Бешеный медведь - Роман Злотников

Данченко прошел к камину, протянул руки, согреваясь.

— Разве ж проблема, которую стаю поднять? Послам иноземным до лампочки, псовая охота или еще чего — один хрен ничего не понимают.

— А это неважно, — сказал Леонидов, поправляя кортик и присаживаясь к круглому столу, — если человек знаток, то прежде всего себе не простит, если упустит что. Но, господа, не пора ли к делу? Нам сейчас ответ держать, а успехов не так и много.

— Отрицательный результат — тоже результат, — пробормотал Лиховцев.

— Но не в этом случае. Результат должен быть положительным, а у нас — ноль без палочки.

— Изначально ноль был. Говорил я — сказки все это: инопланетное вмешательство, визитные карточки супостатов… Бред! — Данченко повернулся задом к камину, зябко передернул плечами. — Ашоту просто не повезло. Кто-то из наших «друзей» зарвался — Содружество, Ниппон, Лига. Вот здесь и надо было искать.

— Василий Тарасович, — Лиховцев оторвался от созерцания оружия, — мы это уже обсуждали, и, по-моему, ты согласился с нами. Генерала Амбарцумяна охраняли так, что соваться к его дому было самоубийством. Тем не менее он оказался под ударом. Кстати, Анатолий Остапович, как у него дела?

— Без изменений. И улучшений не предвидится.

— Может, перевести его из вашего госпиталя в институт клиники мозга?

— Наши врачи не хуже, — сухо заметил Леонидов, — кроме того, они постоянно между собой консультируются.

Дверь отворилась, и в кабинет стремительно вошел император. Присутствующие вытянулись по стойке «смирно». Его Величество коротко кивнул:

— Здравствуйте, господа. — Видно было, что настроение у государя неважное. — Ну-с, с чем пожаловали?

Император был в короткой куртке горных егерей, брюках для верховой езды и высоких сапогах. Помахивая стеком, он прошел к камину (Данченко поспешно посторонился) и застыл, глядя на огонь и похлопывая стеком по сапогу.

— Скажите, господа, неужели все вырождается? Давеча борзая принесла помет из шести щенков, два издохли, не успев выползти из утробы, один — только что… Выжлятники не понимают, в чем дело, да и я, со всем опытом, теряюсь в догадках. Через год, ей-богу, не с кем будет в поле выехать. Григорий Данилович, вы, кажется, понимаете толк в псовой охоте?

— Увы, государь, — Лиховцев развел руками, — у меня всего две своры, да и специалист я аховый.

— Жаль. Ладно, что это я государственных людей своими мелкими бедами терзаю. Слушаю вас, господа, какие результаты по делу Амбарцумяна, какие результаты по поиску вселенского врага? — По едкому тону императора можно было понять, что о плачевных результатах расследования ему известно, а плохое настроение предполагало получение, по меньшей мере, выговора за плохую работу. — Что буферная зона? Вы знаете, что люди с северных планет пишут напрямую мне? В канцелярии плачут горючими слезами — завалили письмами, компьютеры виснут. А пишут жалобы, господа. Да-с. Что я скажу людям? Что из высших государственных интересов, в силу надвигающейся вселенской катастрофы человечеству необходима буферная зона, которая смягчит удар? Что я по-прежнему люблю и уважаю свой народ, но в силу обстоятельств вынужден поступиться некоторыми его свободами? Сколько тысяч уже переселилось, Григорий Данилович? Сколько среди них женщин и детей? А если удар будет завтра?

— Переселилось около десяти тысяч, ваше величество. В основном мужчины. Правда, во второй волне уже идут семейные, с женами и детьми.

— Оборона там налажена? Что молчите? Со штаба флота я еще спрошу: почему отозвали эскадру Белевича, но вы что можете сказать?

— Кх-м, — откашлялся Леонидов. — Ваше величество, оборона будет налажена в ближайшее время. Субсидии, оборудование и специалисты, разумеется добровольцы, начнут поступать в систему Лотар уже через две недели. Однако мы не можем напрямую способствовать становлению независимого государства, которым изначально задумывалась буферная зона — мировое сообщество…

— Да-да, я знаю. Мировое сообщество не потерпит и будет протестовать, и так далее и тому подобное. А вы что, не знали, что так будет?

— Мы задействуем частные капиталы…

— Раньше надо было об этом думать. Что показала проверка в контрразведке?

— Тут есть несколько нюансов, ваше величество, — сказал Лиховцев. — По известным соображениям комиссия, которая ведет проверку в ведомстве генерал-майора Амбарцумяна, была составлена из наших людей, и представители контрразведки в нее не вошли. Конечно, ее сотрудники всячески помогают комиссии, однако корпоративная солидарность не позволяет им быть предельно откровенными…

— А полковник Стрепетов? Его вы проверили? Можем мы ввести его в наш круг и дать ту информацию по внешнему врагу, которой обладаем?

— Пока мы не можем ответить на этот вопрос.

— А жаль! Указ о назначении его начальником контрразведки вместо Амбарцумяна мною уже подписан и ждет своего часа. Сколько еще держать назначение под сукном? — Император помолчал, ожидая ответа, однако никто не рискнул взять на себя ответственность и назвать точную дату. — Превосходно! А вы, господин капитан первого ранга? — Его Величество взглянул на Бергера: — Мы ввязались в эту авантюру, позволили вам убедить себя, а что теперь? Никаких следов врага, как я понимаю, обнаружить так и не удалось!

— Ваше Величество, — вступился за подчиненного Леонидов, — в условиях, когда противник неизвестен, когда непонятны его возможности, когда…

— Прошло полгода, господин вице-адмирал! — Император резко повернулся к Леонидову. — Если за это время нельзя изучить противника, то можно заранее сдаваться! Я дал вам карт-бланш, я не вникаю в ваши дела — это ваш хлеб, но извольте его отрабатывать! Ну, успокойте меня: скажите, что проверка показала отсутствие, как вы говорите, «кротов» в ваших ведомствах.

Бергер замер, вытянувшись, как на параде, не смея вздохнуть. Данченко вылупил глаза, верноподданнически поедая императора взглядом, Лиховцев, бледный, как смерть, кусал губы, Леонидов смотрел в сторону, лицо у него шло красными пятнами.

— Не можете? — Император прошелся вдоль офицеров, помассировал горло. — Кто из вас курит? — неожиданно спросил он.

— Я… я курю, — пролепетал Бергер.

— Угостите, не сочтите за труд, — попросил император, сбавив тон.

Бергер нашарил в кармане коробку «Пластуновских», торопливо раскрыл, протянул.

Его Величество выбрал папиросу, понюхал, подошел к камину и, подхватив щипцами уголек, прикурил.

— Тридцать лет не курил, — сказал он, выпуская дым, — нет, не идет, — он бросил папиросу в огонь. — Хорошо, господа, выкладывайте ваши соображения. — Император прошел к столу, отодвинул стул и уселся, закинув ногу на ногу.