Заговор князей - Роберт Святополк-Мирский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Останься с нами, батюшка, — взмолился купец. — Как ворвутся сюда — не за себя боюсь — за дитя невинное! Может хоть ряса твоя остановит псов окаянных!
— Конечно, конечно! — Заверил Аркадий, — Ничего не бойтесь, — я буду все время с вами!
Ларя Орехов появился лишь на следующее утро и сообщил Медведеву, что Иван Юрьевич ждет его.
Велев Алеше и Ивашке быть наготове, Василий отправился к воеводе.
Пушечный грохот не смолкал всю ночь, но сейчас немного утих, поскольку на рассвете ворота были проломлены и первые московские отряды уже ворвались в город.
— Ну, здравствуй, здравствуй, дворянин ты наш окраинный, — снисходительно ответил боярин на поклон Василия, — не забыл тебя государь, не забыл. «Как под Новгород пойдем, — говорит, — зови этого Медведева, чую, пригодится он тут!» И ведь как в воду глядел, батюшка князь великий! Дельце одно образовалось важное да секретное. Есть в Новгороде монах один — доброхот наш: верно Москве послужил, самых главных заговорщиков выдал, — на рассвете наши в город вошли, да всех и повязали точно там, где он указал. За это награда ему была обещана, — Патрикеев взял из рук Лари мешочек с монетами и протянул Медведеву. — Зовут его Аркадий Дорошин, живет он на подворье купца Манина, возле Ганзейского двора. — Сейчас поедешь туда и передашь ему награду. Тут первая сотня новых московских денег, изготовленная нашим придворным мастером.
Медведев принял мешочек и сунул за пазуху:
— Помнится, приходилось исполнять дела поважнее, да посекретнее.
— Я так и ждал, что это скажешь! — улыбнулся Патрикеев. — Молод еще ты, Василий, однако, молод… Ну, неужто всерьез подумал, что ради доставки этой сотни мы бы тебя с Угры вызывали. — Воевода склонился и как бы по секрету прошептал Василию на ухо, — Меня не сотни, меня миллионы интересуют. Миллионы. И я хочу, чтобы ты мне их сюда доставил.
— Откуда прикажешь доставить, князь?
— Оттуда, где они спрятаны. Когда найдешь. И если, конечно, они вообще есть, миллионы эти! А может, их и нет вовсе? Вот это все ты как раз и должен разузнать, Медведев! Теперь слушай внимательно. Великий князь сильно осерчал на архиепископа Феофила за измену да велел в оковах в Москву отвезти, а казну его на себя взять. По нашим сведениям у митрополита богатство тут немалое было. И вдруг выяснилось, что он нищий. Нет у него ни копейки! А куда ж подевалось-то богатство митрополичье? Сёла его все, земли его, дома да хоромы? Оказывается — продал! Месяц назад все что имел — все продал! А деньги, говорит, нищим роздал! Ну, кто ж в это поверит, а? Я — не поверю! Всех людей его вторые сутки пытают — никто ничего не знает. Самого митрополита великий князь пытать не велит — Бога гневить не хочет. Остается одна надежда: вот этот-то Аркадий! Он, как говорят некоторые, близок был к Феофилу — дьяком его личным одно время служил. Так вот, я хочу, Медведев, чтоб ты с ним поговорил… Я знаю, ты умеешь… Если ты князя Бельского убедил письмо написать, то и тут у тебя получится…
— У меня было полгода времени, — напомнил Медведев.
— А ты и не спеши, — успокоил его Патрикеев. — Торопиться некуда. Если что для дела понадобится — проси — дам. Главное, лишь бы Аркадий этот живым оставался, пока все от него не узнаем. Я тут кое-какие меры принял, чтоб его нечаянно под шумок не прибили, а ты познакомься с ним, да все потихоньку и разузнавай. Нам до сих пор доподлинно не ведомо — знает он что-то о деньгах архиепископа или нет, и для начала я хочу, чтобы это стало нам точно известно — ты понял, Медведев? Вот тебе на всякий случай сыскная грамота, согласно которой ты имеешь право обыскать любой дом и любого человека. Если понадобиться, используй, не стесняясь — ищи, да обрящешь!
— А что именно я должен искать? Как это должно выглядеть?
— Понятия не имею. Если все добро обращено в камни, то это небольшой сверток или мешок, не очень тяжелый, скорее всего из кожи, а если в золото… Ну, тогда это будет очень тяжелый мешок… В общем, не знаю я! — вдруг разгневался воевода, — Не знаю! Все! Иди! Действуй!
Василий молча поклонился и вышел.
Все это очень ему не понравилось, но выбора не было.
«Хорошенькое порученьице! Одно дело — убедить князя написать письмо, которое, в конце концов, ни к чему его не обязывало, но при том давало запасный выход из трудного положения, и совсем другое — выведать у человека секрет о миллионном сокровище, которое неизвестно где находится и как выглядит, да еще неизвестно знает ли он этот секрет вообще!»
