Молитва по ассасину - Роберт Ферриньо

Ракким ласково коснулся ее ладони.

Она отдернула руку.

— Найдите ее, мистер Эппс.

— Обещаю.

12

Перед полуденным намазом

Процедура очистки крови почти закончилась, когда в лабораторию с сумрачным видом вошел Ибрагим.

— Что за худые вести ты принес на этот раз? — поинтересовался Старейший и мудрейший, глядя в глубоко запавшие глаза старшего сына.

— Наш брат Оксли умер, — чуть помедлив, доложил тот. — Официально заявлено, что от сердечного приступа, но…

— На самом деле он убит, — закончил Старейший. — Ибн-Азиз задушил его собственными руками.

— Мне… мне только что сообщили о его смерти, — произнес Ибрагим с легкой ноткой беспокойства в голосе. Худой и темнокожий, он пошел мастью в покойную мать — арабку. В лаборатории им всегда овладевало чувство неловкости, впрочем, иной реакции ожидать и не следовало. Ему исполнилось всего пятьдесят три, а потому Ибрагим еще не успел утратить свойственную обладателю молодого организма веру в неиссякаемый запас природных сил.

Вокруг Старейшего жужжали и шипели различные приборы. По прозрачным трубкам в вены поступала обновленная кровь. Убийство Оксли произошло в самый неподходящий момент, но он не мог себе позволить выдать собственное беспокойство. Ибрагим готов узреть волю Аллаха в падении сухого листа с дерева или щебетании воробья. Сына крайне взволновала смерть их верного прислужника, однако если он почувствует обеспокоенность, исходящую от Старейшего, страх, подобно вирусной инфекции, быстро охватит всю семью.

— Нам будет не хватать Оксли, но свое назначение он выполнил. Нет причин для суеты.

— О, мне не следовало тревожить вас, отец.

Старейший взмахом руки оборвал его.

— Ты ни в чем не виноват, сын мой. Все в порядке.

В помещении лаборатории царствовал лишь один цвет. Стены, пол, потолок, даже аппаратуру покрывал слой белой эмали. Все оттенки терялись, создавая иллюзию безграничного пространства, и только бежавшая по прозрачным трубкам кровь Старейшего пронизывала мир всепоглощающей белизны неестественно красными нитями. Яркая живая жидкость, прогретая для уничтожения абсолютно всех токсинов, затем охлажденная до нормальной температуры. Перенасыщенная кислородом, рождающим прилив энергии. В кровь наставника влилась кровь Джона — светлобородого помощника с белой, как сливки, кожей. Его сына. Кровь от крови. Возвращение долга за дарованную жизнь.

Вопреки надежде Старейшего, Ибрагим не расценил его демонстративное безразличие к гибели Оксли как намек удалиться и по-прежнему торчал в лаборатории, заложив руки за спину. Эту привычку он подцепил еще в Лондонской школе экономики. Сына явно беспокоила ситуация с убитым лидером «черных халатов», однако на его лице читались и другие эмоции. Разочарование главного советника, рекомендации которого не были услышаны. Мысли о тяжелом бремени наследника и преемника. Промах Старейшего вполне мог стать для него шансом.

— Ладно, говори.

— Отец… Махди… мы потратили годы, чтобы добиться сотрудничества Оксли с нами, и еще больше времени потребовалось на то, чтобы он снискал расположение командира фидаинов. Кем мы сможем заменить его?

— Брат Оксли теперь блаженствует в раю, нас же должен интересовать ибн-Азиз.

— Отец, разве вам не следует поручить Дарвину устранить ибн-Азиза? — взмолился Ибрагим. — Уверен, вы сможете подобрать более сговорчивого и достойного преемника Оксли, нежели этот безумный юнец.

— Дарвин сейчас занят более неотложными делами, — напомнил Старейший, наслаждаясь страданиями Ибрагима. — Не волнуйся, все люди одинаковы, все блуждают в лабиринте потребностей и желаний. Для совращения Оксли требовались соответствующие… побудительные мотивы. Найдется способ совратить и ибн-Азиза. Нам предстоит лишь вычислить его и затем использовать с максимальной эффективностью.

— Но время, отец, у нас нет времени…

Старейший пригрозил старшему сыну пальцем, и паутина красных трубок заколыхалась посреди белой бесконечности.

— Не смей говорить мне о времени!

Ибрагим потупил взор, но лишь на мгновение. Три года назад именно он возражал против проталкивания ибн-Азиза в руководство «черных халатов», однако ему хватило ума промолчать. Старший сын и так знал — отец и наставник в подобных напоминаниях не нуждается.

