Юная модница на балу у королевы - Бьянка Турецки

Мария Антуанетта подняла бровь и окинула ее таким взглядом, будто эта мысль никогда не приходила ей в голову и такой вопрос она слышит впервые.

— Хотя бы затем, что я могу себе это позволить, — в конце концов ответила она, с хихиканьем выводя кончиком пальца сердечко на запотевшем стекле кареты. — Я просто ужасно боюсь скуки.

— Но вы можете заняться чем-то еще. Например, рисованием, либо чтением, либо танцами.

Луиза просто обязана была подсказать ей другое увлечение, пока та не разорила всю страну.

— Полагаю, наряды — это единственное, в чем я действительно свободна. Я не могу решать ни за кого мне выйти замуж, ни где мне жить, ни что делать, зато я вольна решать, что мне носить, какую сделать прическу и какие надеть драгоценности. Единственное, что я по-настоящему вольна сделать, — так это выбрать цвет ткани для моего нового платья. Это что, глупо? — спросила дофина, вытирая стекло маленькой ладошкой.

— Думаю, нет, — тихо ответила Луиза.

Получалось, что вся жизнь Марии Антуанетты была расписана за нее без ее согласия, а она лишь ехала по проторенной кем-то за нее колее. Возможно, у Луизы не было даже близко столько денег, но, во всяком случае, выбора у нее было больше.

— Посмотри на всех этих придворных дам, которые хотят мне подражать. Революция в мире моды началась с меня. Ведь это тоже власть над людьми, не так ли?

Луиза опустила глаза на свое атласное платье цвета лайма, несомненно, менее великолепная копия того, что Мария Антуанетта надевала неделю или месяц тому назад. Она согласилась, что для молодой женщины, которая во всем остальном должна подчиняться матери, супругу и его отцу, королю Франции, это был в каком-то смысле выход. Дофина вела себя в точности как Брук, которая радовалась тому, что стоило ей надеть какой-нибудь особенный топик в полоску а-ля «Ella Moss»[57], как примерно спустя неделю вся школа ходила в полосатых майках. А уж Мария Антуанетта, конечно, была самой популярной в школе, то есть в Версале.

Революция в мире моды началась, безусловно, с нее, однако Луиза понимала, что если Мария Антуанетта будет продолжать так швырять деньги и выставлять напоказ свое богатство, то и другая революция тоже начнется с нее. Жестокая и кровавая революция, которая будет означать конец не только монархии, но и самой дофины, и ее подруг, и их семей. Может быть, и Габриэллы. По мере того как Луиза разглядывала сквозь запотевшее окошко кареты серенькие пейзажи, восторг по поводу ее первого шопинга в Париже сменялся беспокойством, и наконец она решила, что на всякий случай нужно достать из тайника в гардеробной голубое платье. Она не хотела застрять в прошлом.

Глава 26

— Что ты думаешь об этой вещице?

После нескольких долгих часов обратного пути, когда лошади тащились почти со скоростью пешехода, оттого что после их вылазки в город вес кареты удвоился, девушки наконец прибыли в Малый Трианон и начали примерять свои новые потрясающие приобретения. Сейчас Мария Антуанетта демонстрировала фиолетовую шляпу Аделаиде, которая с волнением ждала их возвращения, Луиза же в это время благоразумно приступила к поискам в гардеробной голубого платья Странствующей Модницы.

Аделаида рассматривала покупки, казалось, с таким пристрастием, словно собиралась делать инвентаризацию.

— О, вы и это платье купили? — спрашивала она, сосредоточенно перебирая пальцами замысловатую кружевную отделку и тщательно, неторопливо изучая на ощупь качество, будто какой-нибудь шпион или студентка Института моды. — Ах, какие перламутровые пуговки — умереть можно! — вздохнула она, беря в руки длинные вечерние перчатки цвета слоновой кости.

По правде говоря, своим интересом к деталям она была похожа на Луизу.

— Ну почему же вы не сказали мне, что собираетесь в Париж, — попеняла им Аделаида.

Но Луизе тем временем стало не до нее, так как она никак не могла отыскать платье в своем тайнике.

— Мадам, вы не знаете, где голубое платье? То, что было на мне вчера? — спросила она, откладывая в сторону несколько пышных нижних юбок. — Могу поклясться, что я оставила его здесь, в этом гардеробе.

— До чего оно мне надоело, это платье, — ответила Мария Антуанетта, не скрывая зевоты. — Ты только в моем присутствии была в нем два раза, не меньше! Габриэлла, я хочу, чтобы ты была более внимательна. Я очень даже замечаю подобную неаккуратность.

