Антимир - Сергей Сергеев

— Почему поменялись планы? — спросила она радостным голосом.

— Скучно здесь, все пилят, учат, — как бы нехотя пояснял он.

— А, ну да, ты этого не любишь, — согласилась она с ним.

— Я вот тут на вокзале подумал, а зачем ты со мной всё хочешь заняться телепатией? — перевёл он разговор на другую тему.

— Ой — это непросто по телефону объяснить, — ответила она, — но я попробую, мы обмениваемся телепатически речевыми мыслями без их озвучивания, а мне хочется развить общение мыслеформами, но для этого нужен партнёр.

— Так поработай с Хрусталёвым, — удивился простоте решения вопроса Виктор.

— Вить, но в мыслеформах присутствуют чувства, а как я буду делиться любовью и интимным с Хрусталёвым? — ответила она вопросом.

— Понятно, — протянул фразу Черников.

А затем тут же и добавил:

— Так, может, сразу сейчас и начнём?

— Что ж, можно и попробовать, только сначала на простых мыслях, — согласилась она.

— Давай, я, отключаясь, подключаюсь, — и он нажал красную кнопку на телефоне.

Виктор спрятал телефон в футляр на поясе, сделав несколько шагов к свободному креслу, уселся в него. Старался вспомнить, как это происходило раньше, но потом почувствовал легкое вторжение и не стал тому сопротивляться.

"Вот мы снова вместе, пока только в мыслях", — доставила до него свой скан Мария.

"Рад", — искренне мыслил он.

"Как ощущения?"

"Нормально, как и раньше".

"Это, хорошо, значит, нет никаких препятствий".

"Значит, нет", — эхом ответил его мозг.

Они общались недолго, так как объявили посадку на его автобус, но этого было достаточно, чтобы почувствовать, что канал между ними восстановлен.

Глава 7

Измученные дневными поездками в автобусах по изнывающей июльской жаре, они с разницей в час встретились на квартире Марии, в их повторно-создаваемом семейном доме.

Почему повторно? Потому, что ещё в студенческие годы, точнее сказать в период последнего выпускного курса, когда они приняли решение набраться опыта совместного проживания и подыскивали для таких целей недорогое, но отдельное жильё, тогда-то и остановили свой выбор именно на этой двухкомнатной квартире в новом микрорайоне.

Неразвитая инфраструктура новостройки, и частые перебои с коммунальными услугами, существенно понижали арендную плату, что было на руку молодым и студенческим семьям. В центре города на такие средства в лучшем случае можно было снять только комнату как отдельное жильё.

А здесь, десять — пятнадцать минут, и ты в центре, если, конечно, транспорт не подведёт. Но когда это было? Сейчас всё изменилось в лучшую сторону. Район обжился, и его уже называют спальным. Не стало проблем с транспортом, полностью наладилось снабжение.

У Марии остались приятные воспоминания о недолгом обитании здесь и потому, когда через несколько лет ей случайно на глаза попалось объявление о продаже, и у неё имелись свободные средства, то она с радостью приобрела квартиру по знакомому адресу.

Она стала жить в ней, ну если точней, ночевать, так как всё остальное время проводила в квартире-офисе на набережной. У неё улучшился сон, соответственно отдых и работоспособность, так как на приём в ту квартиру приходили различные клиенты и приносили с собой тяжёлую энергетику, с которой приходилось бороться.

Приехав первой, она приняла душ, включила кондиционер, протёрла полы, освободила мебель от пыли, пропылесосила, приготовила ужин, благо сейчас полно полуфабрикатов. Затем, ожидая Виктора, созвонилась с Инной, узнала о клиентах, с которыми запланированы встречи на завтра. Заострила внимание на Ухваткине, так как он обращался к её услугам вторично.

Она вспомнила, что с Ухваткиным пересекался Хрусталёв, телепатически связалась Андреем Викторовичем, получила дополнительную информацию о взрыве, пожалела, что они не могут общаться мыслеобразами, а так получила бы и картинку самого взрыва, считанной Хрусталёвым на месте происшествия.

Виктор появился в не лучшем расположении духа, выглядел усталым и несколько раздражённым, со следами пота на сорочке под мышками, на спине и вокруг воротничка. Коротко-стриженные тёмные волосы в некоторых местах слиплись и торчали как перышки у воробья после трёпки.

Мысли его были тяжелы и агрессивны, атаковали всех без разбору, как шмели на лугу стадо коров, с одной лишь особенностью, не делая различия между явлениями, предметами и людьми. Он прилеплял неприятные, а иным и неприличные ярлыки, ругая жару, автобус, горожан, в этом ряду досталось и Маше: "Сейчас как мать, будет приставать со своими тупыми вопросами, что и как!" Но больше всех и сильнее всех, он проклинал каких-то, непонятных Маше, соседей, заглядывающих не туда, куда надо: "Им пора уже в потусторонний мир заглядывать, а они всё по щелям и замочным скважинам, уроды!"

На вопросы отвечал односложно, быстро скинул липкую одежду и пошёл освежиться душем.

После душа он немного отошёл и слегка размяк. Ленивые мысли обрывались в своём зачатке и не хотели покидать голову. Он устроился в кресле напротив телевизора. Маша подошла к нему и массажной щёткой стала укладывать его короткую чёлку на правый бок. Реакция его была благосклонной, она знала его привычки.

За ужином они немного поговорили о его планах на завтра, о походе в университет и о возможном трудоустройстве. Мария предложила ему посетить офис и побеседовать с Хрусталёвым о перспективах сотрудничества. Он ответил, что подумает и, возможно, заглянет к ней завтра.

Целый вечер он молчал, смотрел телевизор, и не было явных признаков, что соскучился.

Мысли были простыми, но сдавленными. Мария относила это к его закрытости и, естественно, усталости и опустошённости.

"Были бы дети — они бы не дали ему так скучать", — подумала она.

"Да, и он бы снова раздражался", — сделала она тут же парадоксальный вывод.

Рабочая неделя, начатая со вторника, сразу показала свою продуктивность и размеренный ритм. Марья Анатольевна провела короткую встречу, называемую пятиминуткой, с Инной и Хрусталёвым, обсудили рабочие планы на день и на неделю в целом. Она попросила Андрея Викторовича прибыть повторно в офис к одиннадцати, чтобы познакомиться с Черниковым и рассказать ему о характере своей работы и по возможности заинтересовать, а так же, хотя и незримо, но присутствовать на её встрече с Ухваткиным.

Мария не вела приёма в вечерние часы, как поступали многие гадалки, а обходилась только дневным временем. Рабочий день начинался с восьми утра, но сам приём с девяти тридцати и заканчивался в шесть, клиенты были по времени распланированы так, чтобы у них не было возможности встречаться между собой.