Жаркое лето - Степан Степанович Бугорков

не мог смириться с мыслью, что несколько часов назад здесь могло свершиться такое злодейство.

Участковый стоял рядом, ожидая вопросов начальства.

— Кто первым обнаружил труп?

— Конюх Влас Дорошенко, — выпалил на одном дыхании Федько. — Он вчера письмо получил с фронта от сына с сообщением о награде его боевым орденом. На радостях с вечера изрядно хлебнул и проспал на сеновале до рассвета. А утром, едва глаза протер, потянулся в магазин за похмелкой. Дернул дверь — никто не отвечает, изнутри на крючок закрыта — значит, решил он, Софья уже на месте. Стал стучать — никто не отзывается. Его разобрало от злости, бьет ногой в дверь — молчок. Тогда он, почуяв что-то неладное, решил зайти в магазин через заднюю дверь: видит, она приоткрыта. Сунулся туда, а Софья Аполлинарьевна лежит у прилавка в крови и уже окоченела вся... Влас мигом ко мне и все выложил, как на духу.

— Кто-нибудь видел ее до этого?

— Звеньевая Клавдия Мороз вчера вечером видела, как перед закрытием в магазин зашли двое незнакомых мужчин, которые вышли со стороны совхозного сада и как-то воровато посматривали по сторонам. Один был высокий, широкоплечий, с рыжей, коротко остриженной головой, другой — маленький, кривоногий, вертлявый.

— Ночью никто из жителей ничего подозрительного не обнаружил у магазина?

— Ночью у нас в магазин не ходят, — простодушно пояснил Федько, — в мирное время, случалось, сидели влюбленные парочки на ступеньках, а сейчас не такое время...

Осмотр места происшествия и трупа подтвердил рассказ милиционера: налицо было зверское убийство с целью ограбления — вся дневная выручка из кассы исчезла.

Через час, после допроса свидетелей, Роман Васильевич позвонил прокурору и врачу, чтобы прибыли на место происшествия. Оставшись один в милицейском пункте, он почувствовал, как устал за утро. От непрерывного курения, разговоров, а может быть, и оттого, что со вчерашнего дня у него не было во рту ни крошки, покалывало сердце. Он подошел к окну и распахнул створки рамы. Неподалеку в луже купались воробьи, должно быть, опять к дождю. Низко над землей сновали ласточки, сверкая белыми грудками.

Стоя у окна, Роман Васильевич задумался, вспомнил, как год назад пришла к нему на прием молодая светловолосая женщина с преждевременными морщинками у глаз. Развязная, дерзкая манера разговора, пересыпанная блатным жаргоном, никак не вязалась с чистыми и ясными глазами женщины. Он сдержал себя, не осадил, не накричал на нее, а внимательно слушал, всматривался, стараясь понять, что в этой молодой душе осталось еще хорошего.

Бывалый чекист поверил Софье Тульчинской, как человеку, которого еще можно спасти, поставить на ноги, понял, что до сих пор она ни разу в своей жизни не встречала простого людского участия в своей судьбе.

Порекомендовав ее на работу в магазин совхоза «Новая жизнь», Поддубный все это время старался не терять ее из виду и от души радовался, услышав о ней хорошее. Рабочие совхоза полюбили Софу за общительный веселый характер, простоту обхождения.

Настойчивый телефонный звонок прервал размышления майора. Председатель сельсовета Сергей Зима сообщал о задержании комсомольским патрулем двух неизвестных мужчин, недавно выпущенных из заключения. Приметы их совпадали с показаниями Клавдии Мороз.

— Немедленно доставьте задержанных сюда, — распорядился майор. — Да следите, чтобы они по дороге не убежали!

«Может быть, клубочек начинает разматываться, — майор взволнованно заходил по комнатке, расправляя затекшие от ремней портупеи плечи, — приметы совпадают, посмотрим, что за «гости» пожаловали в наш район.»

Вскоре, выйдя на улицу, он увидел около сельсовета бричку, на которой сидели со связанными руками двое неизвестных. Рядом стояли трое молодых парней, вооруженных берданками. Майору сразу же бросился в глаза один из задержанных — широкоплечий, плотный мужчина с сильной бычьей шеей. При виде Романа Васильевича он легко соскочил с брички и сказал что-то веселое своим конвоирам. Его дружок — маленький кривоногий парень в широких брюках и полосатой майке чем-то походил на Чарли Чаплина.

— Фома, идет начальство, — проговорил он, не спуская глаз с майора. — Что день грядущий нам готовит?

— Гвоздь, не паясничай, — резко оборвал широкоплечий, — мы, кажется, влипли в какую-то неприятную историю, где дело пахнет керосином. Держи ухо востро...

В это время из переулка быстро выехала пролетка, с которой соскочили районный прокурор и главный врач больницы.

— Иван Андреевич, Леня, здравствуйте, — громко, чтобы слышали задержанные, проговорил майор. — Вы сейчас же, немедля, отправляйтесь на место преступления и составьте по всей форме протокол об убийстве. Потом, когда все закончите, распорядитесь тело убитой перевезти в часовню, на кладбище, и попросите директора организовать похороны за счет совхоза.

Во время этого разговора Роман Васильевич краем глаза наблюдал за поведением задержанных, ожидая, какое впечатление произведут на них эти слова. Но их как будто не касался разговор: оба стояли с безучастными лицами и спокойно смотрели на все происходящее.

— Проводите задержанных в дежурную комнату, — распорядился майор.

В дежурке они стали у двери, вытянулись, словно по команде, вопросительно глядя на майора. Ни капельки испуга, растерянности не заметно было в их глазах: прямо, открыто, непонимающе смотрели они в лицо майора.

Такое поведение задержанных немного озадачивало. «Или они ни в чем не виноваты, или настолько умеют маскироваться, что их ничем не проймешь».

Выдержав взгляд майора, широкоплечий хрипло пробасил:

— Гражданин начальник, прикажите развязать нам руки. Эти шмаркачи, — он кивнул на патруль, — так постарались, что у нас скоро кисти отвалятся.

Роман Васильевич подал знак парням — и в одно мгновение руки были развязаны.

— А теперь подойдите к столу и отвечайте, кто вы такие и как очутились в наших краях?

— Товарищ майор, вот их документы, — шагнул вперед один из сопровождавших и протянул две справки. — При обыске нашли.

Роман Васильевич быстро пробежал глазами справки и положил их перед собой на стол.

— Кто из вас будет Ефим Лиманский, а кто Степан Вьюнник?

— Ефим Лиманский — я! — басовито гаркнул широкоплечий, обдавая майора винным перегаром. — А это мой кореш — Степан!

— Гражданин Лиманский, расскажите, как вы оказались в этих местах? Из справки видно, что вы недавно освобождены из заключения и направляетесь в распоряжение одесского городского отделения милиции. За что были судимы и по какой статье?

— Пустяковое дело, гражданин начальник, — потирая кисти посиневших рук, торопливо заговорил Фима. — Застукали меня на краже автомобильных шин. Пять лет дали, из них четыре