Вальс в темноту - Уильям Айриш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пароход я встретил. Он пришел без нее. Ее там не было.
— Это точно? Вы уверены? — В ее глазах вопросительно блестели слезы.
— Я своими глазами видел, как пассажиры сходили на берег. Я их всех просмотрел. Ее среди них не было.
Она откинулась на спинку стула. Прижав ребро ладони ко лбу, она на некоторое время задержала руку в этом положении. Заплакать она не заплакала, но рот ее несколько раз судорожно дернулся.
Они были поставлены перед фактом. Он зримо возник перед ними, и от него нельзя было ни убежать, ни отмахнуться. Они подошли к нему вплотную. Вопрос был только в том, кто первый облечет его в слова.
Это сделала она.
— С ней разделались, — произнесла она хриплым шепотом, бессильно уронив руку. — Она встретила на пароходе свою смерть. — Она содрогнулась, словно в комнату, минуя окна и двери, коварно проник некий злой дух. — Но как, от чьих рук? — Она снова содрогнулась, как будто ее трясла лихорадка. — Это произошло между средой, когда я с ней вечером попрощалась…
Она медленно опустила голову, как будто в подтверждение своих слов. Убедившись наконец в худшем и осознав, что же на самом деле произошло. Он закончил за нее:
— И пятницей, когда я пришел на пристань, чтобы ее встретить.
Глава 28
Когда он на следующий день рано утром подъехал, как было условлено накануне, к дому Берты Рассел, она ждала его в дверях, одетая в черные траурные перчатки, пальто и шляпу без единого вкрапления какого-либо другого цвета. Какое бы мучительное горе ни терзало ее минувшей ночью, теперь она совладала с ним, и следов от ночных переживаний почти не осталось. Ее застывшее, каменное лицо демонстрировало стойкость и силу духа, несмотря на сероватую бледность и темные круги под глазами, говорившие о бессонной ночи. Это было лицо женщины, готовой свершить возмездие — возмездие столь же беспощадное, сколь беспощадны были причиненные ей страдания, чего бы ей это ни стоило.
— Вы позавтракали? — спросила она, когда он высадился из экипажа и подошел к ней.
— Мне не хотелось, — коротко ответил он.
Засим она закрыла дверь и проследовала под руку с ним в экипаж; впечатление у него создалось такое, что, будь в том необходимость, она бы не поскупилась на еду, но ей было бы жаль потраченного времени.
— У вас есть кто-нибудь на примете? — спросил он, когда экипаж тронулся с места. Адрес, который она сообщила извозчику, был ему, естественно, незнаком.
— Вчера вечером, после вашего визита, я навела справки. Мне рекомендовали одного человека. О нем хорошо отзываются.
Их повезли в центр города, в оживленный деловой район. Они представляли собой странную пару, молчаливо сидя друг рядом с другом, прямые и неподвижные, не проронив ни единого слова. Наконец они остановились перед уродливым зданием из крупного красного кирпича, прорезанного четырьмя рядами бесчисленных окон с закругленным верхом и поэтому напоминавших пчелиные соты. Настоящий улей с многочисленными частными конторами. Судя по внешнему виду здания, его обитатели не принадлежали к высшим слоям общества.
Дюран расплатился с извозчиком и препроводил ее внутрь. Их тут же окутал застоявшийся промозглый воздух; здесь было гораздо прохладнее, чем на улице, к тому же значительно темнее, и полукруглые газовые лампы, развешанные по стенам коридоров через редкие промежутки, ничуть не спасали положения.
Она подошла к вывешенной на стене схеме-указателю, но, разглядывая ее, не водила по ней пальцем, поэтому он даже не уловил, что за имя она искала.
Лифта в здании не было, и им пришлось подниматься пешком. После того как он проследовал за ней вверх по лестнице, сначала на первый этаж, затем на второй, затем на третий, у него создалось впечатление, что для того, чтобы достичь цели, ей по силам взобраться на любую гору, хоть на Эверест. Как она ему сообщила, их предки были выходцами из Голландии. Ему никогда не приходилось сталкиваться с таким несокрушимым молчаливым упорством, которое выражалось в каждом ее собранном движении. В этой бесстрастной целеустремленности было больше напора, чем у любой пылкой креолки с юга. Он не мог не проникнуться к ней восхищением и на какой-то момент не мог не задаться мыслью, что за жена вышла бы из ее сестры, Джулии.
На третьей лестничной площадке они свернули в бесконечные глубины коридора, освещенного еще хуже, чем нижний, лампами, развешанными на разных уровнях — одни повыше, другие пониже.
