Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов

Историк Поль Гиро так описывал римское утро: «…Наковальня кузнеца и челнок ткача еще молчат, Рим еще погружен в сон, а дети уже бегут в школу; зимой — при свете фонаря». Какая до боли знакомая картина! Как вспомню, так вздрогну…

Учились римские детишки целый день, с продленкой (заданные уроки делали в школе). Только в полдень домой прибегали — пообедать. Поступив в семь лет в начальную школу и научившись писать и считать, ребенок переходил в школу среднюю.

Не знаю как вас, а меня всегда интересовало, что же могли изучать в древней школе, когда человечество было еще диким и мало чего знало? Действительно: химии не было, физики не было, ботаники не было, зоологии не было. Чего учить-то? Где науки?.. Однако ученики и тогда жаловались: много задают!

Математика. Без интегралов, конечно… Геометрия… Кстати, недооценивать уровень тогдашней математики не стоит, учитывая высокий инженерный уровень римлян. Вспомним «16-этажный» мост через речку Гар во Франции. Мне как-то попалась современная статья по расчету ветровой нагрузки этого монументального сооружения. Весьма впечатляет… География. Нужно же знать, как велик и могуч Рим! Грамматика.

Литература (своя и мировая, то есть греческая). Физкультура (бег, плавание, прыжки, подвижные игры). Музыка и танцы. Иностранный язык (греческий, конечно, какой же еще)… История Древнего Рима. Шучу… В общем, родная история.

В высших классах к этому добавлялись юриспруденция и ораторское искусство. В начале республиканской эпохи дети наизусть, как «Отче наш», учили древнеримские законы. Пользы, кстати, больше было…

Школьников заставляли писать сочинения. Примерная тема: написать обвинительную речь против какого-нибудь порока (азартных игр, тирании, святотатства…) Могли задать написать речь Юпитера, упрекающего солнце в том, что оно уступило свою колесницу Фаэтону. Могли дать школьникам задание порассуждать на тему, отчего это лакедемоняне изображают богиню Венеру вооруженной.

Писаный закон был каркасом общественной жизни, любой человек мог привлечь к суду любого. Не было для юноши, вступающего в жизнь, лучшего способа прославиться, чем привлечь к суду какого-нибудь знатного и уважаемого человека. Пускай защищается! Поэтому умению аргументировать позицию, отточенной логике придавалось со школьных лет такое большое значение.

Постоянные логические упражнения, жесткие лекала законов определенным образом разлиновывали мышление римлян с самого детства. Уже не раз упоминавшаяся прагматичность, предельная конкретность, четкость формулировок, лапидарность изложения — вот лучшие римские черты. (Но мы помним, что любые достоинства имеют продолжения в виде недостатков.)

Ученики, кстати, не ограничивались написанием зажигательных и убедительных речей-сочинений. Они учились произносить их вслух. Что, кстати, тоже было очень важно для каждого римлянина, поскольку каждый римский гражданин — потенциальный соискатель, кандидат на выборную должность. И от того, насколько убедительно он будет выступать перед своими избирателями, зависит, проголосуют за него или нет.

Если ученик выступил хорошо, ему устраивали овацию (моральное поощрение). На эти показательные выступления учеников приходили родители и снимали выступление своих любимых чад на видеока… Нет, это я, пожалуй, погорячился. Видеокамер не было. Все остальное — было, включая умиляющихся родителей.

Окончив школу, отпрыски тех, у кого бабло водится, отправлялись учиться за границу, в самые известные университеты — в Афины, Родос, Александрию.

Надо сказать, не всегда школьное образование оставалось вне государственной опеки. Во времена империи государство начинает присматриваться к образованию и, понимая его важность, покровительствует ему. Август открыл первую государственную школу. Тиберий сделал сенатором простого школьного учителя. При Траяне в Риме 5000 учеников учились за государственный счет, зарплату учителям платила казна. Адриан распространил это новшество на все провинции. Антонин освободил ученых, учителей и врачей от податей и повинностей. Марк Аврелий открыл в Афинах четыре кафедры философии, две кафедры красноречия, одну кафедру софистики. Император Александр Север основал «спецшколы» с упором на математику и механику применительно к строительному делу.

В поздней империи даже такие далекие от Рима провинциальные города, как Марсель и Бордо, стали центрами просвещения. Рим сеял знания во всех своих провинциях и колониях.

