Ледяной сфинкс - Валерия Вербинина

– Я понимаю, господин барон, – внушительно заговорил он, – что вам, должно быть, крайне тяжело вспоминать о вчерашнем. Поэтому вот вам отчет, составленный на основе показаний других свидетелей… нечто вроде хроники событий, так сказать. Ознакомьтесь с ней и выскажите мне свои соображения, что не так, или какие детали мы упустили.

Чувствуя в душе огромное облегчение, что не придется вновь погружаться во вчерашний день и часами отвечать на тысячи обстоятельных вопросов, Александр взял бумаги и отсел к окну, а генерал отечески улыбнулся Амалии.

– Я вас слушаю, сударыня. Кстати, – Багратионов прищурился, – я правильно помню, что вы состоите в особой службе?

– С недавних пор, ваше превосходительство, – ответила Амалия.

– А! Гм, гм… очень хорошо. Ну-с, я слушаю вас.

Амалия рассказала, что ее дядя случайно оказался на мосту через канал в момент покушения государя. Поскольку он наблюдал происшедшее, так сказать, со стороны, то заметил некую молодую особу, которая прежде подавала знаки платком на Михайловской улице, а также видел карету, из которой, кажется, наблюдали за происходящим. Возможно, это всего лишь совпадения, но…

Но Багратионов как-то посерьезнел, закручинился, вызвал к себе секретаря и шепотом приказал ему принести какой-то протокол.

– Стало быть, блондинка… гм… гм… – Генерал побарабанил пальцами по столу. – И она ушла?

– Дяде показалось, что так, но уже после того, как уехала карета.

Багратионов пристально посмотрел на девушку.

– Вы уже говорили об этом господину Волынскому? – внезапно спросил он.

– Я пыталась, – сдержанно ответила Амалия. – Но его высокопревосходительство сказал, что расследование убийства императора не входит в компетенцию особой службы.

– В самом деле? – со значением протянул Багратионов.

Но тут растворилась дверь, и вбежавший секретарь подал генералу черную папку.

– Вот-с, ваше превосходительство.

– Хорошо, ступай.

Генерал открыл папку и стал перебирать какие-то протоколы.

– Значит, лет тридцати, пальто с лисьим воротником… И по виду не крестьянка…

Амалия улыбнулась.

– Дядя утверждает, что на ней были очень хорошие перчатки. Модные и дорогие. И платок у нее был кружевной.

– И все это ваш дядя успел разглядеть за несколько секунд? – проворчал генерал.

– Мой дядя – большой знаток женщин, – дипломатично ответила Амалия. – И в том, что их касается, он мало что упустит.

Генерал вздохнул. У окна Александр, лишь для виду держа бумаги, напряженно прислушивался к его с Амалией разговору.

– Судя по описанию, – раздумчиво проговорил Багратионов, – ваш дядя и впрямь видел на канале фанатичную особу, чье имя мы пока не можем установить. И, похоже, она действительно принимала участие в убийстве государя.

– Женщина? – угрюмо спросил Александр.

– Да, господин барон. Вы уже ознакомились с отчетом?

Александр поморщился. Было крайне мучительно читать о себе в третьем лице фразы вроде «барон Корф обмяк возле кучера, и было непонятно, то ли он убит, то ли тяжело ранен».

– Вряд ли я смогу что-либо добавить, ваше превосходительство, – сказал молодой человек, волнуясь. – Тут, впрочем, утверждается, что государь, после того как взглянул на первого террориста, захотел осмотреть и яму, оставшуюся от взрыва. Лично я ничего такого не помню. По-моему, император велел сразу же возвращаться во дворец. И еще… – Александр пробежал глазами строки. – Будто бы государь сказал после первого взрыва: «Слава богу, я уцелел, но…» – и показал на раненых, а террорист дерзко ответил: «Еще слава ли богу?» На самом деле ничего такого не было, террориста схватили и держали в нескольких десятках шагов от нас, и тот просто не мог слышать, что говорит… что сказал государь.

– Вряд ли это сейчас существенно, – вздохнул Багратионов. – Но я попрошу секретаря занести в протокол ваши замечания. Иван Иваныч!

И Иван Иваныч тотчас явился, выслушал барона, наклонил голову набок, как ученый попугай, и стал прилежно скрипеть пером.

– Ваше превосходительство, – заговорила Амалия, сжимая и разжимая руки, – мне бы хотелось… если вы позволите… принять участие в расследовании. В каком угодно качестве.

Генерал поднял голову и неожиданно улыбнулся.

– Вряд ли ваше начальство одобрит, если я вдруг стану давать вам задания, – сказал он шутливо. Но заметил, как вытянулось лицо девушки, и посерьезнел. – Нет, Амалия Константиновна. Мы уже напали на след, арестовали причастных к покушению, лучшие следователи их допрашивают, и не сегодня завтра мы возьмем и последних виновников.

