За стартовой чертой - Сергей Александрович Тарабанько

Кто-то из болельщиков после последнего заезда пробрался в закрытый парк и вручил мне букет гвоздик.

— От новосибирцев. Порадовали вы нас.

Болельщики... Кто заставляет их приходить в зимнюю стужу на стадион, кто требует, чтобы они, ежась от холода, притопывая на морозе замерзшими ногами, стояли на трибунах, отмечали в блокнотах окоченевшими пальцами набранные нами очки и подбадривали нас. Преклоняюсь перед этими людьми. Без них нет в спорте жизни. А мы иной раз забываем об этом. Кому-то трудно, помахав рукой, ответить на приветствие зрителей, кто-то не считает нужным даже повернуться в их сторону, проезжая мимо трибун, или ответить на вопрос незнакомого любителя спидвея. А ведь ничего, кроме «спасибо», болельщики не заслужили. Спасибо вам от всех спортсменов: известных и неизвестных, прославленных и начинающих. В наших успехах есть и ваша заслуга.

Много теплых слов и поздравлений довелось услышать после чемпионата. С благодарностью вспоминал своих первых наставников — Эдуарда Казимировича Маркевича, Александра Ивановича Попова, Олега Павловича Ярового. Они помогли мне пройти нелегкий, но славный путь к высшей ступени пьедестала почета чемпионата мира.

Много лет шел к этой победе, много сил и труда вложил. Во имя чего? Действительно, во имя чего спортсмен выкладывается до конца, перешагивая, казалось бы, через предел своих физических и моральных возможностей?

«Во имя победы! Во имя победы! — ответил на подобный вопрос известный советский спортсмен Игорь Тер-Ованесян. — Спорт велик, потому что он дает человеку радость взлета, помогает поверить в себя, проявить себя в борьбе, потому что он показывает, какое могучее по духу существо — человек...»

Сказано сильно и исчерпывающе.

В Новосибирске меня встретили как героя. Даже неловко было. В аэропорту собрались люди, к трапу самолета подали автомашину. Впрочем, понять новосибирцев было можно — впервые их земляк стал чемпионом мира в любимых ими гонках по льду. И я отбросил ложную скромность. Главное в моей победе не я, а победа. Так почему бы мне не разделить радость вместе с земляками!

Они говорили: «Наш чемпион!»

Я говорил: «Наша победа!»

СЕБЯ ПРЕОДОЛЕТЬ

Начну с эпизода, рассказанного одним из спортивных журналистов и, вроде бы, не имеющего к нам, гонщикам, прямого отношения.

В 1964 году Николаю Дутову было доверено защищать честь сборной команды СССР в легкоатлетическом матче со спортсменами США. Николай в те дни был в отличной спортивной форме. И, естественно, руководители команды ждали от нашего стайера хороших результатов.

Дутов начал забег уверенно. Он намного оторвался от своих преследователей. Уже никто не сомневался в его победе. И вдруг... У американского метателя, который тренировался на зеленом газоне стадиона, вырвался из рук диск. Двухкилограммовый снаряд полетел в сторону беговой дорожки. Зрители на трибунах вскочили, закричали, предупреждая спортсменов. Дутов, увлеченный бегом, не заметил снаряда.

Очнулся он, когда над ним склонился врач. Отстранил его. «Жив? Нельзя терять времени...» Хромая, потирая ушибленное бедро, спортсмен начал попытку догнать Болотникова, Миллса, Линдгрена…, так как пока лежал на бровке, из лидера забега превратился в аутсайдера. Регламент соревнований в матче СССР — США был жестким: очко получает только тот спортсмен, который финиширует. Значит, Дутов мог принести в копилку сборной СССР одно очко, если закончит дистанцию, если не сойдет с дорожки... Его никто не просил и не мог просить продолжать бег. Но он боялся: вдруг именно его очка не хватит советской команде для победы.

Спортсмен не сошел с дистанции. Финишировал. Принес очко, ценное для командного зачета. И хотя не стал победителем забега, своим мужеством восхитил всех свидетелей того памятного матча в Лос-Анжелесе.

Да, спортивная жизнь полна неожиданностей. Порой жестоких. И кто их выдерживает — настоящий боец, мужественный спортсмен.

Борис Самородов попал на тренировке в завал: несколько переломов, полтора месяца на больничной койке. Сняли гипс, отправился на первую тренировку и... снова несчастье. Нетрезвый водитель самосвала сбил его у самых ворот стадиона. Опять переломы, опять гипс, опять долгие дни в больнице. Выписался чуть ли не за неделю до чемпионата страны. Представьте, каково было сесть в седло мотоцикла, стронуть машину, войти в вираж! Уже мало кто верил, что Самородов сможет остаться гонщиком экстра-класса. И только сам он, только он один ни за что не хотел сомневаться в себе.

Через несколько дней Борис Самородов вновь стал чемпионом Советского Союза. 

Мы, спортсмены, всегда старались брать пример с таких людей. Помню, после перелома ключицы в Гренобле, залечив травму, без особого энтузиазма подходил в первый раз к мотоциклу. Но вспомнил Николая Дутова, Бориса Самородова, других мужественных спортсменов и стало стыдно.

Во время финальных соревнований чемпионата РСФСР 1976 года в Новосибирске погода стояла далеко не московская. Сильный мороз сковал лед, и он сделался хрупким, колким. Такой лед мы называем «горячим».

В первом заезде основным моим соперником был Вячеслав Присяжнюк, которого хорошо знал еще по соревнованиям на мотоциклах в классе 350 кубических сантиметров. Гонщик решительный, смелый. С ним всегда надо держать ухо востро.

Мне сразу же удалось вырваться вперед, и два круга лидировал. На третьем почувствовал, что кто-то рядом, за спиной. Конечно, Вячеслав. Поворот. Чуть отошел от внутренней бровки, и в просвет ринулся Присяжнюк. Скорость сумасшедшая: мотоциклы на вираже мы почти на лед кладем, руль чуть ли не задевает дорожку. Присяжнюк догоняет меня. Идем рядышком. На первом повороте трос газа моего мотоцикла закусывается решеткой переднего колеса машины Присяжнюка. Моя левая рука с рулем оказывается в решетке и мы с Присяжнюком улетаем в сугроб.

Моя рука вместе с рулем застревает в этой решетке. Оба пытаемся разъединить машины. Безуспешно. На полном ходу врезаемся в заградительный снежный бортик и перелетаем через него. Стадион ахнул!

За опасную езду и нарушение правил Присяжнюк снят с заезда. Остальным участникам назначается перезаезд.

Болит рука, точнее пальцы. С виду — ничего страшного: чуть припухли, с царапинами. Но ощущение такое, будто только что вытащил кисть из-под колеса проехавшего по ней грузовика.

Алексей Суханов принес спирт — сделали компресс. Стало легче, хотя один из пальцев очень болел (позже выяснилось, что он сломан).

Алексей подогнал свой мотоцикл.

— Если будешь продолжать гонки, бери мою машину.

— Почему же не буду?

— Потому что руль не удержишь.

— Потерплю немного, удержу.

— Тогда, давай, жми!

На мотоцикле Суханова я выиграл все заезды.

На другой день снова упал, хотя никто не мешал, никто не догонял и не пытался обогнать: не заметил на