Заговор князей - Роберт Святополк-Мирский

Но в то же время Иван Васильевич хорошо знал, что иного пути к могуществу в этом мире нет, и если он решился сделать то, о чем мечтали его отцы и деды, он должен мужественно перенести все это, остаться твердым и непреклонным, разрушить навсегда старые порядки и создать новые, всех покорить и привести к своей воле, никого и ничего не жалеть, — ни матери, ни братьев, ни даже детей своих и внуков, — лишь тогда, удастся собрать единую и могучую державу под рукой одного самовластного, самодержавного государя, чтобы все страны вокруг трепетали, да в ноги кланялись, как было некогда в Великом Риме, и Великой Византии — разве не стоит эта цель жизни, и может, действительно, права Зоя и может, в самом деле, Господь помогает сильным?

Господи, подскажи!

Господи помоги!

Господи спаси и помилуй мя, грешного!

Литовская тайнопись

От Андрея Святополк-Мирского

Новгород Великий

15 декабря 1479

Пану Маршалку дворному Ивану Ходкевичу

В собственном дворце

Вильно

Пользуясь тем, что осада города, которая вот-вот должна начаться, еще не началась, а один из литовских купцов покидает Новгород под хорошей охраной, имея на то разрешение окруживших город московитов, передаю с ним это письмо, дабы Вы могли уже сейчас доложить Его величеству о тех делах, ради которых я сюда Вами послан.

В пути не произошло ничего заслуживающего внимания. До Новгорода мы добрались вполне успешно, сделав несколько остановок, в том числе в Старой Русе, которая, как Вам известно, является основной столицей солеварения в наших краях. Здесь купец Бык приобрел партию соли, и тут же отправил ее домой с оказией, встретив своего коллегу — торговца из Белой с которым провел в корчме за приятной беседой и бочонком вина целый вечер. Три дня назад мы въехали в Новгород, остановившись на Литовском купеческом дворе, а буквально на следующий день прибыл под стены города Великий князь московский со своей свитой, и вскоре появилось огромное войско с пушками, которое окружило город со всех сторон. Архиепископ Феофил вышел для переговоров и не вернулся — ходят упорные слухи, будто он схвачен великим князем и даже, возможно, казнен.

Теперь о главном. На основе переговоров со всеми указанными Вами людьми, личных наблюдений и бесед с местными жителями я пришел к следующему выводу: партия, поддерживающая союз Новгорода с Литвой, хоть и довольно многочисленна, но крайне слаба, не подготовлена к вооруженной борьбе и совершенно не в состоянии противостоять московскому войску. Я молюсь за тех несчастных людей из числа антимосковских заговорщиков, с которыми встречался, ибо предвижу ужасные испытания, кои выпадут на их долю, как только город будет взят московскими войсками. Если кто-то в Литовском княжестве хотел их поддержать, это следовало сделать гораздо раньше, хотя я плохо представляю, как именно. Отправить на помощь войско? Но это означало бы открытую войну с Великим московским княжеством, что, насколько мне известно, вовсе не входит в планы Его Величества. Деньгами им помогать бессмысленно — они и так богаты. Единственное, что можно было сделать — это послать к ним несколько сот хороших учителей военного искусства, чтобы они могли подготовить сами из своих рядов серьезную армию, способную защитить их от Москвы. Но Вы прекрасно понимаете, Ваша Светлость, что для этого нужны годы. Кроме того, большинство новгородцев в силу своего передаваемого из рода в род купеческого ремесла, совершенно не расположены и малоспособны к занятиям военным делом. Те немногочисленные жители склонные по натуре к боевому ремеслу давно покинули город, объединившись в банды, называемые здесь ушкуйниками, и промышляют грабежами купеческих караванов на дорогах зимой и водных путях летом. Нанятые же для защиты города от внешних врагов служилые князья (Шуйские и другие), как правило, плохие полководцы и неумелые военачальники, имеющие в своем распоряжении необученное и неподготовленное войско, — достаточно лишь вспомнить произошедшую десять лет назад Шелонскую битву, где сорокатысячная армия новгородцев под командованием Шуйского и Борецкого потерпела сокрушительное поражение от более чем двукратно меньшей по численности, но профессиональной московской рати под командованием Данилы Холмского.

Могу еще добавить, что новгородцы не дождались также никакой поддержки от братьев великого князя, удельных князей Бориса Волоцкого и Андрея Углицкого, которых они горячо звали на помощь, обещая княжение в городе. Однако, ни о дин из них не принял этого приглашения и не помог новгородцам, хотя сами братья, по некоторым известиям, уже объединились и готовятся выступить против великого князя, без всяких, впрочем, претензий на престол, а лишь с намерением добиться осуществления своих законных родовых прав.

