Жар-птица. Свирель славянина - Константин Бальмонт

Что это, голубь воркует?

Ключ ли журчит неустанно?

Нет, это плачет, тоскует

     Водная панна.

Что на лугу там белеет,

Светится лунно и странно?

Это туманы лелеет

     Водная панна.

Что это в мельницу бьется,

Жернов крутит первозданно?

Это хохочет, смеется

     Водная панна.

Плакала, больше не хочет

Плакать так струнно-обманно,

В мельничных брызгах хохочет

     Водная панна.

Кто-то ходил на откосах,

С ним она вьется слиянно,

Нежится в мельничных росах

     Водная панна.

Возле крутого обрыва

Тайна царит невозбранно.

О, как бледна и красива

     Водная панна!

ОГНЕННЫЙ ДУХ

Кто вдали идет пред нами?

Черный весь, он светит ало

Дух с двенадцатью глазами,

Дух, зовущийся Ховала.

Он еще зовется Вием,

Он еще зовется Тучей,

Он ползет по Небу змием,

Он роняет след горючий.

Растянувшись от Востока,

В дымный Запад он упрется,

И широко, и далеко

Он грозится, он смеется.

Искривленно он хохочет,

Кровли хижин зажигая.

И грохочет, и не хочет

Сгинуть в смерти сила злая.

Вот, прошло. Змея убита.

Но над нами Небесами

Вечно скрыт, и дышит скрыто

Дух с двенадцатью глазами.

РАЙСКИЕ ПТИЦЫ

На Макарийских островах,

Куда не смотрят наши страны,

Куда не входят Смерть и Страх,

И не доходят великаны,—

На Макарийских островах

Живут без горя человеки,

Там в изумрудных берегах

Текут пурпуровые реки.

Там камни ценные цветут,

Там все в цветеньи вечно юном,

Там птицы райские живут,

Волшебный Сирии с Гамаюном.

И если слышим мы во сне

Напев, который многолирен,

В тот час, в блаженной той стране,

Поет о счастьи светлый Сирин.

И если звоном нежных струн

Ты убаюкан, засыпая,

Так это птица Гамаюн

Поет в безвестном, голубая.

ПТИЦЫ ЧЕРНОБОГА

Ворон, Филин, и Сова,

Слуги Чернобога,

Ваша слава век жива,

С вами вещие слова,

Тайная дорога.

Тот, кто Ворона видал,

Знает силу мрака,

Ворон к Одину летал,

В вечный он глядел кристалл,

Принял тайну знака.

Тот, кто с Филином побыл,

Знает тайну гроба,

Филин — вещий страх могил,

Знает, сколько скрыла сил

Тайная утроба.

Кто беседовал с Совой,

Знает силу Ночи,

Знает, как в реке живой

К полосе береговой

Сделать путь короче.

Ворон, Филин, и Сова

Птицы Чернобога,

Но у темных мысль жива,

В их зрачках горят слова,

О, горит их много.

ВОРОН

Ворон и дуб,

Ворон с клювом железным,

Ворон, пьющий горячую кровь, и клюющий остывший

                                           труп,

Ворон, знающий речь человека,

И доныне, от века,

Не забывший, как судьбы разведать по рунам

                                     надзвездным,

Ворон, вещая птица Славян,

Вестник Одина, зрящий, как в мире

Расстилается сумрак ночной, каждый день

                               простирается шире,—

Говоришь ли ты карканьем нам о погибели

                                 солнечных стран?

Ворон, дом твой есть дуб,

Вековой,

Что в раскатах громов,

Возрожденно-живой,

Зеленеет,

И хоть карканьем ты возвещаешь, что в сумерки

                                светлых Богов,

Между пепельно-дымных, зажженных пожарами дней,

                                       облаков,

Волк явится посмеет

И оскалит на Светлых прожорливый зуб,—

Ворон, Ворон, твой дуб,

Говорит, что за сумраком новое Солнце восходит,

И под карканье рун вся дубрава живет,

И уж новые зори наш Бальдер, наш Бальдер

                                       выводит,

Мы с Воскресшим воскресли, и пляшем, сплетясь

                                     в хоровод.

