Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, надо признать, римское правление было далеко не худшим…
Подчеркну, если кто не уловил: никакой постоянной дани на покоренные народы Рим той поры не накладывал! Иногда только римляне налагали контрибуцию, как это было после победы во Второй Пунической — тогда римляне потребовали у побежденного Карфагена заплатить за ущерб, который нанесло Италии более чем десятилетнее разрушительное пребывание Ганнибала в этой стране. Италия действительно была страшно опустошена пунийским полководцем. А Рим потерял в той войне треть населения…
Упрощенно говоря, ранний республиканский Рим завоевывал себе друзей, а Карфаген врагов. То есть со стороны Рима завоевания были чисто идейным проектом. А со стороны Карфагена каждое новое завоевание — военно-коммерческая операция. Грабительская по своей сути. При этом римляне воевали ополчением, народом. А Карфаген деньгами — карфагенский совет покупал наемное войско.
Выше я назвал Карфаген империей. Наверное, погорячился. Потому что империя, на мой взгляд, — это по большей части проект идейный, некоммерческий (особенно поздние империи — советская, гитлеровская, американская).
Рим завоевывал, чтобы править, он нес чисто миссионерскую, культурную функцию. Карфаген — исключительно обогащался. А вот, скажем, испанская корона много позже делала и то и другое одновременно — целенаправленно несла туземцам свое любимое католичество, а взамен вывозила золото трюмами. Это я называю совместить приятное с полезным. На пользу испанцам это золото, кстати, не пошло… Обилие халявного золота практически полностью разрушило производство в метрополии.
Еще одна любопытная деталь, характеризующая настоящий имперский менталитет. Имперские нации не создают диаспор. Это я уже о современном мире. Есть китайские диаспоры, вьетнамские, албанские, польские, татарские… Но нет русских диаспор и русских кварталов (Брайтон, если кто вдруг вспомнит, — квартал еврейский). Само словосочетание «русский квартал» странное какое-то. Даже интернетовские поисковики дают на него на порядок меньше ссылок, чем, скажем, на «китайский квартал». Не держатся никогда русские плотной кучей, помогая друг другу по принципу «русскости». И все попытки редких русских шовинистов организовать в России некую отдельную «титульность» русской нации, выделить ее из других, обособить — провалились, не начавшись. Не обособляются почему-то русские по племенному признаку. Тесно им в рамках одной народности. Другое у русского самоощущение. Не русское, не национальное. Сказал бы имперское, но скажу крупнее — общечеловеческое. Русский сперва ощущает себя человеком, а уж потом кушаком подпоясывается, если попросят. Причем подпоясывается со страшной неохотой. Слегка стесняясь.
И британцы не создают диаспор. И французы. И американцы… Вчерашние и сегодняшние имперские народы не опускаются до племенной идентификации. Им весь мир подавай. Глобалисты какие…
А итальянцы? Сразу вспоминается знаменитая мафия в Америке. Да, у итальянцев есть склонность к созданию диаспор. И это говорит только о том, что современные итальянцы — давно уже не римляне. Весь свой запал Рим передал совсем другим наследникам…
Ладно, возвращаемся в древний мир. Вот еще одно различие между Римом и Карфагеном, также говорящее о разнице менталитетов. Вы, конечно, прекрасно представляете себе античное греко-римское искусство. Оно совершенно понятно современному европейцу. Нормальные человеческие лица, красивые пропорциональные фигуры, рельеф мышц. Мы сотни раз видели эту античность на страницах школьных учебников истории, в музеях, на улицах…
А вот карфагенское искусство производит впечатление странное. Непропорциональные головастые фигурки с ощеренными ртами, страшненькие изображения богов. Карфагенские фигурки чем-то напоминают поделки ацтеков и майя. Веет от них какой-то неизбывной древностью, первобытной жестокостью, человеческими жертвоприношениями…
Варвары-римляне, каковыми их по праву считала цивилизованная Европа до Пунических войн, крестьяне по духу, едва выйдя из первобытно-племенного состояния, отказались от человеческих жертвоприношений (только в самых крайних, самых критических случаях отчаяние заставляло римлян прибегать к ним — такие случаи можно по пальцам пересчитать, они редкое исключение из правила). А вот цивилизованный богатый Карфаген с предположительно полным разделением властей, с развитой политической жизнью, с конкурирующими в парламенте партиями валит людей на алтарях в массовых масштабах.