Поначалу учебники были дороги и учитель просто диктовал ученикам содержание учебника, а те конспектировали. Но потом, во времена Цезаря, один предприимчивый издатель изобрел способ быстрого производства книг — он накупил уйму грамотных рабов, которые их переписывали. (Напомню, что тогдашние книги имели вид длинных свитков, каждый из которых имел «обложку» — помещался в небольшой цилиндрический футлярчик. На футлярчике висел ярлычок с названием.) Почин ловкого предпринимателя был подхвачен, и уже при Августе на рынок было выброшено столько книг, что их цена упала. Французский историк конца XIX века Жюльен предполагает, что «цены на книги в течение первого века были, по-видимому, ниже теперешних».

Демократизация знаний, она, знаете ли, весьма способствует цивилизованности…

Рабы закона

Помимо всеобщей грамотности Городская цивилизация древности отличалась от Деревенской еще одним пунктиком.

Именно античность привела «к необычайно широкому для аграрных обществ распространению рабского труда», как отмечают исследователи. Сама жизнь этого требовала… Городская цивилизация, как мы помним, демократична, в ней роли воина и крестьянина не разделены. Собрал урожай — можно и повоевать. Главное, чтобы война была недолгой, чтобы до уборки урожая уложиться. Пока армия ходила по небольшой территории Апеннинского сапога, все было нормально — укладывались. Но, завоевав весь полуостров, Римская республика вышла на иной уровень решения стратегических задач. Став «взрослым государством», она столкнулась с проблемами взрослых. Теперь ее главным конкурентом был великий Карфаген, самое мощное государство Запада. Тоже, кстати, республика, только не крестьянская, а торговая.

Стратегия — вещь непрямого действия. И конфликт между двумя державами начал решаться не на территории этих держав, а в «третьем мире» — на Сицилии и Сардинии, в материковой Испании. Карфагенян римляне называли пунами. И именно в Пунических войнах как нельзя более четко проявилось «противоречие универсализма»: крестьянин-воин не мог воевать долго. А расстояния и масштабы деятельности, на которые вышел Рим, требовали ведения многолетних войн в дальних странах. Хорошо было полководцу Регулу — его клочок земли сенат решил обработать за государственный счет. А простому солдату что делать?

Отчасти эта проблема решалась с помощью института рабства. Зажиточный крестьянин, уходя на войну, покупал раба и оставлял его на хозяйстве. Главное, чтобы клочок земли позволял прокормить этот лишний рот (что тоже бывало не всегда). Если же крестьянин не был зажиточным и денег на раба не хватало, возвращаясь с длительной войны, он обнаруживал, что пришедшее в запустение хозяйство давно продано женой за долги, а сам он превратился в бомжа.

Вот как описывал состояние такого человека Плутарх: «И дикие звери в Италии имеют логова и норы, куда они могут прятаться, а люди, которые сражаются и умирают за Италию, не владеют в ней ничем, кроме воздуха и света, и, лишенные крова, как кочевники, бродят повсюду с женами и детьми. Полководцы обманывают солдат, когда на полях сражений призывают их защищать от врагов отчие гробницы и храмы. Ведь у множества римлян нет ни отчего алтаря, ни гробниц предков, а сражаются они и умирают за чужую роскошь, чужое богатство. Их называют владыками мира, а они не имеют и клочка земли».

Земельный вопрос — дело тугое… К тому времени, когда писались слова Плутарха, проблема приняла болезненный характер, государственные земли и земли, проданные за долги мелкими собственниками, уже давным-давно были захвачены римской олигархией — произошел естественный для экономики процесс концентрации капитала (в данном случае земельного). Земля, точнее, права на нее, словно капельки ртути, сбегали от мелких хозяев и сливалась в одну большую латифундистскую каплю. На латифундиях олигархов вместо свободных крестьян трудились рабы (труд раба дешевле, чем труд арендатора). Безземельные бомжи в массовом порядке стягивались в Рим. А до промышленной революции, до появления фабрик и заводов, на которых можно было бы занять городское население, чтобы превратить пролетариев древнеримских в пролетариев в марксовом понимании этого слова, было еще далеко.

Да и не пошли бы римские пролетарии в марксовы: работать не на себя считалось позорным — только рабы на хозяев пашут. Про этот психологический парадокс античности я уже писал. Именно этот парадокс провел в античном мире четкую разграничительную линию между рабом и свободным человеком. В классической деревенской цивилизации такой линии просто не было: положение закрепленного за участком земли крестьянина и так не очень сильно отличалось от положения раба. Равно как и положение собирающего с него подати феодальчика, потому что феодальчик целиком и полностью подчинялся царю. По сути, в аграрной восточной империи только один человек был полностью свободен — восточный деспот.