Удар судьбы - Андрей Посняков

Подобные грязно-белым кучевым облакам, гонимые пастухами овечьи отары спускались с гор вниз, на зимние пастбища. В перегоне принимали участие почти все рабы Ичибея — этот скряга не мог себе позволить потерять даже хотя бы одну овечку — душила жаба. Не особо доверяя слугам, Ичибей Калы лично носился вокруг отар на белой кобыле, время от времени раздавая руководящие указания. Пастухи — мрачного вида парни неопределенной национальности — не очень-то его слушали, как видно, они знали, что делать, и без ценных хозяйских советов. Остальные же, в особенности — Гаша с Каимом — желая угодить Ичибею, выказывали такое шумное усердие, что у Лешки закрадывались вполне обоснованные подозрения по поводу целостности отар. А не хотят ли эти парни устроить себе шашлычок? В такой сутолоке можно было похерить не одного барана, не заметили бы, вернее, заметили бы, но не сразу. Скряга Ичибей, похоже, понимал это лучше всех и, не жалея, подгонял лошадь, стараясь охватить недремлющим оком как можно больший участок пути. А путь был опасен, не только для овец, но и для людей. Перевалы, узкие тропки, скалы, обрывающиеся в синие бездонные пропасти — вполне можно было свалиться, став пищей для стервятников и шакалов, во множестве обитавших в сих жутких местах.

Честно сказать, Лешка никогда не любил гор — да и видел их раньше только на картинке или по телевизору. Какие-то совершенно бесполезные скалы, камни, пропасти, узенькие террасы — короче, сплошная теснота и неудобство. Мрак, короче… Короче… Лешка вдруг усмехнулся — вспомнилось, как боролся с этим словом детдомовский воспитатель Василий Филиппович. Так и представил его нарочито строгий взгляд, добрую усмешку, аккуратно подстриженные усы:

— Ну, как ты говоришь, Алексей?! «Короче, мы такие сидим…» Здесь два лишних слова, совершенно лишних, давай, не будем говорить по-русски, как иностранцы, и попробуем их убрать. Я понимаю, очень трудно, начиная рассказ, привлечь внимание слушателей. Но ведь, кроме «короче», есть куда более красивое в данном контексте слово — «Однажды» или вот — «Как-то раз». А «такие»… Вообще убери этого паразита! Ну, попробуй теперь… «Однажды мы сидим……. Нет, все равно еще не очень красиво…

«Как-то раз сидим мы…» Вот! Вот это куда как лучше будет!

Тьфу ты! Задумавшись, Лешка едва не пропустил сбегающих с горы баранов. Хорошо, вовремя опомнился, закричал, замахал руками:

— Цоб-цобе! Цоб-цобе!

— Хорошо кричишь, громко! — выскочив из-за кустов, засмеялся Владос. — Еле тебя нашел. Кричал, кричал… Ты не слышал, что ли?

— Не слышал, — признался юноша. — А что такое случилось?

— Случилось, случилось… — Грек нервно осмотрелся по сторонам. — Брось ты этих чертовых баранов, идем.

— Что — уже? — Лешка хлопнул ресницами.

— Уже, — тихо повторил Владос. — Я только что говорил с Алнызом. Сейчас он уведет хозяина вниз, в долину. Давай, спрячемся в кустах. Быстрее!

Юношу не надо было упрашивать. Спрыгнув с невысокой скалы, друзья бросились в заросли. Острые колючки больно царапали кожу, беглецы не обращали на них никакого внимания, наоборот, радовались — никто сюда не пойдет. Выбрав местечко поудобнее, затаились рядом с козьей тропой…

— Нам нужно пропустить всех, — шепотом предупредил Владос.

Рыжие волосы грека смешно топорщились, старая рубаха была разорвана на груди, ноги обуты в грязные заштопанные ичиги. Лешка выглядел точно так же, ничуть не лучше, впрочем, пока на это было наплевать…

— Тсс! Смотри! — схватив приятеля за руку, Владос кивнул на тропу, где как раз показался Ичибей Калы верхом на белой кобыле. Рядом с ним, ухватившись за стремя, быстро шел красивый кудрявый мальчишка — Алныз. Тот еще, конечно, тип… но сейчас он помогал беглецам.

То и дело поглядывая на Ичибея, Алныз взволнованно бросал короткие рваные фразы, видимо — подгонял.

— Говорит, в долине уже собралось так много овец, что пастухи запутались — не знают, что делать, — шепотом пояснил Владос, когда тропинка наконец опустела.

— Так нам нужно поскорее наверх, — озаботился Лешка. — Чего же мы тут сидим? Бежим!

— Погоди, — грек придержал его за локоть. — Еще посидим — как бы нам не нарваться на отставших. Тсс! — Владос навострил уши. — Слышишь?

Сверху, не так и далеко, донеслось овечье блеянье.

Дождавшись, когда пройдут запоздавшие пастухи, друзья покинули свое убежище и быстро зашагали вверх по узкой тропе.

