Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов

А вот как описывает принятие решений в карфагенском парламенте один из историков: «…События в Африке развивались следующим образом. На заседании Совета глава демократической партии Газдрубал и его сторонники набросились на оппонента и убили его скамейками».

Реакция на военные поражения у римской и карфагенской цивилизаций также была разной. Карфаген: всеобщий вой; необузданный гнев; послов, принесших дурную весть, начинают рвать на куски; женщины накидываются на случайных прохожих; толпа требует казнить полководца (и часто казнят). Городом овладевает всеобщая истерия.

Народ истериков… Все-таки человеческие жертвоприношения и публичные казни не проходят даром для психического здоровья нации. В средневековой Европе, например, даже дети могли наблюдать, как на площадях колесуют или живьем сжигают воющих людей. И население Европы было тогда таким же неврастеничным и склонным к массовым истериям, как пунийское.

А вот Рим… Вторая Пуническая. На возвышение выходит сенатор и лаконично и сухо сообщает народу: «Римляне, мы разбиты в большом сражении». Это было самое страшное, пожалуй, в истории Рима поражение — при Каннах. Римской армии больше нет. Город пуст. Призывать в строй уже практически некого. Все союзники отвернулись от Рима. Ганнибал сейчас двинется на беззащитный город.

Признаюсь, после этой «сводки информбюро» некоторое беспокойство в Риме все-таки наблюдалось. Была полная растерянность. Практически нет римской семьи, которая не потеряла бы кого-то в отечественной войне. Потому, как поэтично пишут некоторые историки, «Рим звенел от женского плача». Но «звенел» Рим недолго. Ведь он был населен римлянами, а не карфагенянами. Почти сразу инициативу берет на себя сенатор Квинт Фабий Максим. В первую очередь он велит женщинам заткнуться и разойтись по домам, потому что их низкочастотные звуки только деморализуют. Он приказывает закрыть ворота и всех, кто может стоять, загоняет на стены.

Ганнибал, не потерпевший в Италии ни одного поражения от римских войск, подходит к полупустому городу и ждет, когда римские власти выйдут с ключами. Вместо них к полководцу приходит один-единственный служащий городской магистратуры и ультимативным тоном велит Ганнибалу немедленно убираться… Никогда поражения не делали римлян более уступчивыми, а победы — более требовательными к побежденным. В отличие от флюгероподобных карфагенян.

Любопытный момент. Места в карфагенском сенате открыто покупались за деньги, что, наверное, не было странным для нации торговцев. И было диким для тогдашних римлян. Друг Сципиона Младшего греческий историк Полибий позже писал: «У карфагенян для получения должности люди открыто дают взятки. У римлян это самое наказуется смертью».

Пройдет немного времени, и на римском Форуме тоже будут стоять столы с кучками денег, а богатые кандидаты станут открыто покупать голоса избирателей. Все меняется в этом мире. Я же говорил, цивилизация развращает варваров, а в эпоху Пунических войн именно римляне были более варварами, чем карфагеняне. И все-таки… Да, позже римляне действительно отчасти стали такими же, как пунийцы. Разница только в том, что пунийцы никогда не были такими, как римляне. Внутри даже «испорченных» римлян был настоящий фундамент. Железобетонный. Бетон, кстати, изобрели в Древнем Риме…

Война характеров

История делается людьми. А исторические эпохи отражаются в отдельных личностях, как в маленьких кусочках зеркала. Я хочу показать вам пару таких кусочков и рассказать несколько историй, в которых полностью отразились характеры той эпохи. Это будут люди и события эпохи Пунических войн. Почему я все время пляшу вокруг этой эпохи? Да потому что именно она была переломной в истории Рима. И в истории нравов. А значит, в истории цивилизации. Потому что история цивилизации есть история смягчения общественных нравов. Не согласны? Я знаю. Многие не согласны с этим тезисом. Однако от этого он не становится менее верным…

Но прежде нам придется слегка освежить школьные знания по истории Древнего Рима, чтобы читатель не путался, а то я скачу с Третьей Пунической на Вторую, как блоха по ковру. А потом плавно перейдем к личностям.

Карфаген уже шестьдесят с лишним лет стоял на африканской земле, когда на месте будущего Рима в землю только-только вбили первый колышек — случилось сие знаменательное событие в 753 году до нашей эры. Два с половиной века римлянами правили цари, но потом римляне своего последнего царя Тарквиния прогнали пинками под зад, потому что он поступил нехорошо — чужой жены домогался. И, в общем, справедливо, за такое можно и по роже схлопотать, не то что царства лишиться…

С той поры Римское государство стало республикой и успешно развивалось вплоть до середины I века до нашей эры, когда начали усиливаться монархические тенденции. Они имели объективный, системный характер, который мы раскроем позже. Рим сотрясла серия гражданских войн, в результате которых он стал империей во главе с единовластным правителем. Крутанулись по диалектической спирали, это называется… И оставался Рим империей вплоть до своего бесславного заката, случившегося в V веке нашей эры.

