Том 5. Кому на Руси жить хорошо - Николай Некрасов

Глава 5. Волчица

Уж двадцать лет, как ДемушкаДерновым одеялечкомПрикрыт, — всё жаль сердечного!Молюсь о нем, в рот яблокаДо Спаса не беру.Не скоро я оправилась.Ни с кем не говорила я,А старика СавелияЯ видеть не могла.Работать не работала.Надумал свекор-батюшкаВожжами проучить,Так я ему ответила:«Убей!» я в ноги кланялась:«Убей! один конец!»Повесил вожжи батюшка.На Деминой могилочкеЯ день и ночь жила.Платочком обметала яМогилку, чтобы травушкойСкорее поросла,Молилась за покойничка,Тужила по родителям:Забыли дочь свою!Собак моих боитеся?Семьи моей стыдитеся?«Ах, нет, родная, нет!Собак твоих не боязно,Семьи твоей не совестно,А ехать сорок верстСвои беды рассказывать,Твои беды выспрашивать —Жаль бурушку гонять!Давно бы мы приехали,Да ту мы думу думали:Приедем — ты расплачешься,Уедем — заревешь!»

Пришла зима: кручиноюЯ с мужем поделилася,В Савельевой пристроечкеТужили мы вдвоем.

«Что ж, умер, что ли, дедушка?»

Нет, он в своей коморочкеШесть дней лежал безвыходно,Потом ушел в леса.Так пел, так плакал дедушка,Что лес стонал! А осеньюУшел на покаяниеВ Песочный монастырь.

У батюшки, у матушкиС Филиппом побывала я,За дело принялась.Три года, так считаю я,Неделя за неделею,Одним порядком шли,Что год, то дети: некогдаНи думать, ни печалиться,Дай бог с работой справитьсяДа лоб перекрестить.Поешь — когда останетсяОт старших да от деточек,Уснешь — когда больна…А на четвертый новоеПодкралось горе лютое, —К кому оно привяжется,До смерти не избыть!

Впереди летит — ясным соколом,Позади летит — черным вороном,Впереди летит — не укатится,Позади летит — не останется…

Лишилась я родителей…Слыхали ночи темные,Слыхали ветры буйныеСиротскую печаль,А вам нет нужды сказывать…На Демину могилочкуПоплакать я пошла.

Гляжу: могилка прибрана,На деревянном крестикеСкладная золоченаяИкона. Перед нейЯ старца распростертогоУвидела. «Савельюшка!Откуда ты взялся?»

«Пришел я из Песочного…Молюсь за Дему бедного,За всё страдное русскоеКрестьянство я молюсь!Еще молюсь (не образуТеперь Савелий кланялся),Чтоб сердце гневной материСмягчил господь… Прости!»

«Давно простила, дедушка!»

Вздохнул Савелий… «Внученька!А внученька!» — «Что, дедушка?»— «По-прежнему взгляни!»

Взглянула я по-прежнему.Савельюшка засматривалМне в очи; спину старуюПытался разогнуть.Совсем стал белый дедушка.Я обняла старинушку,И долго у крестаСидели мы и плакали.Я деду горе новоеПоведала свое…

Недолго прожил дедушка.По осени у старогоКакая-то глубокаяНа шее рана сделалась,Он трудно умирал:Сто дней не ел; хирел да сох,Сам над собой подтрунивал:«Не правда ли, Матренушка,На комара корежскогоКостлявый я похож?»То добрый был, сговорчивый,То злился, привередничал,Пугал нас: «Не паши,Не сей, крестьянин! СгорбившисьЗа пряжей, за полотнами,Крестьянка, не сиди!Как вы ни бейтесь, глупые,Что на роду написано,Того не миновать!Мужчинам три дороженьки:Кабак, острог да каторга,А бабам на РусиТри петли: шелку белого,Вторая — шелку красного,А третья — шелку черного,Любую выбирай!..В любую полезай…»Так засмеялся дедушка,Что все в каморке вздрогнули, —И к ночи умер он.Как приказал — исполнили:Зарыли рядом с Демою…Он жил сто семь годов.

Четыре года тихие,Как близнецы похожие,Прошли потом… ВсемуЯ покорилась: перваяС постели Тимофеевна,Последняя — в постель;За всех, про всех работаю, —С свекрови, с свекра пьяного,С золовушки бракованнойСнимаю сапоги…Лишь деточек не трогайте!За них горой стояла я…Случилось, молодцы,Зашла к нам богомолочка;Сладкоречивой странницыЗаслушивались мы;Спасаться, жить по-божескиУчила нас угодница,По праздникам к заутрениБудила… а потомПотребовала странница,Чтоб грудью не кормили мыДетей по постным дням.Село переполошилось!Голодные младенчикиПо середам, по пятницамКричат! Иная матьСама над сыном плачущимСлезами заливается:И бога-то ей боязно,И дитятка-то жаль!Я только не послушалась,Судила я по-своему:Коли терпеть, так матери,Я перед богом грешница,А не дитя мое!

