Пинбол - Ежи Косинский

Остен проехал мимо «Удара Годдара», вест-сайдской дискотеки, названной его именем. Он был здесь только однажды, чуть больше двух лет тому назад, но тот единственный вечер оставил в его памяти самые яркие воспоминания. Ему, конечно, любопытно было посмотреть, что представляет собой эта знаменитая дискотека, но куда любопытней узнать, что почувствует он, Годдар, оказавшись в этом месте, один среди чужих, никому не знакомый и все же известный каждому. В дискотеку тогда ходила самая разношерстная публика: студенты Колумбийского университета и Джульярда, а также множество черных музыкантов и их поклонниц из расположенного поблизости Гарлема.

Из-за двери доносился ритмический грохот. Остен нерешительно переступил порог. Сегодня выступали, меняясь каждый час, две рок-группы, а исполняли они в основном его самые знаменитые и новейшие хиты. Пройдя через забитые людьми комнаты, Остен повернулся, чтобы взглянуть на сцену, и в этот момент на него налетела танцующая парочка. Потеряв равновесие, он повалился на столик у стены, сбив при этом два бокала и бутылку шампанского. Занимавшие столик дородный чернокожий с черной же стройной девушкой вскочили, опрокинув стулья.

– Эй, ты, ублюдок, смотри, куда прешь! – заревел негр, с замшевых штанов которого стекало шампанское, и ринулся к Остену с самыми агрессивными намерениями.

– Он тут ни при чем, – заметила девушка. Она стряхнула капли со своего бархатного комбинезона и невозмутимо поставила пустую бутылку в ведерко со льдом, стоявшее рядом со столиком.

– Да неужели? – воскликнул разъяренный мужчина, продолжая толкать Остена. – Тогда кто этот долбаный…

– Хватит, Пол, – резко проговорила девушка, вставая между ними. – Разве ты не видел, что этот парень вовсе не хотел испортить нам вечер?

Зеваки уже окружили их в надежде на стычку. Остен протянул чернокожему руку:

– Я ужасно виноват и хотел бы купить вам другую бутылку.

Тот, похоже, уже собирался ударить его, но тут снова вмешалась девушка. Она пожала руку Остену и как ни в чем не бывало уселась на свое место.

– Все в порядке. С каждым может случиться. – Улыбнувшись, она посмотрела на него, и он отметил, что у нее выразительные глаза.

– А теперь убирайся! – зарычал ее спутник. – Слышишь, что тебе говорят?

– Я действительно виноват, – повторил Остен, но чернокожий уже не обращал на него внимания. Когда к столику подошел официант с сухой скатертью, Остен вручил ему несколько двадцатипятидолларовых купюр. – Принесите им другую бутылку, ладно? – попросил он и отошел в сторону.

Расстроенный происшедшим, чувствуя себя бесконечно униженным, он направился к сцене и стал смотреть на музыкантов, играющих в окружении поклонниц. Однако уже через несколько минут он решил, что по горло сыт «Ударом Годдара» и направился к выходу, но тут кто-то тронул его за плечо. Это оказалась та чернокожая девушка в туго обтягивающем комбинезоне.

– Спасибо за шампанское, – сказала она.

Остен пробормотал, что рад был угодить им. Она заметила, что взглядом он ищет ее спутника.

– Пол ушел, – сказала она. – Отправился домой спасать свои любимые замшевые штаны.

– Это я виноват, – медленно проговорил Остен, уставившись на ее груди; созерцать их давала возможность расстегнутая молния комбинезона. Подняв глаза, он увидел, что его интерес не остался незамеченным.

– Смотри, не стесняйся, – сказала она. – Есть на что посмотреть. Женщины тоже не прочь поглазеть на мужчин. – Теперь она улыбнулась во весь рот, обнажив два ряда безупречно белых и ровных зубов. – Крутые парни обычно думают, что мы высматриваем штучки подлиннее да потолще, но они заблуждаются. Нас возбуждает совсем другое.

Ее самоуверенность сбивала с толку.

– Неужели? И что же? – спросил он и тут же испугался, что этим вопросом выдал свою растерянность.

– Соблазнительная задница. – Она окинула его изучающим взглядом. – И чтобы партнер был высокий, стройный, длинноногий.

– Не о себе ли ты говоришь? – добродушно усмехнулся Остен.

– Может, и о себе, – засмеялась она. – Но и о тебе тоже. – Она помолчала, а затем вновь посмотрела на него оценивающе. – Чем ты занимаешься в свободное от опрокидывания столов время, парень? – она сказала это нараспев, с нарочитым южным акцентом.

– Я много путешествую, – ответил Остен. – А как насчет вас, мэм?

– Ну, а я развлекаюсь в основном здесь, мой сладкий.

