Жаркое лето - Степан Степанович Бугорков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сейчас по полотну будет проходить много народа в сторону Нежина, и, я думаю, никто не обратит внимания, если мы в этой сутолоке наладим работу рации. А пока отправляйтесь в сарайчик во дворе у леса, туда никто не заглядывает...
Послышался отдаленный звук приближающегося поезда. Ватуля снял со стенки ключи и торопливо сунул их в руку Зленко.
— Рацию положите здесь под кровать. Будьте там, в сарайчике, а то неровен час кто-нибудь заглянет в будку, начнутся расспросы, кто вы и зачем сюда пожаловали. Мало ли что. Идите с богом, я к вам потом зайду. Пора встречать эшелон!
Когда они вышли из будки, в лесу редел рассветный туман. Синие космы уже высоко поднимались над землей. Ватуля завел гостей за угол будки, указал на сарайчик, а сам зашагал навстречу идущему поезду.
10
Телефонограмма.
«Начальнику Глуховского райотдела НКВД майору Поддубному. Срочно.
Доношу, что 7 июля в 18 часов двумя неизвестными, одетыми в красноармейскую форму, был подорван мост через реку Змиевку вблизи колхоза «Заря коммунизма». Мост имеет военное значение, так как связывает райцентр с Нежином. Неизвестных диверсантов заметил старик чабан Егор Сидоренко, пасший неподалеку стадо. Притаившись в кустах, он увидел, как неизвестные подкладывали взрывчатку под мост, хотел было задержать их, но, заметив автоматы на плечах, испугался и спрятался в зарослях. Вскоре мост взлетел на воздух, а бандиты скрылись в сторону мартыновского леса.
В этот же день, в девятнадцать часов, на железнодорожном переезде Ясноватовка был найден труп неизвестного красноармейца. Документов при убитом не оказалось. Смерть наступила от удара ножом в сердце. Лицо жертвы обезображено до неузнаваемости. В руку вложена записка: «Смерть большевикам и евреям! Хай живет самостийна Украина!»
Считаю, что в районе нашего колхоза действует вражеская диверсионная группа.
Секретарь сельсовета Иван Затучный.»
ШИФРОТЕЛЕГРАММА.
«Срочно!»
Начальнику райотдела НКВД, майору Поддубному.
Доводим до вашего сведения, что на территории вашего района действует вражеская диверсионная группа. Вчера, 7 июля 1941 года в 20 часов бандиты напали на автомашину энского полка, следующего из Нежина в воинскую часть. Убиты четыре красноармейца, в том числе шофер. Машина с вещевым имуществом сожжена. Красноармеец Седых во время перестрелки сумел выпрыгнуть из кузова автомашины и скрыться в придорожных кустах. Диверсанты стреляли по нему, но пули пролетели мимо. Рядовой заметил, что диверсантов было семеро. Все они одеты в форму красноармейцев-артиллеристов. Оперативная группа, прибывшая на место происшествия, кроме трупов и сожженной автомашины, ничего не обнаружила. Бойцам истребительного батальона следует установить строжайшее наблюдение в районе за всеми подозрительными лицами, одетыми в красноармейскую форму артиллеристов. Держите постоянную связь со мной.
Оперуполномоченный воинской части Веденеев.»
ШИФРОГРАММА.
«Весьма срочно!
Глухово. Поддубному.
6 июля ночью на территорию вашего района заброшена группа диверсантов — украинских националистов из батальона «.Нахтигаль» в количестве двадцати человек. Для поимки и разгрома этой банды в район направлена команда внутренних войск. У диверсантов имеется коротковолновая рация, которая сегодня на рассвете впервые вышла в эфир. Окажите содействие воинам-чекистам в скорейшем выполнении задания — ликвидации диверсантов с помощью партийного и советского актива района.
О ходе операции информируйте своевременно.
Михеев».
Прочитав эти донесения, майор Поддубный резко заходил по кабинету. Было раннее утро, а он еще со вчерашнего дня не выходил на улицу. Ломило в висках, голова казалась чугунной от бессонной ночи.
На рассвете за окном прошумел короткий июльский дождь, странный для этого месяца — без молнии и грома. В раскрытые створки окна вливалась утренняя свежесть. Майор вышел в коридор, облил голову холодной водой из умывальника, вытер полотенцем и долго причесывался, стоя на ступеньках.
«Заварю-ка я крепкого чаю — усталость как рукой снимет», — решил он.
Занимался новый день, и события, головокружительные, ошеломляющие, наваливались на плечи. Дел в районе было по горло. Сейчас, в это бурное время, неожиданно выползала наружу всякая нечисть, как тараканы из щелей. Район становился прифронтовым, шумным, и в этой сутолоке контрастнее обозначались и светлые пятна, и тени, можно было безошибочно определить: кто друг, а кто враг Советской власти.
И вдруг сегодня эти новые сообщения свалились, как снег на голову. Майор отхлебнул из кружки горячего чая, подошел к окну: над крышами хат поднимались синие дымки, в окнах домов напротив виднелось танцующее пламя в печках, зажженное хозяйками.
Горячий чай взбодрил майора. Он потянулся до хруста в суставах и стал собираться в путь. Неожиданно раздался телефонный звонок. Он торопливо взял трубку и услышал знакомый голос первого секретаря райкома Ивана Семеновича Лопатниченко:
— Роман Васильевич, не разбудил я тебя?
— Нет, что вы, Иван Семенович, со вчерашнего дня не ложился...
— Да, не до сна нам теперь. Седлай-ка немедленно своего коня и скачи в совхоз «Новая жизнь». Там полчаса назад зверски убита продавщица магазина Софья Тульчинская. Кажется, она была твоей подопечной. Преступник не оставил никаких следов. Видимо, диверсии в районе и это убийство — дело одних и тех же рук.
— Иван Семенович, я только что хотел вам звонить. Получена шифрограмма — в район пожаловали нежданные гости. Я срочно выезжаю в совхоз.
— Желаю успеха!
Секретарь положил трубку. Послышались частые гудки. Майор хотел было еще кое о чем спросить, но у секретаря, видно, тоже были свои неотложные дела и каждая минута на счету.
Майор торопливо сложил бумаги со стола в сейф, сунул в кобуру пистолет и сбежал по ступенькам крыльца во двор. Хромой конюх Фаддей спал в приделе конюшни на деревянном топчане.
— Фаддей, седлай Буланого, — разбудил его майор, — в совхоз «Новая жизнь» поеду, дело неотложное есть!
Через пятнадцать минут дробный стук копыт разбудил тихую улицу Глухова. За околицей майор приостановил коня. Утро было чистое, спокойное, желтое море пшеницы уходило далеко к темнеющему на горизонте лесу. За зеленым оврагом майор свернул с наезженного шляха на проселочную дорогу, поросшую муравой, белоголовыми ромашками, вытянувшимся в столбунцы подорожником. Этот путь от райцентра до совхоза был самым коротким. Подпрыгивая в седле в такт ритмичному шагу Буланого, Роман Васильевич стал вспоминать все, что знал о судьбе Софьи Тульчинской.
Софья родилась в разгар первой мировой войны в Киеве, в семье преуспевающего фармацевта Аполлинария Сергеевича Тульчинского,
