Свой ключ от чужой двери - Инна Бачинская

– Иногда человек и сам не знает, что располагает информацией, представляющей интерес для следствия, – сказал мягко Федор. Нонна кивнула, но промолчала – вы хозяин, говорил ее жест, приказывайте. – Нас интересует любая мелочь, которая привлекла ваше внимание в тот день. Что-то, что вызвало мимолетное удивление, заставило подумать: а что он или она там делает? А зачем, а почему… Понимаете?

Федор не смотрел в сторону Коли, но кожей чувствовал, что он гадко ухмыляется его психологическим ходам.

Нонна даже не стала делать вид, что задумалась. Она сказала ровным голосом:

– Нет, не припоминаю ничего такого.

Руки ее, крупные, костлявые, надежные руки работника, были по-прежнему сложены на груди.

«Как истукан», – подумал Федор.

Контакта не получалось. Но, странное дело, сидящая перед ним молодая женщина не вызывала неприязни, а скорее наоборот – невольное уважение к угадывавшемуся в ней сильному основательному характеру и жестким жизненным стандартам, которых из нее не выбьешь фальшивыми психологическими приемами.

«И враг, и друг из нее замечательный, – подумал Федор. Эта девушка… Лара Бекк сказала: я даже не поверила, что Нонна плакала! Нонна и Удовиченко! Вот так раскладец! Надежна, умна, подставит плечо в случае всего… но… не те это параметры, за которые выбирают женщину. Удовиченко с его музейной люстрой и шикарным антуражем, и вдруг – Нонна! Лия… это да, это для него в самый раз. Красивая, яркая и жадная…»

Нонна, несомненно, в силу своего высокомерия, вернее, определяя человеческие ценности по принципиально другой шкале, не считала сестру соперницей. Она презирала Лию как работящий, способный и полезный член общества презирает бездельника, «городского красавца». «Природа несправедлива», – подумал Федор. По человеческим параметрам Нонна выше Лии, но баловнем судьбы была Лия, а не Нонна. Хотя… нет, что-то не то получается! Еще вопрос, хотела ли Нонна быть баловнем? Таким, как она, нравится делать дело, и природа оснастила ее именно для этой цели. Вряд ли она поменялась бы местами с Лией…

Нонна смотрела выжидательно. Узкие неприветливые глаза, сомкнутые твердые губы… Коля достал из папки пластиковые пакеты с губной помадой, положил перед девушкой:

– Взгляните, вам эти вещи знакомы?

В лице Нонны ничего не дрогнуло. Она внимательно рассмотрела содержимое пакетиков, не дотрагиваясь до них.

– Незнакомы.

– Ваша сестра пользовалась именно такой помадой?

– Понятия не имею… чем пользовалась моя сестра, – ответила Нонна коротко.

– Вы не знаете, какой помадой она пользовалась, или вы не знаете, пользовалась ли она именно этой?

– Не знаю ни того ни другого. Меня никогда не интересовало, какой помадой пользуется моя сестра.

Четко, однозначно, без малейшего желания выказать готовность к сотрудничеству. Да…

Коля разложил на столе четыре фотографии.

– На фотографиях, вот на этой и этой вы стоите около матери и… – Он хотел сказать «отчима», но передумал и сказал «ее мужа». – А вот на этой и этой вас нет. – Он положил перед ней еще одну фотографию. – Отлучались куда-нибудь?

– Не отлучалась. – Нонна взяла фотографию.

«Сейчас вспомнит, что отошла в сторону поправить что-нибудь в туалете», – подумал Федор. Нонна меж тем взяла в руки все фотографии и, внимательно их рассмотрев, положила на стол.

– Не помню.

Она смотрела на них своими узкими серьезными глазами. Редкий свидетель в деле об убийстве держится так спокойно. Нонна держалась превосходно.

– Скажите, – начал Федор, – вы пользуетесь в своей практике сильнодействующими растительными препаратами? Ядами?

– Ядами… – Она пожала плечами. – А где грань между лекарством и ядом?

– Тогда я спрошу иначе. Чем из того, что вы используете в своей практике, можно отравить животное или человека?

Нонна не возмутилась, не удивилась. Задумалась невесело. Но не над ответом. Федор не сомневался, что она знает, что сказать, и готова к любому вопросу.

– Дигиталис, наперстянка, пижма, – стала она перечислять. – Белладонна, волчий корень, танум, материнка…

– А не могли бы вы все это изложить поподробнее, и названия, если можно, на латыни?

Вопрос не требовал ни ответа, ни согласия, и Нонна промолчала. Она достала из ящика стола лист бумаги, из нагрудного кармана халата – ручку, нагнулась над столом и стала писать крупным разборчивым почерком. Дойдя до конца листка, перевернула его и продолжала писать. Дописав почти до конца, задумалась на миг, словно колеблясь, и протянула листок Федору. Глаза их встретились, и Федор отвел взгляд первым.

