Юная модница на балу у королевы - Бьянка Турецки

— Что ты хочешь этим сказать?

— Может быть, Марла с Глендой пытаются преподать нам урок. Например, мне нужно быть более уверенной в себе, а тебе, вероятно, нужно понять, что внешность — это еще не все.

— Ладно, я хочу назад в свою жизнь. Я выхожу из игры. Ненавижу имя Аделаида, — решила Стелла, в ярости шагая взад и вперед.

— Не бросай меня! — воскликнула Луиза, мертвой хваткой вцепившись в Аделаидину руку в перчатке. — Кажется, мое голубое платье кто-то украл. Мне нужна твоя помощь.

— Вечером я скажу все, что тебе надо знать, а потом я должна буду вернуться, — прошептала Стелла как раз в ту секунду, когда принцесса де Ламбаль догнала их и бросила на них озадаченный взгляд.

— Что-нибудь случилось? — спросила сбитая с толку блондинка.

— Нет, конечно. Все в порядке. До вечера, Габриэлла, — протараторила Стелла.

С этими словами она снова вошла в роль принцессы и, сделав на прощание Луизе легкий реверанс, выплыла с принцессой из зала с таким видом, словно для нее это был обычный день в Версале.

Глава 31

Луиза вернулась в комнаты Габриэллы и с облегчением прислонилась к тяжелой позолоченной двери. Ей нужно было хоть минуту побыть одной, чтобы привести мысли в порядок. Но не прошло и секунды, как она поняла, что не одна здесь.

— Как вы сюда попали? — вздрогнув, спросила она.

Гленда в темной фиолетовой бархатной накидке с подкладкой кроваво-красного шелка стояла, опираясь на столбик широченной кровати. Длинным сине-зеленым павлиньим пером Гленда почесывала за ушком пушистого серого котенка. Марла была одета в длинное, до пола, платье с корсетом глубокого черного цвета, отделанное по лифу рубиновыми пуговицами. И бросала в рот одну за одной виноградины, которые отщипывала от кисти, лежащей на серебряном блюде на столике с золоченой резьбой.

— Что это еще за приветствие такое? — возмутилась Гленда, сверкнув глазами на Луизу.

— Ты не рада нам? — печально спросила Марла. — Видишь ли, мы решили немного попутешествовать, — добавила она, теребя старинную подвеску с пуделем, которую она, похоже, носила на шее не снимая.

— Поверьте, я всегда рада вас видеть! — выпалила Луиза. — Будьте добры, посоветуйте, как мне заставить дофину понять серьезность того, что происходит за воротами дворца? Может быть, мы сумеем остановить революцию, если только убедим ее обратить внимание на бедность и страдания, которые происходят прямо у нее на глазах?

— Порой труднее увидеть именно то, что у тебя перед носом, — загадочно ответила Марла.

— Как же я тогда смогу ей это объяснить? — спросила Луиза дрогнувшим голосом. — Если мы ничего не предпримем, французский народ будет страдать от голода, а вся королевская семья погибнет!

— Вмешательство в историю — довольно опасное занятие! — воскликнула Гленда, а котенок, которого она щекотала, громко мяукнул.

— Не будь такой впечатлительной, дорогая. О, у тебя потрясающее платье. Гленда, нам пора собрать новый каталог… — Переведя разговор на другую тему, Марла пощупала зеленовато-коричневую атласную ткань Луизиного платья. — Тебе должно быть уже известно, что прошлое изменить нельзя.

— Почему вы не рассказывали мне про Стеллу и других Модниц? — неожиданно воскликнула Луиза, уставив руки в боки.

— Она хочет, чтобы ей все рассказали, причем немедленно. Но какой в этом интерес? — спросила Гленда своим низким сиплым голосом, от которого перепуганный котенок спрыгнул с расшитого золотом покрывала.

— Мы думали, что дали тебе в письме достаточно информации. Разумеется, кое-что ты должна узнать сама. Так люди и взрослеют. — Марла снова положила в рот фиолетовую ягоду. — Человек меняется, — добавила она, рукавом вытирая сок с подбородка.

— Сколько нас, Модниц? Когда с ними можно познакомиться? — нетерпеливо спросила Луиза и плюхнулась в кресло.

И с чего бы ей вдруг стало казаться, что ей сообщили всего процента два необходимой информации?

— Всему свое время. Хотя на этот раз вышло совсем не то, что мы планировали, — сказала Гленда, резким движением вставая с кровати.

— Простите меня, — сказала Луиза. — Мне нужно было спросить разрешения, прежде чем примерять платье. Но мне вдруг показалось, что оно просто создано для меня. Наверное, мне было суждено отправиться в это путешествие.

— Что ж, милочка, конечно, приятно почувствовать вдруг, что ты не такая, как все, а относишься к избранным. Но между прочим, ты бросила бедную Брук А она считалась твоей лучшей подругой, — осторожно напомнила ей Марла.