— Надо все-таки поглядывать, — на ходу рассуждал Лешка. — Вдруг еще не все прошли? Как чего подозрительное услышим — спрячемся.

— Спрячемся? — обернувшись, грек насмешливо скривился. — Хотелось бы знать — куда?

Лешка прикусил язык — и в самом деле, спрятаться здесь было негде… ну, разве что броситься со скалы вниз. Прямо как в песне:

Разбежавшись, прыгну со скалы,

Вот я был, и вот меня не стало…

Нет, прыгнуть, конечно, может быть, и придется… но вот со второй строчкой Лешка был категорически не согласен. Рано еще помирать, еще пожить хочется!

— Осторожней, — подняв вверх руку, предупредил Владос. — Сейчас пройдем по тому карнизу… и спрыгнем вниз.

— Вниз? — Лешка удивился. — Так мы же наверх идем, к перевалу!

— Вечно ты сомневаешься, — буркнул грек. — Хочешь выжить — делай, что говорю.

Протиснуться по карнизу оказалось не так-то просто, слишком уж узкой была тропа, обрывающаяся в бездонную пропасть. Что, туда и прыгать? Лешка передвигался маленькими шажочками и старался не смотреть вниз… «Разбежавшись, прыгну со скалы!»… Интересно, как здесь овцы-то проходят?

Увесистый камень, свалившийся с фиолетовой вершины горы, со свистом пролетел мимо. Камнепад! Этого еще не хватало для полного счастья. Лешка затаил дыхание, застыл, опасаясь малейшим своим движением вызвать лавину. Видал по телевизору, как это бывает…

— Не стой, здесь опасно! — протягивая руку, предупредил Владос.

— Вижу, что опасно…

Закусив губы, Лешка прижался к скале… И едва не сорвался! Сорвался бы. Полетел в пропасть, если б не вовремя поданная дружеская рука, уцепившись за которою, только и спасся.

— Держись, держись! — кричал Владос.

А ноги противно скользили по тропе, оп! Лешка почувствовал, что срывается, что еще немного, и…

Держась за корявую, выросшую прямо на скале, сосну, грек дернул его изо всех сил, буквально вырывая из каменистых лап пропасти.

Лешка вцепился в сосну:

— Господи! Неужели здесь все время так?

— Дальше будет хуже, — честно предупредил Владос. — Мы же не можем миновать перевал обычным путем… Отдышался?

— Почти.

— Теперь туда, вниз.

Легко сказать — вниз! Черная тень скалы закрывала весь вид. Черт – те знает, что там? Мягкий мох, трава или колючие кустарники, острые камни?

— Не бойся, здесь не так уж и высоко, — подбодрил грек. — Всего-то саженей пять.

Пять саженей… Да, наверное, невысоко. Знать бы еще, что такое сажень. Лешка никогда не думал, что так боится высоты. Да и откуда ему было это знать — в горах-то никогда не был. И вот, оказалось, боится! Не мог, никак не мог, не мог никоим образом заставить себя оторваться от сосны и сделать шаг в ущелье.

Грек прыгнул первым и теперь кричал из темноты:

— Давай! Ну же!

А Лешка… А Лешка не мог даже разжать пальцы. Так и стоял, держась за ветки сосны, ощущая, как течет по спине липкий холодный пот. Страшно было не только прыгать, но и даже посмотреть вниз.

— Разбежавшись, прыгну со скалы… Или, как там у «Арии»? «Раб страха»!

Ну, нет, он не раб! Был рабом, но теперь — свободен! Свободен! Но, если не прыгнет сейчас, если останется на скале, то эта недолгая свобода вновь обернется жестоким рабством, а, быть может, и лютой смертью. Делать нечего — надо прыгать! Йэх! — как говаривал бригадир Михалыч.

Собравшись с духом, юноша отпустил ветки…

— Я свободен, словно птица в небесах! Хорошая песня, черт побери! Отличная! Лешка развернулся и толкнулся ногой от скалы…

— Я забыл, что значит страх!

Он приземлился в мягкие объятия мха. Оглянулся — да, действительно, не так уж и высоко. Чего и боялся?

— Ну, наконец-то, — вынырнув из кустов, похлопал его по плечу Владос. — Посмотрим, что нам приготовил Алныз. — Он сбросил на землю объемистую котомку, развязал…

Лешка с любопытством опустился на корточки.

Лепешки, вяленое мясо, сушеные фрукты, фляга, пара длинных плащей… А плащи-то зачем? Стоп! Фляга!

Юноша быстро взял ее в руку.

Тяжелая, серебряная… с рисунком в виде переплетенных растений.

— Алныз, — прошептал Лешка. — Значит, это был Алныз… Что ж, надеюсь, и сейчас он нам искренне помогает.

Накинув плащи — в горах становилось прохладно, — беглецы зашагали к перевалу. Отроги гор угрюмо чернели на фоне пронзительно синего неба; пролетая стаями, курлыкали журавли, пахло дымом костра и кислым овечьим сыром.