— Хорошо, я прошу прощения, но где оно?

Отбросив всякое притворство, Луиза рылась в гардеробной среди розовых, зеленых и белых платьев. Они были там всех оттенков, кроме того особенного, голубого, цвета яйца малиновки!

— Но, Габриэлла, дорогая, разве я только что не заказала тебе еще более прекрасное платье? Не будь такой сентиментальной. Если хочешь, я лично закажу Розе Бертен еще одно красно-коричневое. Для наших прогулок в саду.

— Прошу прощения, но при всем моем уважении, — начала Луиза, стараясь не терять самообладания, так как дофина могла подумать, что Габриэлла что-то от нее скрывает или, того хуже, бросает ей вызов. — Мне необходимо его найти. Это было особенное платье. Я им безумно дорожу.

Аделаида подняла бровь, по-видимому удивленная тем, что Габриэлла посмела перечить Марии Антуанетте. А что, если…

— Постойте, не вы ли его взяли? — Луиза переключила внимание на пожилую женщину, которую, похоже, особенно интересовали наряды Габриэллы, тем более что та всего лишь вчера рылась у нее в гардеробной.

— Что вы, что вы, с чего вы решили, что я его взяла? — покраснев и отведя глаза, пробормотала Аделаида.

Луизе поневоле подумалось, что вид у нее виноватый. Но зачем ей понадобилось старое платье? Разве у нее своих нет? Или она завидует Габриэлле? У них ведь даже разный размер.

— Дорогая моя герцогиня де Полиньяк, теперь невозможно узнать, где твое особенное платье. Оно исчезло. Возможно, его украли слуги. В Версале живут тысячи людей. Откуда мне знать, у кого оно, — сердито заметила Мария Антуанетта, явно начиная раздражаться.

Луиза знала, что когда мать называет ее полным именем, то это не сулит ей ничего хорошего. Она поняла, что если будет снова приставать с вопросами, то может попасть в большую беду.

— Ненавижу коричневый, — мрачно проворчала она про себя. — Гадость какая-то.

Только так она и могла выразить свои чувства, возмущенная тем, что Мария Антуанетта не станет ей помогать искать платье, потому что оно надевалось… два раза! Что тут скажешь? Неужели придется остаться навсегда в восемнадцатом веке из-за того, что ее платье надоело дофине?! Его нужно было найти немедленно.

Глава 27

Под предлогом, что опаздывает на какую-то встречу во дворце, Аделаида торопливо выскользнула из Трианона. Может быть, как начинала подозревать Луиза, чтобы спрятать украденное платье? Марии Антуанетте, очевидно, не хотелось оставаться одной, поэтому, несмотря на досаду, она попросила Луизу не уходить и поиграть вместе с ней с собачками. Луиза теперь уже понимала, что если Мария Антуанетта о чем-то ласково просит, то это вовсе не просьба. Это приказ. Дофина привыкла получать то, что хочет.

Дофина кружилась по комнате в новом — желтом, как солнце, — платье и обмахивалась веером того же цвета, совершенно не считаясь с настроением Луизы. И совсем не думала о том, что, пока она прячется от жизни в своем потешном дворце и примеряет платья, во Франции назревает грандиозное восстание, которое всколыхнет почти всю страну.

— Поешь клубнички, — хихикнула она, беря сочную, красную, только что сорванную ягоду из доверху полной вазы. Ягоды были как на подбор. — Обычно ты веселее. Габриэлла, что на тебя нашло в последнее время? Если ты будешь без конца обо всем волноваться, у тебя испортится цвет лица.

— Спасибо, не хочется, — ответила Луиза на предложение поесть клубники, печально закрывая тяжелую, орехового дерева дверь в гардеробную. — Мне трудно веселиться, когда столько людей страдает.

«И когда мы в буквальном смысле можем потерять голову», — мрачно подумала она про себя.

— Но разве ты не понимаешь, что так было всегда? Я могла бы поспорить, что, родись я через несколько сотен лет, одни по-прежнему будут страдать, а другие по-прежнему будут устраивать приемы. Лично я предпочла бы оказаться среди тех, кто устраивает приемы, — заявила Мария Антуанетта, лаская крошечную собачонку, которая играла с бобиной тесьмы, вывалившейся из одной из сумок с покупками.

Луиза вдруг почувствовала себя большой лицемеркой. Дофина была права. Конечно, и в современном мире есть бедность и страдания, хотя Луиза не видела ничего такого у себя в родном городе. К тому же это голубое платье ей понадобилось для костюмированной вечеринки Брук, которой она, признаться, по-прежнему ждала больше всего на свете. Если, конечно, она найдет дорогу назад.