Мао Цзэдун и его наследники - Федор Бурлацкий

Изучение этих работ Мао Цзэдуна легло в основу системы партийной учебы кадров на всех уровнях, что должно было, по замыслу Мао, обеспечить идеологическое единство партии, теперь уже не на базе марксизма-ленинизма, а на базе маоизма.

Иногда говорят: «Китай — это море, которое делает солеными все впадающие в него реки». Издавна считалось, что все религиозные и другие идеологические учения, попав на китайскую почву, поглощались ею и обретали новую форму. Лозунг «китаизации марксизма» или придания ему национальной китайской формы шел в русле этой устоявшейся традиции.

На работах по философским проблемам Мао Цзэдуна, написанных в яньаньскии период, пожалуй, не стоит особо останавливаться. Как справедливо считают специалисты (и советские, и зарубежные), эти работы не носят печати сколь-нибудь самостоятельной мысли. Они являются более или менее добросовестным изложением марксистских положений, почерпнутых, впрочем, не из самого источника, не из работ К. Маркса и В. И. Ленина, а из вторых рук — из брошюр и статей популяризаторов марксизма. Подсчитано, что в философских работах, включенных в «Избранные произведения» Мао, 80–90% текста, излагающего основы марксистской диалектики, списано более или менее дословно с переводов работ советских авторов. Надо, кроме того, иметь в виду, что большинство работ этого периода, включенных в т. 1–3 «Избранных произведений» Мао Цзэдуна, представляло собой записи устных выступлений Мао. Они затем тщательно «причесывались» Чэнь Бода, а потом снова основательно редактировались при подготовке «Избранных произведений» на китайском и русском языках.

Говоря о работах, которые (если использовать приводившиеся подсчеты) на 10–20% излагали собственно маоистские идеи, нужно остановиться прежде всего на проблеме роли крестьянства в китайской революции. Как известно, сам Мао, а вслед за ним и все его зарубежные «популяризаторы» видят главную его заслугу в теоретической разработке именно этой проблемы.

Новый ли это вопрос для марксизма? Всякий, кто знаком с историей научного коммунизма, прекрасно знает, что это не новый вопрос.

Ф. Энгельс еще в прошлом веке тонко заметил, что пролетарская революция станет успешной, если она будет дополнена новым изданием о крестьянской войне. В. И. Ленин развил эту идею. С той поры тезис о союзе рабочего класса и крестьянства в революции при сохранении руководства рабочего класса считается азбучной истиной научного коммунизма.

Коминтерн разработал эту идею применительно к слаборазвитым районам мира, где преобладает крестьянское население. II, III и IV конгрессы Коминтерна (1920–1922 гг.) наметили обширную программу вовлечения крестьян в революцию под руководством более передовых пролетарских сил.

А что же Мао? Читатель помнит, что на первом этапе своей политической деятельности (первая половина 20-х гг.) Мао вообще игнорирует эту проблему. Но затем, особенно после поездки по провинции Хунань, он становится активным проповедником крестьянской революции. И как это нередко с ним бывало, он впадает в другую крайность: подхватив идею о важной роли крестьянства, которую оно призвано сыграть в национальном революционно-освободительном движении, он гипертрофирует ее и в конечном счете приходит к отрицанию главного в марксизме — учения об исторической роли рабочего класса.

И дело здесь не только в ценностных ориентациях самого Мао — выходца из крестьянской среды, ревностного поклонника крестьянских восстаний. Дело еще и в теоретически неверном анализе социальной структуры китайского общества.

Если у Мао в пору написания статьи «О классах китайского общества» еще не сложились представления об особой роли крестьянства в китайской революции, то в докладе об обследовании крестьянского движения в провинции Хунань Мао сделал особый упор на роль крестьянства в надвигавшейся революции. Он пишет, что подъем крестьянского движения приобретает величайшее значение. Он предсказывает, что пройдет очень немного времени и во всех провинциях Центрального, Южного и Северного Китая поднимутся сотни миллионов крестьян. Они будут стремительны и неодолимы как ураган, и никакой силе их не сдержать. Они разорвут все связывающие их путы и устремятся к освобождению. «Они проверят все революционные партии и группы, всех революционеров, с тем чтобы либо принять, либо отвергнуть их»9.

Здесь Мао прав и неправ одновременно. Он прав, когда утверждает, что коммунистам Китая следует обратить особое внимание на крестьянское движение. Но он неправ, говоря, что именно крестьянское движение станет пробным камнем для всех революционных партий и групп. В действительности такой пробный камень — отношение к рабочему движению. Крестьянские движения нередко поддерживали не только коммунисты, но и революционные демократы, и даже представители национальной буржуазии (например, левое крыло гоминьдана в период существования единого фронта с КПК). И напротив, только коммунисты занимали последовательную позицию относительно решающей роли пролетарского движения в освободительной революции.

Еще менее прав Мао в суждениях о методах и формах крестьянской революции. Уже в этой работе обнаруживается та апология насилия, которая стала впоследствии лейтмотивом всей идеологии маоизма. Он осуждает тех коммунистов, которые выступают против «крайностей» крестьянской борьбы. Мао с восхищением рассказывает о том, что крестьяне в деревнях действуют довольно-таки «бесцеремонно». Они приходят к помещикам и разваливаются на постелях их дочерей и невесток. Сплошь и рядом они хватают богатых крестьян и помещиков, надевают на них высокие колпаки и водят по деревням. «…В деревне создается атмосфера террора. Вот это и есть то, что некоторые называют „крайностями“, „перегибами“, „безобразиями“»10, — замечает Мао. И каков же вывод? Террор не только нормальное явление, он необходим.

«…Революция — это не званый обед, не литературное творчество, не рисование или вышивание… Попросту говоря, в каждой деревне необходим кратковременный период террора. В противном случае будет совершенно невозможно подавить деятельность контрреволюционных элементов в деревне… Чтобы выпрямить, надо перегнуть; не перегнешь — не выпрямишь»11.

Очень типичные рассуждения! Типичные не только для идеологов крестьянских войн в Китае (например, тайпинов). Они типичны для идеологов мелкобуржуазной революционности вообще, когда крестьянская проблема рассматривается в полном отрыве от проблем рабочего движения. Террор в деревне исторически всегда был выражением слабости крестьянского движения, не руководимого передовыми городскими слоями и классами. Это род мести, — а не конструктивная работа новых сил, имеющих могучую опору в общенациональных завоеваниях.