– Если они не успеют скрыться, – сердито обронила Амалия.

Но Багратионов покачал головой.

– Поверьте моему опыту, сударыня: земля маленькая, бежать некуда. Должен сказать, я ценю ваше желание помочь, но вы должны доверять и нам. Обещаю вам, что справедливость обязательно восторжествует, и от души благодарю вас, что вы пришли рассказать о том, что видел ваш родственник.

«Ничего особенного он не видел, – с досадой подумала Амалия. – И его показаниям, если хорошенько вдуматься, – грош цена. Другое дело, если бы дядюшка заметил на канале лично ему знакомую Марусю Финтифлюшкину, подававшую странные знаки, и доложил бы о ней куда следует или если бы опознал кучера странной кареты, а по кучеру в два счета вычислили бы и неизвестного наблюдателя. А так – была на мосту блондинка, которая нервничала, и стояла карета, которая взялась неизвестно откуда и укатила невесть куда. Вот и все».

– Извольте проверить, господин барон, – сказал Иван Иваныч, потея от желания угодить.

Александр прочитал дополнение к отчету, составленное с его слов. Следовало бы, по совести говоря, упомянуть и об обещании императора повесить покушавшегося (этого момента в отчете свидетелей не было), но офицер не стал настаивать и поставил свою подпись.

По правде говоря, ему хотелось как можно скорее уйти отсюда.

– Я провожу вас? – спросил Александр Амалию, когда они покинули мрачный особняк. – Если позволите.

Ему хотелось хоть чем-нибудь загладить свою вину перед девушкой, и, к его облегчению, Амалия не стала колебаться.

– Хорошо, – сказала она. – Я живу недалеко отсюда, на Невском.

Глава 14

Исчезновение

Аделаида Станиславовна разложила пасьянс, но не успела даже толком взяться за него, когда ее прервал звонок в дверь. Вспомнив, что Даша только что отлучилась за солью, а Якова послали к ювелиру – заказывать новую запонку для Казимира, старая дама вздохнула и поднялась с места.

На пороге обнаружилась Амалия – однако она была не одна. Рядом с ней стоял молодой офицер, статный и синеглазый, но бледный и какой-то потерянный, словно совсем недавно на его долю выпало тяжелое потрясение. Одна щека у офицера была покрыта мелкими порезами, левую руку он держал на весу, как раненный, а правой опирался на дорогую лакированную трость.

– О! Амели! – всплеснула руками Аделаида Станиславовна. – Девочка моя, как хорошо, что ты вернулась! А кто это с тобой?

– Барон Александр Корф, – представился офицер, кланяясь. – Я только проводил Амалию Константиновну до дома. Не извольте беспокоиться, сударыня, я уже ухожу.

– Ну, Амели, куда это годится? – сказала Аделаида Станиславовна по-польски. – Пригласи ребенка, пусть он пообедает с нами.

Александр, может быть, не слишком хорошо говорил по-польски, зато отлично понимал все, до последнего слова. Услышав, что в двадцать с лишним лет кто-то еще называет его ребенком, он так удивился, что у него даже перестала болеть голова.

Амалия покосилась на него, и ее глаза сверкнули.

– Мама приглашает вас у нас отобедать, – перевела она.

– В самом деле! Заходите же, господин барон, – сказала Аделаида Станиславовна, очаровательно выговаривая слова на польский манер.

Надо сказать, что мать Амалии умела пользоваться польским акцентом не хуже брата. Обыкновенно, впрочем, Аделаида Станиславовна говорила по-русски (да и на любом другом языке, который она знала) без малейшего намека на иностранное происхождение.

И прежде чем Александр успел вспомнить о приличиях, пробормотать какое-нибудь совершенно ненужное извинение, заставить себя упрашивать или сделать еще какую-нибудь нелепость, вселенная уже все решила за него. А именно: она как-то очень ловко переместилась, так что Александр оказался (сам не заметив, как) в передней квартиры. Дверь, торжествующе щелкнув, захлопнулась.

– Все друзья Амалии – наши друзья, – объявила Аделаида Станиславовна.

– Право же, я не знаю, – пробормотал Александр, смутившись. – До обеда еще далеко…

– Почему же? – удивилась мать Амалии. – Самое время.

Акцент ее то пропадал, то появлялся вновь.

– У нас в Петербурге принято обедать в семь вечера, не раньше, – пояснил молодой офицер.

– Ах, это… – отмахнулась Аделаида Станиславовна. – Ну, а у нас принято обедать гораздо раньше. Впрочем, если вы настаиваете на семи, мы подождем!