Он задумчиво вернулся в шатер, где его ждали Алеша с Ивашкой, и мрачно сказал им:
— Сейчас мы войдем в Новгород, где я должен выполнить порученное мне дело. Все что вы до сих пор знали о войне и смерти — детские сказки, по сравнению с тем, что вы сейчас увидите. Будьте спокойны, внимательны и точно выполняйте все мои команды, быть может, от этого будет зависеть ваша жизнь. Вперед!
Когда они пробирались по шаткому мосту через ров под Городищем, Медведев увидел пушки, поставленные на деревянные помосты, которые в свою очередь лежали на палубах десятков связанных вместе речных судов, вмерзших в лед. Пушки одна за другой палили по городу. На стволе одной из них Василий разглядел красиво и четко выбитые буквы:
ARISTOTELESЧуть поодаль между пушками расхаживал седой худощавый человек, и устало кричал что-то, слегка заикаясь, и перемежая русские слова итальянскими.
Возможно, как раз в эту минуту великий мастер Аристотель Фьорованти, отдавая распоряжения своему сыну Андреа и помощнику Пьетро, с глубокой печалью размышлял о воле рока и превратностях человеческой судьбы, вследствие которых он, совсем недавно закончивший строительство Успенского собора, чудесного, созданного его руками храма, несущего свет жизни и радость любви, стреляет сегодня из отлитых этими же руками пушек по прекрасному древнему городу, неся мрак смерти и ужас страданий …
А может быть, вспомнил он великую государыню Софью Фоминишну, которая слышала о нем, когда еще бедной сиротой жила в Ватикане, и по совету которой, он был приглашен сюда послом Толбузиным из далекой Венеции служить великому князю московскому за 10 рублей в месяц, и вдруг всплыли в памяти ее слова, сказанные ему еще тогда, сразу после приезда:
— Ты обретешь в моем государстве великую славу, Фьорованти, если, конечно, выживешь… А чтобы выжить и сотворить нечто великое, — тебе придется стать сильным, ибо только тогда твое имя останется в веках, потому что Господь помогает сильным!
Глава восьмая
БРОД ЧЕРЕЗ РЕКУ УГРУ
Сотня всадников оставляет зимой на снегу так много следов, что Сафату ничего не стоило обнаружить отряд Богадур-Султана, однако, догнал он его лишь на самой границе Синего Лога.
Укрывшись в густом ельнике на околице сельца Барановки, самого западного из восьми сел, входивших во владения Леваша Копыто, он наблюдал, как встревоженные внезапным появлением татар жители выбежали из домов с оружием, как Богадур показывал старосте сельца какую-то грамоту и как затем староста и двое татар из отряда Богадура помчались по дороге в центральное имение Синий Лог. Они ехали по наезженной санями дороге и ничего их не задерживало, а Сафату пришлось оминуть Барановку стороной, чтобы не оказаться обнаруженным воинами Богадура, а затем с предосторожностями добираться до Синего Лога, и все же, он прибыл туда всего на полчаса позже их и успел застать Леваша дома, как раз в тот момент, когда он собирался лично отправиться в Медведевку, чтобы предупредить Анницу о появлении в его землях нежданных гостей…
… — Неужели?! — воскликнула Анница и радостно расцеловала Настеньку.
— Боже, как это чудесно! — Но ты не ошиблась Наталья?
— Как можно, Настасья Алексеевна! — обиделась Надежда Неверова, знахарка, гадалка, целительница и жена Клима Неверова, — Да я ж сама вон Ивашку да Гаврилку выносила, мне ль не знать — точно говорю вам: двойня будет!
— А как обрадуется Филипп, когда узнает! — всплеснула руками Настенька, — Он все время только и говорит, что у нас должно быть детей не меньше дюжины! Если и дальше так пойдет, то я, пожалуй, превзойду все его ожидания!
— Но по тебе совершенно ничего не видно! — Восхитилась Анница. — Ты такая же хрупкая, маленькая и стройная как была всегда!
Настенька уже больше двух месяцев знала о своем положении, и несмотря на перенесенные недавно потрясения, связанные с прошлогодними событиями, чувствовала себя достаточно хорошо, как все молодые женщины, выросшие на природе, в окружении лесов, полей и лугов. Однако в последние дни ее стало что-то беспокоить и тогда она велела запрягать зимнюю кибитку и поехала в Картымазовку навестить матушку свою Василису Петровну, а заодно и утешить ее. Василиса Петровна была очень расстроена и огорчена отъездом Федора Лукича, который вооружившись для дальнего похода, неделю назад отправился в Углич по вызову князя Бориса Волоцкого, который сейчас гостил у брата своего Андрея, и вызывал туда всех дворян состоявших у него на службе.