После удачных войн в жертву злобному богу Баалу приносили тысячи военнопленных. Больше того, ежегодно пунийцы приносили в жертву младенцев. История донесла до нас описание этого жуткого обряда, сделанное современниками-греками.
«Ребенка они сжигали, в то время как медный Кронос (так греки называли Баала, речь идет о статуе бога. — А. Н.) стоял с руками, обращенными ладонями к медной жаровне. Когда пламя охватывало рот сжигаемого, то члены тела начинали содрогаться и рот оказывался раскрытым наподобие смеха, пока то, что было простерто на жаровне, не переходило в ничто».
«Карфагеняне приносили в жертву сто детей, публично выбранных из числа первой знати», — пишет другой свидетель. Причем поскольку жертвоприношение было большим праздником, матери сжигаемых детей должны были присутствовать тут же в праздничной одежде и выказывать радость на лице. Таким людям наверняка очень шло кольцо в носу…
Как небо и земля различались также характеры римлян и пунийцев. Иначе говоря, те ментальные программы, которые транслировались из поколения в поколение у римлян, были полной противоположностью ментальным программам пунийцев.
Римляне — прямые, лаконичные, открытые, держащие слово, не дающие волю эмоциям, бесстрашные, очень сдержанные, ироничные, обладающие блестящим чувством юмора, не прочь подшутить над собой.
Пунийцы — экспрессивные, по-восточному велеречивые, норовящие обмануть при каждом удобном случае, коварные, дающие волю эмоциям — в исступлении они могли рвать на себе одежды, вопить, кататься по земле, расцарапывая лицо. «Мрачные, злобные, они покорны своим правителям, невыносимы для своих подданных, бесчестнейшие в страхе, дичайшие во гневе… грубые, не восприимчивые к шуткам и тонкостям», — так характеризовал карфагенян Плутарх. Именно такие качества несла в себе цивилизация карфагенян и поколение за поколением передавала своим детям.
Великий римлянин Сципион Старший, разгромивший пунийцев во Второй Пунической, был неприятно поражен реакцией карфагенских послов, пришедших просить мира. Послы выли, катались по земле, всячески унижали себя словесно, рвали волосы, пытались поцеловать сандалии Сципиону. А через малое время после подписания мирного договора, когда пунийцам вдруг показалось, что фортуна повернулась к ним лицом, они бесстыдно нарушили договор, захватили торговый римский корабль, глумливо и вызывающе убили римских граждан. Потом выяснилось, что фортуна вовсе и не думала благоволить карфагенянам, а просто оступилась. И снова скулящие и всячески унижающие себя послы Карфагена приползли к римлянам, посыпая голову пылью и царапая лица в искреннем раскаянии. Трогательный народ…
Нам поведение пунийцев кажется диким и неприятным, потому что мы — прямые наследники греко-римской цивилизации. А пунийцам их образ мышления и поведения казался вполне естественным. И если бы тогда победил Карфаген, кто знает, чье поведение посчитал бы неадекватным современный читатель, навзрыд плачущий над книгой и рвущий на себе волосы в самых напряженных местах…
А насколько по-разному проявлялась разница ментальных программ в работе властных структур у римлян и карфагенян! Я хочу сказать, насколько разным было поведение сенаторов у тех и других… Все иностранцы, которым посчастливилось побывать в римском сенате, характеризовали поведение римлян одной фразой: гордое спокойствие. Один из греков даже назвал римский сенат «собранием царей». Выступают по очереди. Необыкновенно красноречиво (со школы учат), крайне логично, прагматично и убедительно. Почитав речи сенаторов по спорным вопросам, с каждым хочется согласиться!.. Скоропалительных решений предпочитают не принимать. Если ситуация неоднозначна, римский сенат может долго колебаться, как это часто бывало при спорных международных вопросах или принятии решений об объявлении войны. Стараются, чтобы решение было максимально римским, то есть справедливым. Римское сочувствие к чужому горю и римское стремление к справедливости тоже отмечается многими современниками-иностранцами.
А вот как описывает принятие решений в карфагенском парламенте один из историков: «…События в Африке развивались следующим образом. На заседании Совета глава демократической партии Газдрубал и его сторонники набросились на оппонента и убили его скамейками».
