Алмазная реальность - Виктор Бурцев

И мы ее отведали. Мбопа раздобыл где-то леску – наверное, среди вещей запасливых владельцев катера – и прямо на ходу поймал пять крупных рыбин, которых и зажарил, разведя огонь на носу катера. Рыба местами обуглилась, а местами была совсем сырой, но я съел свою порцию жадно, без соли, запивая обеззараженной водой из фляги с таким удовольствием, с каким не ел в лучших ресторанах Новой Москвы или Берлина. При этом я старался не вспоминать лишний раз об отсутствии компенсаторов и о том, чем эта рыба тут питалась.

Мотор по-прежнему задыхался и дребезжал, но катер шел вперед. Береговой пейзаж изредка оживляли звери, выходившие на водопой.

Карунга освоился в новой компании окончательно и сейчас что-то готовил, напевая довольно веселую песенку. Абе вел катер, Мбопы и итальянца не было видно. Здраво рассудив, что со связанными руками за борт я все равно не прыгну, они оставили меня без присмотра. Что ж, ладно.

– Карунга! – окликнул я вполголоса. Он не отзывался.

– Карунга! – позвал я громче.

– Да, господин? – Черное лицо повернулось ко мне.

– Ты сможешь развязать мне руки?

– Нет, господин. Убьют.

Логично. И винить-то его не в чем, несчастного толстяка…

Значит, этот вариант отпадает. Но и послушно ждать, пока нас доставят по месту назначения и передадут ребятам из контрразведки Нкелеле, я не собирался. Цивилизация… Как ты далеко! Сейчас бы холодного пива, тарань с икрой, а еще лучше закатиться в старый добрый «Алебастр» с его душераздирающей музыкой и кишащей ублюдками толпой, где я чувствовал себя куда спокойнее и органичнее… Вот и поездка в Африку. Чертов клерк с его съехавшими мозгами! Это он меня толкнул на сей необдуманный ход. Свинья, да и только.

Вспомнив об «Алебастре», я не мог отмахнуться и от воспоминаний о Шепе. Конечно, после эпохальной истории с НЕРвами в «Алебастре» он больше не сидел. Слишком заметная штаб-квартира. Я даже слышал пару раз, что Шептун отошел от дел, и, помню, подумал, что он правильно поступил.

А после этого – звонок в вертолет, «болид», странные советы…

Пошел дождь, сильный и теплый. Он барабанил по моей непокрытой голове, и через секунду я промок до нитки. Абе передал управление итальянцу и втащил меня в рубку. Там было не многим суше, потому что дождь лил сквозь разбитое лобовое стекло и дыры в потолке. Следом за мной в рубку забился Карунга, бросив свою стряпню.

– Это надолго, – заметил Абе, не убирая рук со штурвала, – Очень надолго.

– Ничего, – махнул рукой Мбопа, – так или иначе, а Нкхата Бэй нас ждет с нетерпением.

– Это как посмотреть.

Все обернулись и увидели толстяка Карунгу, который держал в руках автомат. Ствол его недвусмысленно был направлен прямо на генерала Мозеса Мбопу.

Черный кружочек маленького «хеклеркох» был направлен куда-то в район груди-живота. Калибр, кажется, 7,65. Скорострельный. И баланс неплохой. Один раз нажмет на курок, и у меня в животе дырка с кулак. Навылет. С такого расстояния прошьет, как иголка.

Ладони мгновенно вспотели.

– Таманский… Твоя работа? Таманский нерешительно кашлянул:

– Нет… Вроде бы.

– Вроде бы?!

– Я просил только руки развязать…

– Понятно. Слушай, толстяк…

Карунга зло оскалился:

– Я тебе не толстяк, обезьяна. И запомни. У этого оружия оч-чень чувствительный спуск. Одно движение пальцем, и я наделаю из тебя антрекотов.

– Карунга… – начал Таманский, но его грубо прервали:

– Заткнись! Ты ни черта не понял, придурок. По-твоему, Нуйома меня тебе просто на руки сбагрил? Избавился от толстячка…

Карунга захихикал, на миг даже показалось, что он сейчас щелкнет пустым магазином и заявит, что это была шутка. Глаза его сделались туповато-веселыми… Чтобы потом подернуться жестким холодом.

– Мозес! – крикнул он. В голосе слышались нотки истерии, такой же фальшивой, как и давешняя веселость. – Скажи этому черномазому, чтобы сразу забыл то, что пришло ему в голову! Скажи быстро, Мозес! Скажи!!!

– Абе… – тихо сказал я. – Не дергайся зря.

Абе ничего не ответил, но я видел, что его тело расслабилось. Он перестал двигать ремень с автоматом под руку.

– Хорошо, Мозес. Сложная ситуация, правда? Трудно не иметь контроля над ситуацией? Трудно… – Карунга снова засмеялся. Смеялись только губы. – Ай трудно…

– Ты кто, толстый?

