Перекресток - Юрий Леж

Атаманша, а следом за ней и Климовский, по-хозяйски прошли сквозь заложников, при необходимости бесцеремонно отпихивая ногами тех, кто оказывался на их пути, при этом, старательно не обращая внимания на вопросительные взгляды, хмыканье и покашливание охранников, старающихся привлечь к себе внимание начальства, но так и не рискующих впрямую спросить: «А долго нам здесь еще…»

За маленькой дверцей в углу подвала скрывалась самая настоящая слесарная мастерская, полная тисков, напильников, шведских ключей, каких-то непонятных водопроводных кранов и краников, ветоши и машинного масла в самых различных емкостях. Кое-где вдоль стен, на вбитых попросту гвоздях, висели засаленные, рваные телогрейки, грязные рабочие халаты и еще какое-то барахло, дотрагиваться руками до которого без отвращения вряд ли бы смог и самый небрезгливый человек. А одну из стен, совсем, как в сказке про деревянного мальчика, выструганного из полена, занавешивала огромная для такого помещения афиша откровенно порнографического содержания, покрытая по углам многочисленными масляными отпечатками чьих-то пальцев.

— Гляди, внимательно гляди… — кивнула на нее Анаконда.

Кудесник хмыкнул из-за спины атаманши, мол, чтобы посмотреть на такие картинки, вовсе не обязательно тащиться в подвал, но анархистка уже уверенным движением опытного престидижитатора срывала со стены афишку, демонстрируя своему спутнику скрывающуюся за ней очередную, совсем уж миниатюрную дверцу.

— Подземный ход, — кратко пояснила Анаконда. — Еще со средневековых времен… лет десять назад его даже реставрировать хотели, да денег, как всегда не хватило, забросили эту задумку и про ход забыли… только — бумажки в архивах остались, а теперь нам — очень пригодится…

Тайный выход из телецентра, прокопанный в те времена, когда и телевидения-то никакого не было и в помине, да и здание на этом месте стояло совсем другое, был узок и приземист настолько, что даже щуплому Кудеснику пришлось идти по нему, сгорбившись и постоянно касаясь локтями замшелой каменной кладки стен. Захватившая с собой мощный, но миниатюрный фонарик анархистка шла первой, то и дело чиркая макушкой по потолку и невнятно ругаясь себе под нос.

Через минут двадцать, выбравшись на поверхность в подвале простого жилого дома, Анаконда, отряхиваясь от пыли и паутины подземелья, сказала, подмигивая своему спутнику:

— Вот так, примитивно, но действенно. Для всех — мы не уходили из телецентра. Для особо любопытных — спустились в подвал, то ли заложников помучить, то ли еще по каким делам, может, золото добытое припрятать… А на самом деле… выходит, что предки были кое в чем поумнее нас…

Завершив свой короткий монолог таким неожиданным пассажем, атаманша заспешила наверх, на улицу, через нагромождение старых, развалившихся комодов, проржавевших панцирных сеток от кроватей, разбитых велосипедов и прочего хлама, заполняющего подвал. Эти давно отслужившие свой срок вещи лучше любой специальной маскировки прикрывали вход в подземелье.

На пустынной улице — рабочий день, да еще и этот налет анархистов заставили большинство обывателей, даже самых отчаянных любителей свежего воздуха, попрятаться по домам — Анаконда и Кудесник довольно быстро сориентировались и двинулись в сторону законсервированной, известной только им явки, стараясь не попадаться на глаза небольшим группкам инсургентов, по-прежнему, как и несколькими часами ранее, шатающимся по улицам в поисках то ли давно уже истребленных или задержанных полицейских, то ли лавочек и магазинчиков побогаче, то ли просто — в поисках приключений на свои не слишком уже трезвые головы. Пару раз по дороге Кудя откровенно кивал своей спутнице на близлежащие аптеки, памятуя о её задании достать кокаин для прогулки в Промзону, но Анаконда небрежно отмахивалась и, в конце концов, пояснила:

— Да есть у меня энзе, не пропадем, если что, а светиться сейчас в этих кварталах — не нужно…