Таким образом, Ваша Светлость, я должен сделать неутешительные выводы — дело новгородских заговорщиков безнадежно проиграно, их конец близок, и я не вижу никаких возможностей для оказания им помощи со стороны Великого Литовского княжества, кроме разве что предоставления убежища несчастным беглецам.

На этом я полагаю свою миссию законченной, а данное Вашей светлостью задание выполненным, хотя, разумеется, я вместе с моим отрядом копейщиков останусь в распоряжении купца Елизара Быка, который уже получил от московских мытников (за солидную мзду, разумеется) право на беспрепятственный выезд из города, так как он уже продал все свои товары и приобрел местные, и теперь ему осталось лишь выполнить последнее дело — купить у какого-то рыбака, его постоянного поставщика с озера Ильмень, несколько бочек соленой рыбы, после чего мы отправляемся в обратный путь.

Остаюсь с поклоном к вашим услугам

Специальный офицер для особых поручений на службе Его величества под командованием маршалка дворного.

Тайнопись Z

От Елизара Быка

15 декабря 1479 г.

Новгород Великий

Симону Черному,

там, где его найдет податель сего,

Наш брат Аркадий, который столь успешно справился с известным тебе делом в Новгороде, поручил моему вниманию своего воспитанника, 23-летнего брата первой заповеди Неждана Кураева, новичка, недавно посвященного в нашу веру. Неждан — толмач и, обучаясь своему делу от покойного отца, сызмальства, владеет одиннадцатью языками, в том числе и волошским. Посему решил я послать его с этим письмом к тебе, надеясь, что он принесет больше пользы там, где находишься сейчас ты, чем там, где сейчас нахожусь я, и где вот-вот прольется целое море крови. Уповаю на защиту Господа и на московские бумаги, поскольку я, как купеческий гость, возвращающийся с Новгородского торга, уже приобрел разрешение на беспрепятственный проезд с товарами через великокняжеское войско. Мне осталось лишь прикупить на Ильмень-озере пару бочек соленой рыбы, что я и намерен сделать в ближайшие дни, после чего немедленно двинусь в обратный путь под замечательной охраной, предоставленной мне маршалком Ходкевичем. Правда, я подозреваю, что начальник охраны не совсем тот, за кого себя выдает — он встречался здесь с несколькими заговорщиками, из чего я сделал вывод, что маршалок дворный, должно быть, решил воспользоваться случаем, чтобы разрешить какие-то свои проблемы — ради Бога! — меня его дела не касаются, лишь бы его не касались мои!

При случае сообщаю тебе любопытную новость. Во время нашей последней встречи я говорил тебе о брате Якиме Сысоеве, который торгует солью в Белой, и мы решили, что он должен поинтересоваться, что нового у князя Семена. Князь Семен давно утратил былую бдительность, и Якиму быстро удалось стать постоянным поставщиком соли и продовольствия в замок князя, а также перезнакомится со всеми его обитателями. Я встретился с Якимом несколько дней назад в Русе при покупке соли, и он мне поведал, что у князя появился один его старый друг. Ты не поверишь кто это! Степан Ярый, которого ты счел сгоревшим вместе с отцом на устроенном тобой пожаре в Москве осенью, выжил! Однако, он очень сильно обгорел, особенно пострадало лицо. По словам Якима, незаживающие, болезненные и обезобразившие лицо раны не позволяют ему привести в исполнение некие планы, которые они каждый вечер обсуждают с князем Семеном, а планы эти, разумеется, касаются возвращения Семену былого богатства и славы. И тут мне пришла в голову одна интересная мысль. Я вспомнил нашего замечательно лекаря, брата Корнелиуса, который в свое время поднял на ноги Никифора Любича, когда у него был перебит позвоночник, и даже едва не спас его любимую жену Маричку, не опоздай он на день! Ты ведь сам знаешь, что с тех пор он поставил на ноги еще много наших единоверцев, и, находясь в расцвете сил, пользуется славой одного из лучших лекарей Европы, а его знания и опыт неоценимы. Я поручил Якиму сообщить Степану адрес доктора Корнелиуса в Вильно, а самому лекарю послал письмо с просьбой определить, способен ли он вылечить Степана и если да, то пусть он предложит ему известную плату — взамен за операцию по возвращению былого лица — переход в нашу веру.