Он понял, что она проститутка. Он никогда не имел дела с проститутками, и, представив, как расходится молния ее комбинезона и она на своих высоких каблуках выходит из одежд прямо к нему в руки, сразу возбудился. Взяв себя в руки, он сообщил:

– Меня зовут Джимми. – И спросил, уже откровенно глядя на ее грудь: – Ты свободна?

– Свободна? – рассмеялась она. – Разумеется, я свободна. Рабство отменили, ты разве не слышал?

– Я имею в виду…– Он запнулся. – Можешь ли ты уйти из этого заведения. Со мной. За деньги, разумеется.

– Уйти… с тобой… за деньги? – проговорила она, медленно, словно разгадывала шараду. – О-о… кажется… я… понимаю…– Она расхохоталась, откинув голову, а затем прижалась к нему бедрами. Ее рука заскользила по ягодицам Остена. – Я – Донна, – промурлыкала она. – А ну выкладывай, что тебе от меня надо. Только не темни.

– Хочу провести с тобой остаток ночи.

– И где же?

– В отеле. В любом отеле. Я нездешний.

– Я не люблю отели, – возразила она. – А после полуночи и отели не любят подобных мне девушек. – Она окинула его испытующим взглядом. – Как ты зарабатываешь на жизнь, парень?

– Я изучаю литературу, – ответил Остен. – В Калифорнии. – Затем, испугавшись, что она не захочет иметь дело со студентом, который, скорее всего, ограничен в средствах, торопливо добавил: – Но у меня достаточно денег. – И полез в карман.

Она остановила его руку:

– Я знаю. Ты ведь уже успел сегодня вечером угостить нас с Полом шампанским.

Затем, улыбнувшись, посмотрела на Остена и спросила:

– Как насчет того, чтобы сыграть на моем поле?

– Где это? – он ожидал, что она предложит Гарлем.

– Карнеги-холл.

– Карнеги-холл? Тот самый Карнеги-холл? – Он решил, что девушка шутит.

– Ты же меня слышал. – Ее рука легла ему на бедро.

– Тебя используют в Карнеги-холл? – спросил Остен, пристально глядя на нее.

– Предпочитаю использовать его сама. Занимаю сейчас студию одного музыканта, – объяснила девушка. – Ты разве не знаешь, что там их живет более сотни?

– И что же это за музыкант? – спросил Остен; он вдруг испугался, что его могут заманить в ловушку.

– Пианист. Из Джульярда.

– И где он сейчас, этот пианист?

– На дискотеке. Ищет кого-нибудь на ночь. Вот почему мы с тобой можем там поразвлечься. Так что ни о чем не беспокойся.

Он наконец поверил, что с ее стороны опасность ему не грозит, и они рука об руку покинули «Удар Годдара».

В такси, несущемся по Бродвею, он попытался ее поцеловать, но получил отпор.

– Потом, – шепнула она. – Всему свое время, парень!

Они вылезли из такси, и он проследовал за ней в один из боковых входов в Карнеги-холл. Ночной портье не спускал с него глаз, пока они не скрылись в кабине лифта.

Она открыла дверь и включила свет, но тут же приглушила его, оставив комнату в полумраке. Главенствующее место занимал рояль. Кроме него, здесь были большая двуспальная кровать, письменный стол, заваленный нотами, книжная полка, радиола и несколько предметов африканского искусства – племенные маски, идолы и вышитые бисером сумки.

– Что за музыку исполняет твой приятель? – спросил Остен. Его забавляла мысль о том, что первую свою ночь с проституткой ему предстоит провести в студии Карнеги-холл, принадлежащей студенту Джульярда.

– Угадай.

– Твой дружок – черный?

– Да, – кивнула девушка.

– Значит, он джазовый пианист?

– Джазовый? С чего ты взял? Нет, мой черный дружок не играет джаз! Угадывай снова!

– Я сдаюсь! – с самым серьезным видом заявил Остен.

– А как насчет тебя? Ты играешь на чем-нибудь, кроме этого? – И она показала ему между ног.

– Немного, – ответил он и сел за рояль. Крышка была поднята, и руки Остена невольно легли на клавиши. Не желая развлекать ее роком, в котором она, несомненно, разбиралась, он сделал несколько аккордов, а затем, чтобы произвести на нее впечатление, сыграл короткий пассаж.

Она встала рядом, и, закончив, он притянул ее за бедра и усадил к себе на колени. Возбужденный близостью женщины, он принялся целовать ее в шею.

– Четырнадцатый квартет Шуберта. Правильно? – сказала она. – Известный также как «Девушка и смерть».

Остен отстранился в изумлении.

– Невероятно! Откуда ты знаешь? Она встала и одернула комбинезон.

– Черная магия. – Она махнула рукой на африканских идолов.

Ну конечно, она вполне могла слышать этот пассаж в исполнении студента Джульярда. Он начал играть другую пьесу.