Кольцо с тайной надписью - Валерия Вербинина

Валерия Вербинина

Кольцо с тайной надписью

Автор предупреждает, что все действующие лица, а также названия улиц и прочие элементы сюжета, упомянутые в повествовании, вымышлены. Поэтому любые совпадения данного текста с реальностью являются непреднамеренными и абсолютно случайными.

Глава 1. Откройте, полиция

Раз уж мне все равно надо с чего-то начинать этот роман, то начну я его с того, что моя жизнь не удалась.

Во-первых, буквально только что, набирая предыдущую фразу, я сломала ноготь. Это, конечно, не самое большое невезение в моей жизни, но тем не менее очень показательное.

Во-вторых, бизнесмен Юрий Арбатов, который последние несколько месяцев только и делал, что клялся мне в земной, а также неземной любви, недавно появился в светской хронике в обнимку с красавицей моделью. Впрочем, и это тоже не самое большое невезение – по крайней мере, пока у меня есть Паша.

В-третьих, мой предыдущий роман, на написание которого я потратила не один месяц, прошел незамеченным. Мало того, была распродана лишь тысяча экземпляров из минимального трехтысячного тиража.

И в-четвертых, я всегда восхищалась актером Фортунатовым, а между тем вскоре мне придется арестовать его. Вчера на пешеходном переходе он сбил девушку, которая скончалась на месте, а сам скрылся с места происшествия.

Пока вы, мой единственный и неповторимый читатель, не запутались окончательно, поясню: прежде всего, я действительно работаю в полиции. Романы я сочиняю в свободное от работы время, из-за чего коллеги, не сговариваясь, дразнят меня «писательницей». О том, кто такой Юрий, вы можете подробнее прочитать в моей первой книге «Где-то на земле есть рай»[1], потому что говорить о нем сейчас у меня нет ни малейшего желания. А что касается Паши (о, как вы любопытны!), то его быстрые шаги я как раз в это мгновение слышу за дверью.

Капитан Павел Ласточкин – мой напарник, мой наставник и мой ангел-хранитель по совместительству. А вообще я, кажется, немножечко в него влюблена, а может быть, даже и не немножечко. Проблема в том, что у меня есть некоторое предубеждение против служебных романов, которые в большинстве случаев заводят от скуки и нежелания далеко ходить. Кроме того, сам Паша всегда относился ко мне по-товарищески, и я боюсь все попросту испортить, если попытаюсь перевести наши отношения в другую плоскость.

Войдя, Паша метнул на меня быстрый взгляд и махнул, как флагом, бумажкой, которую держал в руках.

– Лиза! Едем!

– На задержание? – зачем-то спрашиваю я, хотя все и так понятно.

Паша кивает.

– Будет нелегко, – пророчу я.

Ну вот зачем, зачем я это сказала? Как будто меня кто-то дергал за язык…

Мы заперли кабинет, спустились вниз и сели в машину. Всю дорогу, пока мой спутник вел автомобиль, я думала об актере Александре Фортунатове – талантливом дебошире и пьянице, который мог с блеском сыграть любую роль – хоть первого, хоть второго, хоть десятого плана. Режиссеры обожали его, женщины, которых он менял, как не меняют даже перчатки, то раздавали многословные интервью о том, как они его ненавидят, то клялись в любви и рассказывали умилительные истории о совместной жизни. Но никому не удается все время ходить по криминальной черте и не переступить ее, и вот вчера, выпив больше, чем следовало, Фортунатов перешел эту черту, убив человека.

– Он дружит со знаменитым адвокатом… – подала я голос, когда мы подъезжали к дому, где жил актер.

– Знаю, – отрезал Ласточкин.

– А отец его нынешней подруги…

– Зна-ю!

Тон моего напарника выдавал раздражение, но я все же рискнула продолжить:

– Ты понимаешь, что его все равно выпустят через несколько часов? А нам же еще и надают по шее за то, что мы его арестовали… даже несмотря на то, что есть официальная бумага… и запись с камеры наблюдения, которая уже попала в Интернет. А на ней отчетливо видно, что за рулем в момент наезда был именно Фортунатов.

Какой русский не любит быстрой езды, справедливо заметил классик. Однако Гоголь забыл дописать вторую часть фразы: по чужим головам…

– Лиза, – невпопад ответил Ласточкин, – знаешь, какой бы я выбрал девиз, если был бы одним из мушкетеров… или хотя бы французским дворянином?

– Какой? – пробормотала я.

Мой напарник блеснул глазами.

– Делай, что должен, и будь, что будет, – объявил он. – Думаешь, я и сам не понимаю, к чему все идет? Для начала этот красавец запрется за железной дверью и не пустит нас в дом, да еще попытается поднять скандал и обвинить нас в чем-нибудь. Все эти гаденыши, которые сбивают человека насмерть и потом удирают, одинаковы. Жалкие трусы!