Потратив еще какое-то время, они незаметно для окружающих добрались до того самого тихого дворика, в котором всего часом назад, никак не больше, уже побывали Ника, Антон и Мишель, разыскивая нужного им человека, знакомого и «должника» поверенного блондинки. Сейчас маленький провинциальный дворик выглядел еще тише и безлюднее, чем раньше, но тишина эта не была тем, прежним безмятежным покоем, блаженным елеем разливающимся в стороне от происходящего. Напряжение буквально разливалось в воздухе и ощущалось так же явственно, как солнечный свет, голубизна неба и сердитое, заполошное чириканье городских воробьев. Причиной тому были два трупа, лежащие неподалеку от того самого подъезда, в который Мишель пригласил своих спутников совсем недавно. Даже не приближаясь к ним, Кудесник легко распознал в убитых драбантов Анаконды, очень уж характерными габаритами и одеждой отличались они от прочих инсургентов, тем более — от аборигенов городка. Быстро, куда там вычислительным машинам, скалькулировав в уме возможный риск засады неподалеку от трупов, анархист, не таясь, подошел поближе. Н-да… уж… один из драбантов пулю встретил лицом, и теперь оно напоминало страшную кровавую маску… а другому — повезло, если такое слово не прозвучало бы издевательски, пуля попала ему чуть выше переносицы, оставив лишь маленький чернеющий след. И — очень похоже было, что трупы никто не трогал, так и лежали они здесь все то время после роковых выстрелов.

— Я их послала вперед, чтоб обстановку прощупали, да и помогли, если надо, нашему человеку… — расстроено сказала Анаконда в спину Кудеснику. — Тут ведь не все так просто с выходом в Промзону…

— Ничего бы они не помогли, — чуть гундосо прояснил ситуацию высокий и худой мужчина с уныло обвисшими кончиками длинных усов, как-то незаметно, хотя и не старался он скрываться, подошедший к анархистам. — Они до меня даже не дошли… я уж потом догадался, что от вас…

— А кто их? — поинтересовался Кудесник, сообразив, что обмен паролями сейчас выглядел бы попросту смешно и нелепо, ну, кто бы еще стал подходить к ним так — в открытую, без опаски и настороженности?

— Не знаю, кто это, — пожал плечами длинноусый. — Один — невысокий, худой, в сером костюмчике, в очочках, вылитый бухгалтер, только что счет подмышкой не хватало и нарукавников. А с ним — девица, ну, очень вся из себя, хоть и одета неброско, маленькая такая, но эффектная. И мужик, ну, думаю, не совру, что из бывших парашютистов или спортсмен какой, очень уж фигуристый на их фоне. Да и одет — в кожу с головы до ног. Стрелял, похоже, серый, он первым шел, но так ведь я оружия у них в руках ни у кого не видел, может, и «рывок», кто знает…

— С-с-серый… это же… — Кудесник с трудом сдержал внезапно прорвавшееся в речи заикание, но вот резкую бледность лица сдержать не смог.

— Может, и не тот, — одернула его Анаконда, вовсе не обязательно, вообщем-то, постороннему человеку знать о Тенях в городе, но тут же, и сама, занервничав, уточнила: — А наш Маячок? Все нормально? Где он?

— Так он их и увел, только шел в серединке, вроде как, они его прикрывали, — чуть удивился хозяин явки, сразу не сообразив, что о главном-то он и не сказал, впрочем, кто его знает, где оно сейчас — это главное.

Теперь настал черед бледнеть атаманше.

— Ушел? Куда? увели?

— Увели или сам, не поймешь, но шел, кажись, свободно, — поделился виденным длинноусый. — А куда… хоть и знаю, наверное, куда, да только оттуда его уже не достанешь, пока сам не вернется. Предупреждал же об этом, брать надо было здесь…

Анаконда, бессильно уронив руки вдоль тела, с резким выдохом длинно и затейливо выругалась. А что же ей еще оставалось делать? Впрочем, подобное развитие событий она, невзирая на такую, очень расстроенную реакцию, похоже, все-таки предусматривала. Отвернувшись от убитых, она рассеянным, задумчивым взглядом оглядела дворик и указала на доминошный столик в дальнем углу:

— Ладно, идем-ка вон, присядем, в ногах правды нет, — кивнула она Кудеснику и хозяину явки. — Надеюсь, тут никто полицию вызвать не додумался?

— У нас полицейских не вызывают, — пожал плечами длинноусый. — Дворник, разве что, в труповозку позвонит, куда ж еще их девать? Да, небось, нынче в городе для труповозки работы и без того с лихвой… ну, пошли, что ж теперь-то…

11

Дверь в квартиру была незапертой, и они сразу же прошли внутрь, через маленькую, едва развернуться двоим, прихожую по узкому коридорчику в просторную кухню. Здесь за большим, дедовским, наверное, еще столом, покрытым затертой, изрезанной, старенькой клеенкой, сидел худенький молодой паренек в потрепанной, домашней курточке на голое тело, чуток взъерошенный то ли после сна, то ли из-за визита нежданных гостей, с откровенным любопытством разглядывающий вошедших. В уголке, возле громоздкого, старинного холодильника, опершись поясницей о подоконник и сложив руки под грудью, стояла опрятная маленькая старушка, возраст которой, так сразу, на глаз, определить было затруднительно.