Трое врачей, присутствовавших в лаборатории, казалось, утратили способность слышать. Все внимание они сосредоточили на аппаратуре, постоянно снимая показания и при необходимости корректируя ее работу.

— Не унывай. Оксли был послушным, но… чрезмерно осторожным, — произнес Старейший. — Ибн-Азиз слишком горяч и непослушен, но, когда мы подчиним его себе, он принесет намного больше пользы по сравнению с предшественником.

— Как скажете, Махди, — пробормотал Ибрагим.

Взгляд его темных глаз скользнул по трубкам, подключенным к Старейшему, однако выражение лица осталось по-прежнему непроницаемым.

— Возможно, аскетизм юного ибн-Азиза покажется командиру фидаинов более привлекательным, нежели невоздержанность Оксли. Генерал Кидд благочестив. Он испытывал отвращение к главе «черных халатов», даже несмотря на благословение, дарованное тому великим аятоллой. Нет, сын мой, вскоре мы убедимся, что приход к власти ибн-Азиза был проявлением воли Аллаха Всеведущего, для которого нет ничего невозможного.

Ибрагим вскинул руки ладонями вверх, испрашивая благословения свыше.

— Теперь ступай, поговори с братьями из «черных халатов». Отыщи путь к сердцу ибн-Азиза, дабы и он разделил наши устремления.

Ибрагим, медленно попятившись, покинул лабораторию.

Старейший расслабился на столе. Если бы все в действительности обстояло так просто! Убийство Оксли — катастрофа. Тут наследник прав как никогда. Покойный мулла был не только нечестивцем и развратником, но еще и умелым политиком, способным проникнуть в залы Конгресса. Глава религиозной полиции предоставлял союзникам надежную защиту, обеспеченную фанатизмом членов его организации, а врагов проклинал с каждого минарета. Теперь он умер и стал бесполезным. Следовало признать, Старейший действительно недооценил ибн-Азиза. Посчитал обычным пылким фанатиком, стремящимся присоединиться к «черным халатам». Он совершил ошибку, не приняв в расчет смелость юноши. Как-то часто за последние месяцы ему приходится отвлекаться на всякие посторонние дела. Впрочем, оправдание слишком слабое.

Врач проверил кутикулы на его пальцах и сделал запись в медицинскую карту.

Старейшего едва не тошнило от вида собственных рук и ног на диагностическом столе. Стероиды и генетические инъекции поддерживали жизненные силы древнего тела. Трансплантация органов позволяла вести активный образ жизни, но конечности лечению не поддавались. Тощие, обтянутые полупрозрачной кожей, руки и ноги выдавали его истинный возраст и провоцировали на рискованные фантазии тех, кого вводила в заблуждение дряхлость наставника. Он взглянул на дверь лаборатории. Ибрагим обеспокоен. Старейший сильно рисковал, наделяя сына частью своих полномочий. С одной стороны, рассчитывать на реализацию многочисленных талантов наследника не имело смысла без предоставления ему определенной независимости, с другой — головокружение от собственной власти могло пробудить в молодом человеке нежелательные амбиции. По этой причине наставник сохранил собственные шпионские сети как в Лас-Вегасе, так и в Исламской республике. Старейшему всегда следовало оставаться в курсе происходящих событий. Причем обязательно получать информацию раньше других. Еще в течение многих недель Ибрагим будет находиться под постоянным присмотром.

Пошевелив пальцами, он сжал их в кулак. Преуменьшить значение негативных последствий можно лишь для других, себе врать не имело ни малейшего смысла. Утрата влияния на Конгресс, осуществляемая через толстого развратника, сама по себе являлась серьезным ударом, однако несравнимо большую угрозу представляла потеря добрых отношений с фидаинами. Неумеренность Оксли вызывала у Кидда отвращение, но Старейшему путем тайных переговоров с имамом генерала удалось несколько смягчить его неприязнь. Проделанная работа съела не один год, но в момент истины командиру фидаинов полагается выступить со своими войсками на стороне Махди, а не правительства.

Армия пока сохраняет верность президенту. Впрочем, подобное препятствие вряд ли следует считать непреодолимым — фидаины, уступая в численности, намного превосходят регулярную армию как реальная боевая сила. В случае открытого столкновения военные, несомненно, капитулируют. Проблема в том, что лишь Оксли обеспечивал связь между генералом Киддом и Старейшим. Его смерть поставила под угрозу и без того ненадежный союз. Если в самый решающий момент фидаины усомнятся в правильности выбора, если генерал Кидд заколеблется… план Старейшего потерпит крах.