– А тебе бы пошла форма мушкетера, – не удержалась я от замечания, когда мы вышли из машины и зашагали к дому.

– М-м, – неопределенно отозвался Паша, почесывая висок. – Знаешь, у меня такое впечатление, что те времена были ничем не лучше наших. Это в кино все выглядит так романтично… да еще Дюма создал целый мир, который засасывает так, что реальность по сравнению с ним кажется совсем бледной… Ну, ты же сама писательница, ты понимаешь…

Из подъезда вышел очень молодой и очень высокий человек, который нес на руках крошечное печальное существо, больше похожее на эльфа или обезьянку, чем на собачку, которой, собственно, оно и являлось. Ласточкин придержал дверь, и мы зашли.

– Квартира шестьдесят пять… Восьмой этаж, – сказал он, скользнув глазами по едва различимому поэтажному списку квартир над лифтом.

Знаменитый актер Фортунатов, прямо скажем, не шиковал, по крайней мере в том, что касалось его жилья. Да, неплохой дом еще советской постройки, да, дверь подъезда на домофоне… Но, кроме этого, ничего особенного я не заметила. Даже консьержки и той не было.

Дверцы лифта раскрылись со странным пощелкивающим звуком, и мы вышли. Все четыре двери на этаже были железные, но самая устрашающая, самая дорогая оказалась у номера шестьдесят пять. Рядом с ней на свежеокрашенной стене кто-то отчетливо вывел: «Фортунатов казел».

– Интересно, адвокат уже приехал? – задумчиво пробормотал Паша.

И нажал на кнопку звонка.

– Он мог и просто сбежать, – заметила я, имея в виду актера. – Я смотрела в Интернете – он недавно купил дом в Юрмале.

Паша позвонил еще раз, и еще один. В ответ с той стороны двери не донеслось ни звука, зато соседняя железная дверь неожиданно приотворилась, и наружу выглянуло человекообразное существо в тренировочных штанах, пузырящихся на коленках, и майке, которую в советские времена не в бровь, а в глаз именовали «алкоголичкой». Винно-водочное амбре, исходящее от существа, могло запросто уморить всех тараканов в радиусе нескольких километров.

– О, – радостно осклабилось существо, – менты! А я-то думал, когда вы появитесь…

– Вы сосед Александра Викторовича Фортунатова? – спросила я по извечной полицейской привычке на всякий случай уточнять то, что и так было ясно с самого начала.

– Так точно, – закивало существо. – Сосед… ик! А ты что, тоже из ментов, что ли? Нашла где работать…

– Представьтесь, пожалуйста, – вмешался Паша.

– Да пожалуйста, – пожало плечами существо. – Столяров я, Адольф Иваныч.

– Адольф?.. – переспросила я, озадаченная.

– Ну так, – мрачно ответил сосед Фортунатова. – 1939 год, пакт о ненападении, все дела. Дружба с Германией, ага. Родители, тудыть их в качель, решили соригинальничать… А мне, между прочим, жить с этим именем пришлось.

– Всю жизнь горе заливаете? – спросил Паша, прищурившись.

– Во! Вот ты понял, что к чему, – объявил Адольф, важно подняв толстый палец. – Как же мне не пить-то? Всю жизнь имя мне исковеркало, чтоб его… Назвали бы меня Иваном, как отца, так, может, я совсем другим бы человеком стал.

Против этого решительно ничего нельзя было возразить.

– Часто, наверное, с Александром Викторычем распивали? – предположил капитан Ласточкин.

– А то как же? – расцвел сосед. – Я тебе вообще так скажу: я себя считал человеком бывалым, но за актерами этими… не угонишься! Так пьют, так пьют… Не просыхают!

– Ты случаем не в курсе, куда он мог свалить? – как бы между прочим осведомился Паша.

– В смысле, от вас свалить? – хмыкнул Адольф. – Да много куда. Дача у него в Подмосковье, дом он себе недавно в Юрмале прикупил. Все ворчал, что в Москве купить приличное жилье – застрелишься, проще приобрести хоромы в Португалии какой-нибудь или Испании. Сам-то он из этого, из Хибаровска приехал… Хабаровска то есть…

– Да? – не удержалась я. – А во всех интервью говорил, что коренной москвич…

Паша метнул на меня быстрый взгляд, и я поспешно прикусила язык.

– Да он много чего говорил, – равнодушно пожал плечами Адольф. – Все эти актеры – те еще болтуны… Ему сегодня утром позвонили, а потом, наверное, он уехал.

– Кто звонил? – рассеянно спросил Паша, разглядывая железную дверь квартиры шестьдесят пять.