При мысли о том, что она забыла о Брук, Луиза едва не расплакалась.

— С этой девочкой произошло что-то удивительное. Когда мы заставили ее снять тот кошмарный костюм и одели подобающим образом, то готовы были сделать ее нашим почетным членом, — заявила Гленда, вынимая из эбонитовой шкатулки Габриэллы, стоявшей на туалетном столике, один из ее потрясающих браслетов с сапфирами и бриллиантами.

— Я соскучилась по Брук Хочу обратно в свою жизнь.

— Теперь ты входишь в крут самых избранных. В него не каждый может попасть, — продолжила Марла, явно игнорируя просьбу Луизы. — Может быть, когда ты вернешься, мы однажды закатим для всех наших Модниц потрясающую вечеринку. Тогда вы, девчонки, сможете поболтать. Ведь ты всегда хотела общаться с девочками, которые понимают разницу между Версаче и Живанши. И кто еще может одолжить тебе мини-платье от Пуччи для очередной вечеринки?

Это было именно то, чего хотела Луиза, но это также означало, что она сомневалась, насколько в эту компанию впишется Брук Если Луиза когда-нибудь вернется в Фэрвью, то все уже будет по-другому. Ей не хотелось взрослеть врозь с лучшей подругой, но, возможно, так и должно быть. Уже одна мысль об этом причиняла боль.

— Разумеется, это означает, что вначале ты должна вернуться, — вполголоса напомнила ей Марла, как будто она нуждалась в напоминаниях. — А Франция, похоже, действительно на пороге революции.

— Дорогая моя, у нас связаны руки. На этот раз ты по-настоящему влипла, — заявила Гленда.

— Сбежать тайком. Мы отвернулись на минутку, и фьють! — Марла щелкнула пальцами.

— Да ладно, Марла, она уже почти подросток Они, бывает, и из дома могут сбежать.

— И Мария Антуанетта, вероятно, влияет на нее не лучшим образом, — заключила Марла, осуждающе присвистнув.

— Но ведь ты находчивая девочка. Раз сумела до сих пор обходиться здесь без нашей помощи, то наверняка сможешь и вернуться назад. Будем надеяться, ты начнешь иначе оценивать свою жизнь, — пророческим тоном заметила Гленда.

— Прошлое может многому научить, дорогая. Ну вот, я уже становлюсь похожа на заезженную пластинку. — Марла проглотила очередную виноградину, и в тот же миг верхняя рубиновая пуговица оторвалась от ее лифа и пролетела через всю комнату, как ракета. — Упс! — воскликнула Марла, и щеки у нее стали того же густо-красного цвета, что и улетевшая пуговица.

— В конце концов, возможно, твои новые проблемы вроде той, что твой отец потерял работу, вовсе не новы. Финансовый кризис? Думаешь, в предреволюционной Франции не было финансового кризиса? В наши дни даже по улицам Парижа не пройдешь без того, чтобы кто-то не попытался сорвать рубины прямо с твоего корсажа, — сказала Гленда, бросив на Марлу острый взгляд.

— Думаю, с тех пор, как в последний раз его надевала, я набрала пару кило, — покачала головой Марла.

— Теперь у тебя появились проблемы, я бы сказала, более серьезные по сравнению с тем, что ты не попала на экскурсию в Европу, — добавила Гленда, зловеще проведя по горлу длинным красным ногтем.

Жест был понятным и без слов. Но сейчас он обрел совершенно новый, ужасающе реальный смысл.

Неожиданно в дверь спальни негромко, но отчетливо постучали.

— Не можете ли вы, дорогие мои спрятаться, черт возьми? — спросила Луиза в панике, поднимая покрывало тяжелого красного атласа.

— Неужели ты нас стесняешься? — пробормотала Гленда. — Ну и детки пошли…

Когда Луиза, расправив платье в тщетной попытке успокоиться, повернулась, чтобы открыть дверь, она ощутила сильный запах французских мускусных духов и, обернувшись, увидела, что ее гиды по межгалактическому туру исчезли в огромном фиолетовом облаке с ароматом фиалок. Она покачала головой, озадаченная их театральным уходом.

Не успела она дотянуться до дверной ручки, как две личные горничные Габриэллы, мисс Жердь и мисс Тумба, как окрестила их про себя Луиза, торжественно внесли великолепное ярко-розовое платье с темно-розовой гофрированной отделкой. Зачем они утруждали себя стуком, осталось для нее загадкой.

— Пора переодеваться к ужину, — объявила мисс Жердь, хлопнув в ладоши.

У Луизы сразу пропал аппетит. Она думала только о том, как ей найти Стеллу и, пока еще не поздно, вернуться в двадцать первый век.