СОВА

Сова, кто смотрел в твое круглое желтое око,

Тот знает великую тайну чудес.

Не царила ли ты в Небесах? В их провалах

                         немых, там, высоко,

В бездонностях синих доныне твой знак не исчез.

Кто в полночь читал под ущербной Луною

Пожелтевшую летопись дней,

Тот меня понимает без слов, и сейчас он

                                        со мною,

Над одной мы строкою,

В песне моей,

В струне мы одной, что во славу Вселенной бряцает.

О, мудрая птица, чей взор темноту проницает,

В ночи, где дневные не видят ни зги,

Ты сидела на страшной избушке Яги,

Ты глядела в глаза благородной Афины,

Ты была за плечами у всех колдунов,

Ты крылом прорезаешь ночные долины,

Навевая виденья вещательных снов

На ведовские стебли полночных цветов,

От которых приняв дуновение, мрак

Нашим снам сообщает твой знак,—

Я знаю, когда-нибудь в безднах, далеко

Погаснет Светило кружащихся дней,

Но в новых ночах первозданных, в смещении

                                 тьмы и огней,

Пред творчеством новым зажжется, сквозь Хаос,

                         безмерное желтое око.

ПТИЦА СИРИН

Птица Сирии на Море живет,

На утесе цветном,

На скалистом уступе,

                  над вечной изменностью вод,

Начинающих с шепота волю свою, и ее возносящих

                                       как гром.

Птица Сирин на Море живет,

Над глубокой водой,

Птица Сирин так сладко поет,

Чуть завидит корабль, зачарует мечтой золотой,

На плывущих наводит забвенье и сон,

Распинает корабль на подводных камнях,

Утопают пловцы в расцвеченных волнах,

Услаждается музыкой весь небосклон,

Звуки смеха со всех возрастают сторон.

Беспощадна Любовь с Красотой,

Кто-то властный о Жизни и Смерти поет,

Над пустыней седой кто-то есть молодой,

Кто струну озарит — и порвет.

Птица Сирин на Море живет,

Над глубокой водой

ПТИЦА СТРАТИМ

Есть много птиц, красивых, сильных

Проворных, злых, любвеобильных,

Не умеряющих свой пыл,

Цветистых в ярком опереньи

Прекрасных в беге, в лете, в пеньи,

В двойном размахе вольных крыл.

Есть много птиц и плещет слава

Орла и финикса ксалава,

Молва о них — как светлый дым,

И древен ворон в снах богатых,

Но всех прекрасней меж крылатых

Всемирно грезящий Стратим.

Он неземной, он вечно в Море,

От края к краю, на просторе

Простер он в мире два крыла,

И чуть он вполночь встрепенется,

Весь Океан восколыхнется,

Познав, что вновь Заря светла.

НА КАМНЕ СОЛНЦЕВОМ

На Камне солнцевом сидит Заря-Девица,

Она — улыбчивая птица,

В сияньи розовом широко- длинных крыл,

На Камне солнцевом, он — амулет всех сил.

Светло-раскидисты сияющие крылья,

Пушинки, перушки до Моря достают,

Все Небо — ток огня, все облака поют

От их цветною изобилья,

От них румянится и нищенский приют.

Улыбчивым лицом будя людские лица,

Сияньем розовым развеселив весь мир,

На Камне солнцевом побыв, Заря-Девица

Уходит за моря — к другим — и тот же пир.

СВЕТОВИТ

Мне снится древняя Аркона,

    Славянский храм,

Пылают дали небосклона,

    Есть час громам.

Я вижу призрак Световита,

    Меж облаков,

Кругом него святая свита

    Родных Богов.

Он на коне, и слишком знает

    Восторг погонь,

О, вихри молний нагоняет

    Тот белый конь.

Он бросил алую Аркону,

    Туман завес,

И льнет к нетронутому лону

    К степям Небес

Он позабыл священность красных

    Заклятых стен,

Для свежей радости неясных

    Измен измен.

И рог с вином им брошен в храме

    И брошен лук,

И с ним несется небесами

    Громовый звук.

Славянский мир объят пожаром,