– Не люблю… Ай, не люблю я, когда меня так называют… – под нос себе пробормотал Карунга, а потом дико заорал, роняя клочья пены с пухлых губ: – Руки за голову, суки, все!!! Все!!! Лицом к стенке! И ты, журналист, тоже! Быстро! Макаронник, глуши двигатель, на хрен! Глуши быстро!!! И к стенке, к стенке! Руки за голову!!!

Когда его приказ был выполнен, Карунга наконец успокоился.

– Итак, я представлюсь. – Я заметил, что из голоса Карунги исчез неистребимый акцент. Речь стала жесткой, чуточку церемониальной. – Специальный координатор правой руки по особо важным делам Агентства Безопасности Великого Слона, Попирающего Врагов, маршала Ауи.

– Уписаться прямо… – неожиданно громко брякнул Таманский.

Карунга на миг замолчал.

– Ваше поведение, господин журналист, имеет только одно оправдание. Вы человек невовлеченный. Вас мало интересуют дела суверенного великого Мозамбика, и поэтому ваш сарказм, как представителя большой страны, понятен. Однако не позволяйте себе зарываться. Я не намерен в дальнейшем терпеть подобные комментарии.

– Нет проблем, – легко согласился Таманский. – Однако объясните мне, уважаемый Карунга, кой хрен мы тут торчим посреди этой пресной лужи? Если тебе нужен мертвый Мозес, так стреляй. И избавь меня от этих базаров на тему патриотизма. Не на того напал.

Карунга хмыкнул, и я физически ощутил давление его пальца на спусковом крючке.

– Мне не нужен мертвый Мозес. Мне он нужен живым. И вся его команда, на всякий случай. Его желают видеть в штаб-квартире Агентства. Очень желают.

– На кой? – спросил я.

– Вопрос не по адресу… – Карунга снова хихикнул. – Там вам все объяснят.

– А ждем чего? – снова подал голос журналист.

– Молчать! – Я даже удивился, как такой офицерский голос может уживаться с таким неказистым телом. – Следующий любопытный получит пулю! И не обольщайтесь, я стреляю метко. И убью вас не сразу.

Значит, будет стрелять по ногам.

Из пробитого окна текло, крупные капли били по затылку. Погода испортилась не на шутку. Катер, потерявший управление, медленно разворачивало боком к волне. Ощутимо качало. Эдак качнется палец на курке, и ага! Или того хуже, перевернемся и будем всяких циатохромисов кормить… Или этих, как они?.. Васильковых циртокаров а-ля. Господи, какая дурь в голову лезет, когда на тебя автомат наставлен!

Я прикинул, чего мы можем ожидать посреди озера, на утлом катере.

Вариантов было немного. Вертушку по такой погоде не прислать. Даже если Карунга что-то ухитрился передать в головную контору. Ведь наверняка передал. Какая-нибудь встроенная в тело одноразовая пикалка. А встроить ему в тело можно много чего… Спутник мигом засечет.

Но погода вертушку исключила. Что остается?

Другой катер?

Или подводная лодка? Бред. Какая лодка? Тут максимальная глубина метров семьсот.

Значит, катер…

Нас сильно качнуло. Моя спина напряглась в ожидании очереди.

Карунга выругался, но очереди не последовало.

Кстати, озеро Ньяса – это вам не «пресная лужа» – шторм тут вполне естественное явление. Потонем на фиг.

Качка усиливалась, стоять на ногах стало трудно. Волны увлеченно пытались завалить нас на бок. В такой ситуации ни один катер к нам не подойдет. Чего же Карунга ждет?

Пока я думал, Таманский снова подал голос:

– Карунга, у меня есть предложение.

– Ну, – отрывисто откликнулся Карунга, и я злорадно услышал неуверенность в его голосе.

– Надо объявлять перемирие. Мы в шторм попали. Потонем.

– Черта с два! Заткнись!

– Точно потонем, – тихо сказал я.

– Молчать! – рявкнул Карунта.

В тот же миг нас подняло на гребень и швырнуло куда-то вниз. После этого произошло то, чего я ожидал меньше всего. Днище ударилось обо что-то твердое с такой силой, что всех подкинуло и люди, как кегли, сбились в кучу. Раздался зловещий звук раздираемого металла. Коротко рявкнул «хеклеркох».

В образовавшейся свалке меня опрокинуло на что-то мягкое, суматошно толкающееся и дергающееся. Жесткий кованый ботинок, принадлежащий неизвестно кому, с большим чувством приложил меня по скуле, но в фейерверке искр, которые посыпались из моих глаз, я успел разглядеть, что мягкое подо мной – это чертов жиртрест Карунга. Последовали дальнейшие удары в голову, не знаю, кажется, это обрушилась надстройка. Хлынула вода. Все, что я успел сделать перед тем, как навалилась тьма, это покрепче ухватиться за неожиданно крепкую и жилистую шею толстяка.