– Спасибо, – сказал он. Она молча кивнула. – И последний вопрос: какие отношения связывали вас и Удовиченко?

В ее лице ничего не дрогнуло, только скулы порозовели.

– Мы были любовниками, – ответила она бесстрастно. – Почти два года.

Повисла пауза. Федор, не ожидавший подобной искренности, переглянулся с Колей.

– Почему вы расстались?

Нонна не спешила отвечать. Раздумывала, уставившись в пол. Потом подняла на них взгляд, усмехнулась и спросила:

– А вы бы кого выбрали из нас двоих? Меня или сестру? Лия знала о наших отношениях… Это придавало остроты ее… чувству. – Последнюю фразу она произнесла с насмешкой. И ничего больше не добавила. Ничего вроде «Неужели вы думаете, что я могла…» или «Я не убивала!».

Уже на пороге Федор обернулся.

– Можно личный вопрос?

Нонна взглянула настороженно и кивнула.

– Давно хотел узнать… К вам приводят незнакомых больных животных, вы их осматриваете. Почему они вас не кусают?

Нонна вдруг расхохоталась. Засучила рукав халата на правой руке, и Федор увидел шрамы.

– Еще как кусают!

– Понял! – ответил Федор. – Спасибо.

– Ну и личность! – сказал Коля уже на улице. – Аж мороз по коже от одного взгляда. Такая запросто отправит на тот свет! Просто удивительно, что ее кусают. Она сама кого хочешь…

– Да, – не сразу ответил Федор Алексеев, задумчиво глядя на Колю. – Личность…

– Удовиченко… тоже! На что польстился!

– Ты не прав, Коля. Это… личность, понимаешь? Личность! Воительница. Амазонка. А твоя Лия… хороша только для гарема.

– Амазонка! Романтик ты наш! Мотив-то у нее был. И в травках понимает… Что она тут понаписала? – Он достал из папки листок с названиями трав.

Мужчины неторопливо брели по улице. Вечерело. Ноги сами принесли их в «Тутси», где уже маялся, посматривая на часы, верный Савелий Зотов.

– Ну что? – спросил он, завидев друзей.

– Это не она, Савелий, – сказал Федор. – Наша подозреваемая чиста и непорочна. Это не она отравила Лию. Она, наоборот, лечит животных.

– Не слушай Федьку, – сказал Коля. – Вредно для здоровья.

– Ты же и сам понимаешь, что не она! Не тот психотип.

– Ничего я не понимаю! – в досаде вскричал Коля. – Ты тут еще со своей мутной философией… да она кого угодно замочит и не почешется! Психотип! Как посмотришь на них – крыльев не хватает, а ведь убивают! Причем из-за ерунды, из-за косого взгляда, из-за копейки. А тут страсти… любовь, ревность… Этот пострел Удовиченко, Савелий, везде поспел – с одной сестрой трахался, на другой женился!

– То есть как это? – Савелий был потрясен. – Он встречался с Нонной?

– А что? Нет правды жизни? – спросил Коля с сарказмом. – В твоих романах с кем трахается, на том и женится? Оторванный ты человек, Савелий!

– Интересная личность… эта Нонна, – невпопад заметил Федор.

– Да уж… интересная. Я видел, как ты на нее смотрел.

– Интересная и сильная. Если бы она хотела… устранить сестру, она действовала бы наверняка. И ты это прекрасно понимаешь. Причем не условно ядом, а настоящим. Савелий, а ты, кстати, помнишь, какие яды используют в детективных романах? Как я понимаю, у каждого автора есть любимый.

– Ну… Агата Кристи – мышьяк и цианид, она называет его «сверкающий цианид»… еще таллий…

– А у нас?

– Не знаю, кажется, клофелин… писали в газетах. Еще травы… белладонна или грибы, потом наркотики, морфин. Может, крысиный яд.

– Любое лекарство – яд, результат зависит от дозы. Стоит посмотреть побочные эффекты… Ветеринару достать хороший яд не проблема, кетамин какой-нибудь. Я специально ядами не интересовался. Согласен, мотив у нее был, но она не убийца. Не вижу ее убийцей. Убивают, когда ненавидят, а Нонна презирала сестру. Или еще… как это она сказала – Лия знала о ее отношениях с Удовиченко, это добавляло остроты ее ощущениям. Одна фраза – и портрет готов. Но это не тянет на мотив, как хотите, господа. Нонна – воин с открытым забралом…

– Хан Батый твоя Нонна, – пробурчал Коля. – Ты у нас не только философ, ты уже и психолог. А если еще ядами серьезно займешься… А Лара Бекк? Какой у нее психотип?

– С Ларой Бекк сложнее. Мотив есть, даже два, но, если честно, квелые какие-то. Если ненавидишь, нечего идти в свидетельницы.

– Почему два? – не понял Савелий.