Мы искали друг друга - Сергей Щипанов

Леха начал с начала. Моисеевичу опять не понравилось. Повторили. Потом еще…

Леха рассвирепел, и выдал так, что привереда «звукореж» остался доволен.

— Другое дело… Только вот последний куплет…

Моисеевич повернулся к Алле.

— Думаешь, они, — указал глазами на потолок, — это пропустят?

— Кто знает… Георгич сказал: пусть остается, как есть.

— Ну, начальству виднее.

Моисеевич вышел из своей кабинки, откуда отдавал в микрофон приказы, подошел к Трофимову, стал чего-то объяснять, смешно жестикулируя.

Макс воспользовался паузой, спросил Аллу:

— А когда фильм выйдет?

— Боюсь, никогда…

— Как так? — опешил Макс.

— Цензура, друг мой. Могут завернуть, положить на полку…. Ну, это наши проблемы. У тебя как? Девушка твоя рада, что приехал?

Алла, сама того не ведая, тронула больное место в душе Максима. Он поморщился, буркнул:

— Нет. Теперь она в отъезде.

— Оба на! Не дождалась? Женщины, они такие…

Макс сделался мрачнее тучи. Алла сразу же прониклась к нему сочувствием.

— Что, все так плохо?

Макс кивнул.

— Не переживай, может еще образуется. Скоропалительных решений не принимай. Тут легко дров наломать, а потом рад бы исправить, да поздно — поезд ушел. По собственному опыту знаю.

Макс понимал, что «не он первый, не он последний». Почти с каждым, хоть раз в жизни случается подобная история. Вот и у Аллы, оказывается, была… Только ему от этого не легче. А насчет «наломать дров», верно — не стоит рубить сгоряча…

Благими намерениями дорога в ад вымощена. Макс хотел лишь добиться ясности в отношениях с Александрой. Вечером того же дня он опять позвонил ей. В этот раз ответила Саша. Но сердечного разговора у них не получилось.

Саша вроде и не ждала его звонка, и, похоже, не очень-то обрадовалась. Не до него ей было, судя по всему.

Макс действительно выбрал крайне неудачный момент для разговора, когда Саша была вся на нервах. Она и трубку-то взяла лишь потому, что решила: опять Куракина названивает.

Наутро после той ночи Саша сбежала с Куракинской дачи. Уехала, никому ничего не сказав. Днем заявился Борис, обеспокоенный ее исчезновением. Был тяжелый разговор. Расстались холодно, чтобы дальше идти, каждый своей дорогой. А нынче Ленка позвонила, и они вдрызг разругались. Саша назвала подругу «предательницей», а та ее «психопаткой»…

— Я, наверное, не вовремя, — предположил Макс.

— Да, ты извини, Максим, у меня…

Саша хотела сказать, что сейчас у нее настроение паршивое, и что он вовсе не причем. Но Макс уже не слушал.

— Понимаю, ты другого звонка ждала.

— О чем ты?

— О твоем богатеньком красавце, который на шикарной тачке разъезжает.

— Откуда ты…

— Сорока принесла на хвосте, — повторил Макс Сашину шутку из прошлого их разговора.

— Сорока? Знаю я эту сороку… Татьяна натрепалась?

— Значит, всё правда?

Повисла тягостная пауза.

— Почему ты молчишь?

— Да. Правда! Это ты хотел услышать?

Ну вот, все точки и расставлены. Макс решил: больше им говорить не о чем.

— Спасибо за откровенность. Будь счастлива.

Сказал, как отрубил. И положил трубку.

На другом конце провода Саша слушала тоскливые короткие гудки, давилась слезами.

Фильм о «пифагорейцах» и в самом деле «положили на полку» до лучших времен. Как в воду Алла глядела.

Объявленные новым генсеком Перестройка и Гласность до кинематографа еще не добрались.

Впрочем, новые времена были уже не за горами.

Часть II

В ПЕРЕУЛКАХ ОШИБОК

Глава 6. Горы и люди

Математический бум прокатился по планете. Докатился и сюда. От Москвы до самых до окраин математика сделалась вдруг модным занятием. Всегда почитавшаяся в народе дисциплиной скучнейшей, «сушащей мозги», и к тому же абстрактной, далекой от повседневных нужд, наука эта начала завоевывать все новые и новые территории, вторгаясь в такие области человеческой деятельности, куда прежде «не ступала нога» выпускника мехмата.

Может ли быть что-то общее у математики с юриспруденцией? Может, доказал однажды Макс на собственном примере, утверждая, правда, что соединение этих дисциплин равносильно скрещиванию ужа с ежом. А с геологией? Тоже, оказывается, может. Более того, симбиоз точной и естественной наук породил не какой-то нежизнеспособный гибрид (как при попытке скрестить пресмыкающееся с млекопитающим), а воплотился во вполне конкретные производственные структуры, решающие практические (или считающиеся таковыми) задачи.

В математико-геологическую партию Макс попал благодаря Трофимову.

К окончанию учебы перед Максимом Шведовым остро встал вопрос о подыскании места. Даже банальное «учитель математики», оказалось доступным далеко не всем выпускникам. Всюду требовалась протекция. Если, конечно, выпускник желал работать в городе. На селе — пожалуйста, без проблем. Только, кому это надо?

— Швед, есть вариант, — заявил Леха.

Макс (он же Швед) к тому времени совсем отчаялся найти что-либо приемлемое, и уже собрался идти в военкомат, проситься в армию офицером-двухгодичником. Однако, Макс не спешил радоваться: Лехин «вариант» вполне мог оказаться какой-нибудь химерой, что было бы в духе поэта и мечтателя Трофимова.

— У меня знакомый один, геолог — продолжил Леха, — мы с ним вместе в альплагере были. Сейчас он в геологоуправлении вкалывает. Вроде бы, шишка. Им, говорит, математики нужны.

— Зачем? — поразился Макс.

— Там есть партия, занимается матметодами. В общем, они открывают новую тему. Как раз две вакансии имеются.

— А что там надо делать?

— Статобработка данных, прогнозные оценки, ну и все такое… Да, главное: они летом в горы выезжают. Ты как на это смотришь?

— Попробовать можно, — осторожно ответил Макс.

Лехино предложение оказалось как нельзя более кстати. Но возникла трудность: потребовался свободный диплом. Трофимову проще было. Его, как отца семейства, имеющего на руках жену и годовалую дочку, загнать в Тмутаракань какую-нибудь не могли. Отпустили на вольные хлеба. У Макса видимых причин отказываться от почетного звания «сельский учитель» не было. Пришлось искать обходные пути.

Выручила, по старой дружбе, помреж Алла. У нее всюду «завязки» имелись, даже среди университетского начальства. Один телефонный звонок, и проблема успешно разрешилась.

Воистину, не имей сто рублей, а имей сто друзей.

А лучше — сто тысяч рублей и одного влиятельного друга.