Цвет греха. Чёрный - Александра Салиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Разве ты сам для меня не незнакомый мужчина, от которого не знаешь, чего ждать? — вопросительно выгибаю бровь.
— Значит, я буду твоим исключением, — хмыкает опекун. — Больше никто, Асия, — добавляет сурово.
Слишком уж сурово…
И почему мне в этом видится двойной смысл?
Ох уж это моё шальное воображение!
Снова ведь всё только в моих мыслях. В реальности нет ничего такого вовсе. Опекун продолжает:
— Самые уязвимые части тела, до которых ты сможешь дотянуться в числе первых с такого положения: нос и глаза. Далее — подбородок. Удары в эту область могут легко вызвать переломом челюсти, так что в твоём случае, не рекомендую, — опять усмехается.
— А другие части, с ними как?
Мужчина слегка прищуривается, и прежде чем ответить, несколько секунд размышляет о чём-то, словно взвешивает, стоит ли мне и это рассказывать.
— Локтевые, коленные суставы и кисти рук — основа опорно-двигательного аппарата. Достаточно всего лишь толчка против угла естественного сгиба, и связки будут порваны, — всё-таки слышу ответ. — Повреждение любого пальца рабочей руки в большинстве своём выводит всю конечность из строя. Проще всего с безымянным, мизинцем и большим. Повреждения сухожилий большого пальца — хуже, чем перелом фаланги.
Теперь, когда информация от него не навевает неуместные впечатления, дышать становится легче, а дурман в моей голове потихоньку рассеивается.
А я задумываюсь о том, откуда он знает столько подробностей такого плана?
То ли из анатомии. То ли… откуда?
На инструктора по рукопашному Адем Эмирхан совсем не похож.
А на кого же тогда?..
Своим же мыслям сама также мысленно ухмыляюсь.
Для парня, который вырос в детдоме…
Конечно драка не в новинку.
И почему я раньше себе ничего такого не представляла по отношению к нему?
Всё эти его белоснежные рубашки, скрывающие литые мышцы, заработанные явно не за заработком на каком-нибудь фондовом рынке. Он же в них выглядит, как долбанная глянцевая обложка какого-нибудь модного журнала. Очень хорошо маскируют, не выдают ничего из того, что могло бы быть уличным, вот и забываюсь.
— А если сюда? — заинтересовываюсь сказанным не только по себя, уложив ладонь поверх очередной белоснежной рубашки по линии пуговиц.
И это моя ошибка. Очень уж отчётливо чувствуется, как бьётся чужое сердце.
— Солнечное сплетение — спорная болевая точка. Если мышцы пресса хорошо проработаны, то бить в неё практически бесполезно, если только ты не профессионал. Да и в случае, если на нападающем много верхней одежды, угадать место правильного толчка тоже будет довольно сложно. Тем более, физически почти невозможно для такой хрупкой девочки, как ты, — снисходительно улыбается в довершение.
Вспоминаю, что руку стоит убрать.
— А если ниже? — одёргиваю ладонь. — Намного ниже? — дополняю, едва сдерживаясь, чтобы не посмотреть туда, о чём говорю.
Хорошо, он и без всяких уточнений понимает.
— Паховая зона, особенно мужская — известная болевая точка, но очень опасная для неподготовленной девушки, — отзывается всё с тем же снисхождением.
Замолкает.
Как будто нарочно!
Назло мне…
А я, как последняя дурочка краснею.
Вот точно!
Слишком уж горячим вмиг чувствуется собственное лицо, словно у меня в один момент высокая температура поднимается.
— Почему же? — прищуриваюсь.
И очень стараюсь не подавать вида, как напрягаюсь ещё больше, стоит ему зачем-то провести большим пальцем вдоль моего горла.
Очень подлый поступок с его стороны!
О котором, судя по всему он и сам не подозревает.
Или же делает вид, что так и есть.
Иначе почему тёмный взор застывает на эти мгновения?
Оттаивает тоже далеко не сразу:
— Бить противника в пах лучше всего из положения лёжа или же имея хорошую опору — вот почему, Асия, — отвечает спустя некоторую паузу мужчина. — С такого своего местоположения ты банально потеряешь равновесие, а нападающий вовсе может перехватить ударную ногу, и тогда ты рухнешь ему под ноги, нанесёшь вред исключительно самой себе, ситуация станет окончательно проигрышной для... — не договаривает.
Отвлекается на шум подъезжающей машины. А я настолько забываюсь под впечатлением происходящего, что мне требуется не одна секунда, чтобы понять, что происходит.
Мой распечатанный доклад привезли?
Так и есть. Удостоверяюсь в этом, как только опекун покидает сад навстречу неизвестному мне гостю, а из-за руля автомобиля выбирается миниатюрная блондинка, вручившая ему объёмную стопу бумаг.
Она красивая. Ей вряд ли больше тридцати. На ней узкая юбка длиной чуть выше колен с небольшим вырезом и безукоризненно сидящая коралловая блузка, в тон к помаде на её губах. Волосы уложены. Голос — тихий, мягкий, как мелодия. Про таких говорят — идеальная.
На кой чёрт я эту девушку так пристально рассматриваю?
Что же ещё остаётся, с учётом, что после передачи привезённого, она всё болтает и болтает, с места не сдвигается, а он слушает её настолько внимательно и долго, что, кажется, о моём существовании вовсе забывает.
Минут двадцать — так точно проходит…
В общем, начинает раздражать!
И она. И опекун.
Глава 9
Глава 9
Асия
Почему я злюсь?
На ровном месте.
И сама не понимаю. Но внутри слишком прочно застревает тёмное пренеприятное чувство, от которого все внутренности будто в узел сворачивает, ничего с этим не поделаешь.
Разве что…
Надо поесть, вот да!
На том и сосредотачиваюсь, отвечая опекуну взаимностью: забиваю на урок самообороны. Возвращаюсь в дом. Иду на кухню. С учётом времени суток и битком набитого продуктами холодильника, было бы неплохо приготовить полноценный ужин.
Достаю курицу и овощи…
С другой стороны, если вспомнить ту девицу перед домом этим поздним вечером, может, мужчина и не будет ужинать сегодня дома? С ней куда-нибудь пойдёт, например. И тогда все мои старания будут напрасными. Так к чему напрягаться?
Лучше сделаю себе сэндвич…
Поскольку сырое мясо уже не пригодится, убираю его обратно.
Правда, от холодильника так и не отхожу.
С чего я вообще взяла, что он вдруг куда-нибудь поедет?
Кто она такая,