Перекресток - Юрий Леж

Обратный путь до телецентра он проделал в полном душевном расстройстве, правда, при этом не забывая регулярно проверяться от возможной слежки, хотя и понимал, что эти меры предосторожности совершенно излишни… то, что так сильно напугало анархиста никогда не покажет своего к нему интереса… до самой последней секунды, до того мгновения, как острый клинок или маленькая пулька не найдут в его теле смертельной точки…

Давно уже переставший верить в любых богов, Кудесник по дороге еле уловимым шепотом опровергал собственное неверие, молясь искренне и истово, молясь только об одном: чтобы Анаконда не успела покинуть телецентр, ведь где её искать потом, до контрольной встречи на резервной, законсервированной и по сию пору явке, не смог бы сказать ни один предсказатель мира, да что там предсказатель, этого не знала и сама Анаконда, предпочитая перемещаться по городку, и не только по нему, подчиняясь своим внутренним непредсказуемым импульсам.

Когда в голове Кудесника слегка прояснилось, и мутный, безудержный страх на грани паники очистился, превратившись в призрачную, чистейшую квинтэссенцию страха, не мешающую думать и рассуждать достаточно здраво и логично, он счел, что ему не просто повезло, а повезло сказочно, во-первых, в том, что смог он таки уйти из гостиницы и добраться до телецентра, ну, и, во-вторых, Анаконда все еще пребывала здесь, о чем-то совещаясь с парочкой командиров и местным, городским лидером анархистской ячейки.

Всех их Кудя и застал в небольшой комнатке, совсем не той, в которой встречался с атаманшей пару часов назад, а до недавнего времени бывшей гримеркой для средней руки актеров, среди зеркал и всевозможных плакатов на стенах. Вход в гримерку перекрывали два здоровенных паренька, бывшие то ли боксеры, то ли борцы вольного стиля на время налета на городок приставленные неизвестно кем к лидерше анархистов в качестве личной охраны сверх постоянных и обязательных драбантов, и старательно, на первый взгляд, эти обязанности выполняющие. Впрочем, одного только старания явно было мало, ведь признав Кудесника и удивленно глянув на его остекленевшие глаза и бледный вид, горе-охранники без слов пропустили странного, но все-таки — своего товарища внутрь.

— Все… — хрипло, натужено выговорил Клим, едва оказавшись в комнатке, и сделал выметающий жест рукой, вполне красноречивый и доходчивый; и тут же, гулко глотнув набежавшую слюну, едва не сорвался на крик: — Быстрее!!!

И оба командира примкнувших к общей армаде инсургентов отрядов и местный городской анархист, с удивлением, но быстро, будто мельком, переглянувшись между собой, тем не менее, послушно и безропотно покинули комнатку. Видимо, внешний вид, а — главное, повелительный жест и странный голос Кудесника не давали и малейшего повода усомниться в его полномочиях. А вот Анаконда взволновалась по-настоящему, серьезно. Таким расхристанным, взбудораженным, мутным и просветленным страхом одновременно она своего давнего знакомца и нынешнего помощника никогда еще не видела, и на ум анархистке сразу, интуитивно, пришло угрожающее словосочетание «промывка мозгов», впрочем, тут же отметенное рассудком. Времени с момента расставания с Кудесником прошло слишком мало, чтобы кто-то успел не просто выловить анархиста, но и тщательно обработать его, впихнув в коротко стриженую голову дурные мысли.

— Ты что ж — в первой же аптеке кокаин раздобыл, еще до гостиницы не доходя? — маскируя свое волнение, насмешливо спросила Анаконда, при этом непроизвольно напрягая ладонь на рукоятке сунутого за пояс и невидимого из-за столешницы пистолета.

Кудесник как-то невразумительно мотнул головой, и не опровергая сказанного, и не соглашаясь с ним, нашел взглядом на небольшом столике, за которым, собственно, и происходило разогнанное им совещание, бутыль с минеральной водой, жадно, как после километрового кросса, глотнул едва ли не полбутылки единым махом, чуть-чуть продышался, вновь покачал головой и тихо-тихо, обращаясь только к Анаконде, хотя в помещении и так никого не было, сказал:

— В городе — Серые Тени…

9

«…он меня узнал… он меня узнал, хотя я его — нет, не встречал и не видел ни разу. И это очень-очень плохо, — все еще сосредоточенно перебирая в памяти сотни человеческих лиц, подумал поверенный, закрывая дверь. — Странно, но, в самом деле, это так…»

Феноменальной память Мишеля назвать было трудновато, но вот великолепной на лица даже и случайных людей — легко, потому, видимо, его и взволновало это одностороннее опознание его инсургентом, да еще и не из простых, рядовых. Но — ничего уже нельзя было изменить в происшедшем, и надо было сложившуюся ситуацию как-то исправлять.