Практически вся жизнь Древнего Рима была перманентной войной. В городе Риме располагался храм бога Януса, двери которого должны быть открыты в случае войны и закрыты в мирное время. Так вот, за всю тысячелетнюю историю Рима двери храма закрывались всего несколько раз. Все остальное время они были распахнуты настежь, потому что каждый день шла какая-нибудь война.

В III веке до нашей эры расширившийся Рим впервые столкнулся с Карфагенской цивилизацией. «Никогда еще, — писал Тит Ливий, — более мощные государства и народы не поднимали оружие друг против друга… И до того изменчиво было счастье войны и непостоянен исход сражений, что гибель была наиболее близка именно к тем, которые вышли победителями». К нашим то есть…

Первая Пуническая война началась почти случайным столкновением Рима с Карфагеном на Сицилии и продлилась 23 года. Вот тогда и проявились лучшие качества римского характера…

Мы помним, что Карфаген был цивилизацией морских торговцев. Соответственно, флот он имел первостатейный. Римляне морским народом не были. Они прекрасно осознавали свою отсталость в мореходстве, равно как и тот факт, что без флота победить Карфаген невозможно.

Карфаген мог единовременно выставить до 500 пятипалубных кораблей водоизмещением в 300 тонн и экипажем свыше 400 человек. Карфагенским флотом командовали опытные адмиралы. У Рима не было ничего. То есть вообще. Ноль. И опыта столько же. Но римляне были чрезвычайно деятельным народом. Они могли долго колебаться — объявлять войну или нет, но, объявив, не останавливались ни перед чем.

Корабли римляне строить не умели. Поэтому начали просто копировать. За образец взяли случайно попавшее к ним в руки карфагенское судно. Его разобрали и по образу и подобию всего за год построили 100 пятипалубных и 20 трехпалубных судов. На первое время в качестве моряков привлекли союзников — греков. А параллельно обучали своих — на суше сажали будущих гребцов на скамейки и тренировали одновременно делать гребки веслами. Потом стали упражняться в море.

Римские корабли уступали карфагенским в быстроходности и обученности экипажей, а флот в целом — в слаженности действий. И вообще все это выглядело бы смешно, если бы не масштаб: для одних только пятипалубников была нужна целая армия гребцов — 30 000 человек! Плюс по 120 бойцов на каждом корабле.

Не с таким опытом и не с такими кораблями биться с царями морей. Это все равно, что капитану рыбацкого баркаса сражаться с адмиралом Нельсоном. Римляне все это понимали. Им нужно было противопоставить хозяевам морей что-то, в чем они были традиционно сильны. Какой-то козырь, который пунийцы побить не могли.

Римляне были беднее. Они не знали морского дела. Их было меньше. Единственная сильная сторона римлян — они отлично умели воевать на суше. Вот, пожалуй, и все. Ну что ж, раз больше ничего нет, значит, будем на воде воевать, как на земле! В сражении кораблей карфагеняне безусловно разобьют нас, рассуждали римляне, значит, надо превратить морскую битву в пехотную! Римляне были первыми, кто изобрел абордажный бой.

Для этого на свои корабли они поставили специальное приспособление, которое солдаты прозвали вороном — за мощный металлический «клюв». Вот как описывает эту бандуру древнеримский историк Полибий: «Так как корабли римлян, вследствие дурного устройства были неловки в движениях, то на случай битвы было придумано кем-то следующее приспособление: на передней части корабля утверждался круглый столб в четыре сажени длиною и в три ладони в поперечнике, с блоком наверху. К столбу прилажена была лестница, подбитая с помощью гвоздей поперечными досками, в шесть сажен длины. В дощатом основании лестницы было продолговатое отверстие, коим лестница и накладывалась на столб в двух саженях от начала ее; по обоим продольным краям лестницы сделаны были перила вышиною до колен. На конце прикреплено было нечто наподобие железного заостренного песта… во время схватки судов ворон поднимался на блоке и опускался на палубу неприятельского корабля спереди или с боков… Как только вороны пробивали палубные доски и таким образом зацепляли корабли, римляне со всех сторон кидались на неприятельское судно, если сцепившиеся корабли стояли бок о бок; если же корабли стояли носами, тогда воины переправлялись по самому ворону непрерывным рядом по двое. При этом шедшие во главе воины держали щиты перед собою и отражали удары, направляемые с фронта, а следующие за ними опирались краями щитов о перила и тем ограждали себя с боков».