Восточная миссия (сборник) - Сергей Бортников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старший урядник все понял: плюхнулся на брюхо и пополз вдоль берега.
В полусотне метров от него стоял уральский казак и рьяно махал своею саблей.
Зырянов подобрался еще ближе.
– Эй, братец, ты кто?
Казак повернулся, и Семен сразу же узнал… Федулова!
– Вот так встреча! Чем это ты занят, Гриня?
– Не видишь – лозу рубаю!
– И зачем?
– Буду плести морду[44]! Уж больно рыбки хочется… А сколько мы здесь еще топтаться будем – одному Господу известно!
– А ведь точно! Рыбы тут видимо-невидимо. Вчера какая-то на нерест шла. Так плескалась у берега, так билась… Я хотел ее веслом – да где там! Дала хвостом – и шасть на середину. Только круги по воде пошли…
– И все равно – супротив нашего Яика Днестр – ничего не стоит…
– Святая правда, Гриня – ничего! Я каждую ночь один и тот же сон вижу… Раскаленное солнышко медленно выкатывается из-за гор, освещая бескрайнее водное плесо… По весне речка разливается и затапливает луг чуть ли не до моей избы. Забрасываю удочку. Поплавок дергается и тонет… Начинаю тянуть – и просыпаюсь!
– Мне наша станица тоже частенько снится, – вздохнул Федулов. – Даст Бог, обстановка на фронте, того, нор-ма-ли-зи-ру-ет-ся (он вспомнил мудреное слово, однажды слетевшее с уст командира полка Тимашева, время от времени проводившего с ним воспитательные беседы, и по слогам произнес его). И я поеду в отпуск!
– Да ну?!
– Святая правда! Его высокоблагородие Леонид Петрович слов на ветер не бросают!
– А моих проведаешь?
– Ну, ежели хорошо попросишь…
– Хорошо, Гриня, хорошо… Матушка тебе винца нальет, гостинца передаст, может, и свидимся еще, коль живы будем…
– Так вот ты где! – прервал идиллию бодрый голос Жукова. – А я, грешным делом, уже начал думать, что пропал мой казачок!
– Извиняюсь, ваше благородие! – смущенно протянул Зырянов. – Земляка встретил, с другого берега Урала… Он в отпуск собрался… Вот и разговорились!
56Майор Колон одиноко восседал за столом в кабинете главного инженера завода «Пежо» в Лилле и рассматривал чертежи, в которых он ничего не смыслил, когда раздался стук в дверь.
– Войдите!
На пороге стоял высокий крепкий человек в форме офицера бельгийской армии.
– Разрешите представиться, капитан Ле Маре! Прибыл в ваше распоряжение! – четко отрапортовал он.
– Август! – подал руку майор. – Впредь зовите меня так.
– Очень приятно. Констант.
– Слышал, вы неплохо разбираетесь в автомо билях?
– Так точно.
– Оставьте в былом эту солдафонщину, Констант. Выпьете?
– Никак нет.
– А я… С вашего позволенья, – Колон открыл шкафчик, достал бутылку коньяка, без лишних слов плеснул себе немного в широкий фужер и слегка пригубил. – Вот, на этом броневике нам придется воевать… Одобряете?
– Да…
– Скажите, что это обозначено штрихами?
– Толщина брони, господин майор!
– Август, черт побери!
– Есть, Август!
– А это, я полагаю, пушка…
– Да… Калибра 37 миллиметров… Теперь давайте посмотрим сноску… Ага… В другой комплектации предусмотрен крупнокалиберный пулемет…
– А что лучше?
– В бою и то и другое пригодится…
– Согласен… Может, все-таки составите мне компанию?
– Вы будете смеяться, но я не пью…
– Болеете?
– Нет. Занимаюсь спортом…
– Постойте… Вы тот самый Ле Маре, гордость нации, многократный чемпион мира по борьбе?
– Так точно.
– Уважаю. Уважаю! Я был в «Казино де Пари», когда вы защищали свой титул в поединке против Ко-ко-ко…
– Колосса… Так французы прозвали великого Поля Понса.
– Какая разница? У меня до сих пор хранится та афиша… Анри Герд… Это ваш псевдоним?
– Наоборот…
– Как прикажете понимать?
– Псевдоним – Ле Маре…
– Понятно… Понятно… Значит, так, Констант… Восемнадцать мотоциклов уже в порту. Легковые и грузовые автомобили… – Он достал из кармана измятую справку и, в чем-то убедившись, продолжил: – всего двадцать шесть единиц уже сошли с конвейера и ждут. Мы можем получить их в любое время. А вот с броневиками вышла небольшая заминочка… Наши инженеры что-то недоглядели и сейчас исправляют мелкие недостатки. Кроме того, мы с вами должны предоставить им свои соображения по количеству вооружений. Помните, с чего мы начали? Пушки, пулеметы…
– Я могу поговорить с нашими конструкторами?
– Да. Они с радостью примут и учтут все ваши предложения.
– Премного благодарен, господин… Август!
– Не за что, Констант!
5729 мая 2-я австрийская армия начала новое наступление.
II кавалерийский корпус с приданными частями саратовского ополчения еле сдерживал наступление противника. Возле станции Дзвиняч[45] в окопах без проволочного заграждения занимали оборону спешившиеся всадники Дагестанского, Ингушского и Чеченского полков, входивших в состав Дикой дивизии. Берег Днестра возле Залещиков стойко защищали воины Черкесского конного полка и ополченцы генерала Мунте. Ближе к вечеру им на помощь пришла конная бригада Заамурской пограничной стражи из 8 сотен, которую решили отрядить в резерв.
Австрийцы переправились через Днестр, разбили ополченцев и двинули на Тлустое, где находился штаб конного корпуса. И тогда генерал Петр Николаевич Краснов, только что назначенный командиром 3-й бригады Кавказской туземной кавалерийской дивизии, решил бросить в бой необстреленных заамурцев.
«Сабли к бою, пики на бедро!»
Четыре сотни всадников понеслись лавиной из балки к Днестру. Многие из них так и не добрались до берега реки… Из 12 офицеров в строю остались двое: восьмерых из них ранили, двоих убили. 50 % личного состава, то есть почти 200 рядовых пограничников, были ранены или убиты, но и более 600 врагов остались лежать на тернопольской земле, еще 200 австрийцев русские взяли в плен.
Впрочем, эти вылазки оказались лишь отдельными проявлениями воинской доблести, никак не отразившимися на общем положении дел. Соседи были или разбиты или отброшены далеко назад.
Некоторые отступили. Достойно. Организованно. Как кавалеристы 3-го корпуса, отход которых прикрывали все те же уральцы…
Полковник Бородин смог не только на несколько суток сдержать наступление противника на своем участке обороны, но и сберечь почти всех казаков. Вот только Зырянов был тяжело ранен…
58Шальной кусок металла ударил в левое предплечье. Запекло, заболело, заныло в груди; затуманилось в голове. В одно мгновение вся жизнь пролетела перед глазами. Уральские горы, полноводная река, огибающая цветущую станицу. Поседевшая матушка, строгий, хозяйственный отец. Братья-сестры… И, конечно же, любимая Настенька, первая красавица на селе…