— Уходим, — спокойным, ровным голосом сказал Мишель, когда за дверью номера, в коридоре, затихли слышимые только ему голоса и шаги инсургентов и администраторши. — Немедленно. Вещи оставить, как есть. Даже можешь слегка разбросать их по комнате, Ника. Пусть, в случае чего, думают, что ты только-только вышла.

— Я вещи никогда не разбрасываю, — пожала плечами блондинка.

— Они этого не знают, — заметил Мишель, раскрывая свой чемоданчик и извлекая из него толстенный томик комментариев к гражданскому кодексу Империи.

Решившая не терять времени понапрасну, Ника уже скрылась за дверями спальни, чтобы, наконец-то, одеться, потому и не видела, как её хороший знакомый, поверенный в делах, извлек из книги короткоствольный револьвер и быстрым движением метнул его Антону. Романист реакцию продемонстрировал отменную, ловко поймал оружие и внимательно его оглядел прежде, чем сунуть за пояс, под куртку.

— Парашютистов, хоть и бывших, учить не надо? — чуть иронично, что совсем не вязалось с его обликом сухаря, спросил Мишель.

— Надо, — в тон ему съязвил Карев. — Научи, где патроны брать, в барабанчике их всего семь штук…

— Попросишь у меня, — серьезно ответил Мишель, потроша вслед за книгой днище своего чемоданчика.

Через полминуты в руках у поверенного оказался плоский, миниатюрный пистолет совершенно незнакомой Антону конструкции. В ответ на его прямой, вопрошающий взгляд, Мишель все-таки снизошел до короткого пояснения:

— Спецразработка, разовый заказ под стандартные патроны, мне с ним привычнее…

Из спальни появилась в дорожном одеянии — узкие темные брючки, короткая курточка почему-то прямо на голое тело — Ника, как заметил через приоткрытую дверь Карев, успевшая живописно раскидать по широкой постели яркие трусики, шортики, блузки, платки…

— Куда идем? — деловито осведомилась она, привычным жестом поправляя волосы.

— На окраину, ближе к Промзоне, — сообщил Мишель, приводя в порядок свой чемоданчик, и закидывая книгу-тайник подальше под диван, чтобы не бросалась в глаза; дай бог, при поверхностном осмотре не заметят, а и, заметив, не обратят внимания, ведь это не обойма к пистолету и не граната. — Там живет человек, который поможет нам укрыться на время…

— Твой знакомый? — совершенно не нужно, видимо, от общего нервозного состояния спросил Антон.

— Мой должник, — коротко пояснил Мишель, аккуратно выглядывая из дверей номера в пустынный, тихий коридорчик. — Выдвигаемся… Ника, постарайся несильно стучать каблуками…

— Пройду — даже ты ничего не услышишь, — гордо шепнула блондинка, пристраиваясь на выход вслед за своим поверенным.

Последним из номера вышел Антон, аккуратно, без шума, прикрыв за собой дверь.

В чем-то меры безопасности, предпринимаемые Мишелем, казались излишними, коридорчик был пуст, но уже на лестнице тихо передвигающееся трио столкнулось с официанткой, несущей заказанные вино и фрукты в номер молодоженов, видимо, телевизор не смотрящих и еще не знающих о происшедших событиях. А может быть, просто рассудивших, что их эти события не касаются.

Темно-русая, с высокой грудью девушка тихонько ойкнула и совсем по-деревенски готова была зажать ладонями рот от удивления и испуга, если бы не поднос с бутылкой и вазами, прикрытыми белоснежными салфетками.

Шедший первым Мишель очень доброжелательно, как он умел при необходимости, улыбнулся и вполголоса, но без какого-то натуженного, ненужного здесь и сейчас шепота спросил:

— Анархисты-то где?

— Один у дверей дежурит, но с той стороны, на улице, — очень быстро пришедшая в себя, проговорила официантка, признав постояльцев, которым не так давно сама же относила в номер коньяк и закуски. — Второй на кухне, которая при ресторане… а еще один ушел, как от вас спустился… быстро так, будто убежал куда…

Разумеется, в гостинице все уже знали о неудавшемся визите желавшего поглазеть на живую Нику студентика и его то ли начальника, то ли просто старшего товарища.

— Тебя как зовут? — осведомился Мишель.

— Тамара я, вот — в седьмой номер несу… — девушка кивком указала на поднос.