Да, видно, бог прогневался.Как восемь лет исполнилосьСыночку моему,В подпаски свекор сдал его.Однажды жду Федотушку —Скотина уж пригналася, —На улицу иду.Там видимо-невидимоНароду! Я прислушаласьИ бросилась в толпу.Гляжу, Федота бледногоСилантий держит за ухо.«Что держишь ты его?»— «Посечь хотим маненичко:Овечками прикармливатьНадумал он волков!»Я вырвала Федотушку,Да с ног Силантья-старостуИ сбила невзначай.

Случилось диво дивное:Пастух ушел; ФедотушкаПри стаде был один.«Сижу я, — так рассказывалСынок мой, — на пригорочке,Откуда ни возьмисьВолчица преогромнаяИ хвать овечку Марьину!Пустился я за ней,Кричу, кнутищем хлопаю,Свищу, Валетку уськаю…Я бегать молодец,Да где бы окаяннуюНагнать, кабы не щенная:У ней сосцы волочились,Кровавым следом, матушка,За нею я гнался!

Пошла потише серая,Идет, идет — оглянется,А я как припущу!И села… я кнутом ее:„Отдай овцу, проклятая!“Не отдает, сидит…Я не сробел: „Так вырву же,Хоть умереть!..“ И бросился,И вырвал… Ничего —Не укусила серая!Сама едва живехонька,Зубами только щелкаетДа дышит тяжело.Под ней река кровавая,Сосцы травой изрезаны,Все ребра на счету,Глядит, поднявши голову,Мне в очи… и завыла вдруг!Завыла, как заплакала.Пощупал я овцу:Овца была уж мертвая…Волчица так ли жалобноГлядела, выла… Матушка!Я бросил ей овцу!..»

Так вот что с парнем сталося.Пришел в село да, глупенький,Всё сам и рассказал,За то и сечь надумали.Да благо подоспела я…Силантий осерчал,Кричит: «Чего толкаешься?Самой под розги хочется?»А Марья, та свое:«Дай, пусть проучат глупого!»И рвет из рук Федотушку,Федот как лист дрожит.

Трубят рога охотничьи,Помещик возвращаетсяС охоты. Я к нему:«Не выдай! Будь заступником!»— «В чем дело?» Кликнул старостуИ мигом порешил:«Подпаска малолетнегоПо младости, по глупостиПростить… а бабу дерзкуюПримерно наказать!»

«Ай, барин!» Я подпрыгнула:«Освободил Федотушку!Иди домой, Федот!»

«Исполним повеленное! —Сказал мирянам староста. —Эй! погоди плясать!»

Соседка тут подсунулась:«А ты бы в ноги старосте…»

«Иди домой, Федот!»

Я мальчика погладила:«Смотри, коли оглянешься,Я осержусь… Иди!»

Из песни слово выкинуть,Так песня вся нарушится.Легла я, молодцы…· · · · · ·

В Федотову коморочку,Как кошка, я прокралася:Спит мальчик, бредит, мечется;Одна ручонка свесилась,Другая на глазуЛежит, в кулак зажатая:«Ты плакал, что ли, бедненький?Спи. Ничего. Я тут!»Тужила я по Демушке,Как им была беременна, —Слабенек родился,Однако вышел умница:На фабрике АлфероваТрубу такую вывелиС родителем, что страсть!Всю ночь над ним сидела я,Я пастушка любезногоДо солнца подняла,Сама обула в лапотки,Перекрестила; шапочку,Рожок и кнут дала.Проснулась вся семеюшка,Да я не показалась ей,На пожню не пошла.

Я пошла на речку быструю,Избрала я место тихоеУ ракитова куста.Села я на серый камушек,Подперла рукой головушку,Зарыдала, сирота!

Громко я звала родителя:Ты приди, заступник батюшка!Посмотри на дочь любимую….Понапрасну я звала.Нет великой оборонушки!Рано гостья бесподсудная,Бесплемянная, безродная,Смерть родного унесла!

Громко кликала я матушку.Отзывались ветры буйные,Откликались горы дальние,А родная не пришла!День денна моя печальница,В ночь — ночная богомолица!Никогда тебя, желанная,Не увижу я теперь!Ты ушла в бесповоротную,Незнакомую дороженьку,Куда ветер не доносится,Не дорыскивает зверь…

Нет великой оборонушки!Кабы знали вы да ведали,На кого вы дочь покинули,Что без вас я выношу?Ночь — слезами обливаюся,День — как травка пристилаюся…Я потупленную голову,Сердце гневное ношу!..

Глава 6. Трудный год