— Обстановка не свидетельствует о том, что дела здесь процветают, как вы считаете? — не подумав, мимоходом заметил он.
— Она свидетельствует о честности, — отрезала она в ответ, — а это то, чего я ищу.
Он пожалел о своем замечании.
Она остановилась перед предпоследней дверью.
На щите из дутого стекла, вставленного в верхнюю часть двери, в виде двух полукруглых арок было написано:
ВАЛЬТЕР ДАУНЗ
Частный детектив
Дюран постучал, и им ответили глубоким грудным баритоном: «Войдите». Он открыл дверь, сделал шаг в сторону, пропуская Берту Рассел, и вошел вслед за ней.
Внутри было светлее, благодаря большому окну. Единственная комната выглядела еще менее презентабельно, чем можно было бы рассчитывать, судя по общему виду здания. Большой, но изрядно обшарпанный письменный стол разделял ее на две части: одну — для владельца, другую — для посетителей, всех возможных посетителей. Для них здесь стояли два стула, один — из плетеного тростника — представлял собой довольно жалкое зрелище. На другой же стороне находился маленький железный сейф с проржавевшими углами и приоткрытой дверцей. Что было, по-видимому, не случайно, поскольку из-за выдающихся вперед полок и наваленных на них грудами неразобранных бумаг закрыть ее было невозможно.
Человеку, сидевшему посреди этой неуютной берлоги, было лет сорок с небольшим, года на два-три больше, чем Дюрану. Его пышная песчаная шевелюра только начинала редеть, и две небольшие залысины под висками даже облагораживали его и делали похожим на льва. В отличие от большинства людей своего возраста, он не оставил у себя на лице никакой растительности и гладко выбрил даже верхнюю губу. Как ни странно, это не только не прибавляло ему молодости, но, напротив, обнажая глубокие складки на лице, в особенности вокруг рта, придавало ему более зрелый вид. Его голубые глаза на первый взгляд казались добрыми и человечными. Но в глубине их время от времени вспыхивала крошечная искорка, по которой угадывался фанатизм. Во всяком случае, более непоколебимого взгляда Дюрану еще видеть не приходилось. Такого самоуверенного и внимательного, как у судьи.
— Вы — мистер Даунз? — услышал он голос Берты.
— Да, мадам, — прорычал тот в ответ.
В его поведении не было ничего заискивающего. Казалось, он умышленно сдерживал себя, стараясь не проявлять излишней любезности и удостовериться сначала, что клиенты ему подходят, а не наоборот.
Так Дюран впервые встретился с Вальтером Даунзом. На протяжении нашего жизненного пути его пересекает множество других людей, и девяносто девять из сотни не оставляют в нашей жизни и следа, не больше воспоминаний, чем мимолетное дуновение ветерка. Но сотая по счету встреча может перевернуть нашу жизнь, как ураган, смести ее с привычного пути, после чего она потечет уже в совершенно другом направлении.
— Вон стул, мадам. — Он не поднялся со своего места.
Она присела. Дюран же остался стоять, изредка меняя плечо, которым он подпирал стену, чтобы дать отдохнуть ногам.
— Меня зовут Берта Рассел, а это — мистер Луи Дюран.
Детектив приветствовал Дюрана отрывистым кивком.
— Мы пришли к вам по делу, касающемуся нас обоих.
— Кто же из вас, в таком случае, будет говорить?
— Расскажите вы обо всем, мистер Дюран. Так, по-моему, будет проще.
Дюран минуту-другую собирался с мыслями, глядя на пол, как будто там были написаны нужные ему слова. Но Даунз, развернувшийся теперь так, чтобы смотреть только на него, не отрывал пристального взгляда, не проявляя видимых признаков нетерпения.
Из-за того, что он уже несколько раз повторял свою историю, она показалась ему очень старой. Он заговорил тихим голосом, совершенно лишенным эмоций:
— Я вел переписку с сестрой этой дамы, находившейся здесь, из Нового Орлеана. Я сделал ей предложение о замужестве, она приняла его. Восемнадцатого мая прошлого года она отплыла отсюда на встречу со мной. Сестра ее проводила. Но она не приехала. Когда пароход прибыл в Новый Орлеан, с него сошла совершенно другая женщина, сумевшая убедить меня, что она — сестра мисс Рассел, несмотря на различие во внешности, и мы поженились. Она украла у меня пятьдесят тысяч долларов, а затем исчезла. В местной полиции мне сообщили, что они ничего не могут сделать ввиду отсутствия доказательств того, что женщину, которой я первоначально сделал предложение, устранили. Подлог и кража законом не наказуемы.