Русские мужики рассказывают - Марк Поповский

В 1928-29 годах вступать в дискуссии с партийными крикунами было уже опасно. Хотя еще делалась оговорка: "толстовщину изничтожать следует в идеологии и быту", но все видели: это только ширма. Вскоре от оговорки отказались; началось уничтожение толстовцев в самом прямом, биологическом смысле слова. И тем не менее, нашлось несколько, не побоимся сказать, героев, которые, глядя прямо в глаза старинным своим супостатам, заявили протест не только по поводу травли толстовства, но и по поводу общей обстановки в стране. Тульский крестьянин Михаил Петрович Новиков, давний приятель Льва Толстого, многократно навещавший Ясную Поляну, отправил советским властям в феврале 1929 года "Открытое письмо крестьянина о поднятии урожайности в крестьянском хозяйстве". По существу, это был настоящий проект, конкретное предложение о том, как в действительности поднять урожайность, а не просто болтать о ней. Дополнения к письму Новикова сделал другой толстовец, Иван Михайлович Трегубов. Свой проект отправили они генеральному секретарю ЦК ВКП(б) Сталину, в Нарком-зем, в Колхозцентр, ВСНХ, РКИ, ЦК ВКП(б), в ЦИК СССР и в Совнарком. Надо было иметь немало мужества, чтобы в разгар коллективизации дискутировать с достигшим уже полной силы Сталиным. И не просто дискутировать, а бросать вождю в лицо прямые обвинения в игнорировании крестьянских интересов.

"Я старый крестьянин, живущий в деревне не по нужде, а по убеждению, писал М.Н.Новиков. - Читаю, слежу по газетам за ходом мировой жизни и за ходом разных кампаний, в ударном и не в ударном порядке проводимых в нашем Союзе. Последняя из них это "борьба за урожайность".

Боже, Боже! Какая ж вокруг такой простой вещи поднята агитация и пропаганда! Сессии, декреты, съезды земельных работников, земельные совещания, съезды агрономов, постанов-ления губпартконференций, статьи спецов, селькоров и т. п. и т. п. Все наперебой шумят в одном направлении: "Надо раскачаться", "Надо не проспать", "Надо подтянуться", надо, надо, надо! Тысячу раз надо!"

Высмеяв большевистские методы руководства, Новиков напрямик определяет причины неудач колхозного хозяйства. Он против колхозов, против идеи обобществления земли, против социализма. "Ни у кого из правоверных марксистов не хватит совести утверждать, что русский полунищий народ нуждается в социализме. Он нуждается и мечтал только о мелкой земельной собственности... Русский народ не гоняется за журавлем в небе, а потому не может добровольно строить вавилонские башни". Новиков камня на камне не оставляет от идеи коллективизации сельского хозяйства.

"Коллективизация, имеющая на верху горы батраческий коммунизм, есть стремление не вперед, а назад, и может временно удовлетворить лишь забитых нуждой батраков и нищих, или попросту - это рай для батраков-дураков. Свободные люди не могут итти в это рабство, как бы туда не загоняли..." Новиков еще в 1929 году предсказал, что колхозы не прокормят страну. Он призывал вернуться к свободному рынку, к рыночным отношениям, основанным на соревновании и конкуренции, ибо иначе деревню ждет кризис. "Тут не надо быть пророком, чтобы все же видеть те последствия, которые сами собой наступят как результат наших опытов в области социалистического утопизма". Глядя вперед на полвека, крестьянин-толстовец предсказал не только кризис колхозной деревни, но даже будущие закупки хлеба за границей. Он предсказывает "экономический тупик, который уже нельзя будет скрыть от зорких глаз заграницы и которым она не преминет воспользоваться для сведения с нами счетов". (К сожалению, полвека спустя, Запад, снабжающий СССР хлебом, все еще не уразумел той простой истины, которая уже в 1929-м была абсолютна ясна русскому крестьянину-толстовцу.)

Шестидесятилетний Новиков был схвачен и окончил свои дни в сталинских лагерях (Михаил Петрович Новиков (1871-1939) был тот самый крестьянин деревни Боровково, Крапивенского уезда, Тульской губернии, к которому Л.Н.Толстой по первоначальному плану собирался поехать после ухода из Ясной Поляны. Об этом Толстой писал Новикову 24 сентября 1910 года, прося его найти "в деревне хотя бы самую маленькую, но отдельную и теплую хату" (Юбилейное собр. соч., том 82, письмо №279).). Другому последователю Льва Толстого - Ивану Ивановичу Горбунову-Посадову (1864-1940) - повезло больше. Редактор закрытого в советское время издательства "Посредник", он выступил на юбилейном вечере в Политехни-ческом музее с откровенно толстовской речью. Горбунов-Посадов сказал между прочим, что, к сожалению, через десять лет после революции духовное состояние русского народа еще очень далеко от того уровня, о котором мечтал Лев Николаевич, что разговоры о достигнутом якобы прогрессе скрывают падение нравов во всех сферах народной жизни. От дискуссии о состоянии народной этики с Горбуновым-Посадовым власти отказались. Зато в очередном номере газеты "Комсомольская правда" появилась карикатура-метка: толстовцу Горбунову пожимал руку "заклятый враг СССР" лорд Керзон.

Сохранился еще один документ, свидетельствующий о верности толстовству. Речь идет о письме, которое направил в НКВД молодой толстовец Сергей Александрович Алексеев, призванный в армию как раз в юбилейный толстовский год. Алексеев отказался от службы. "Вы можете бросить меня в тюрьму, оторвать от дела, - писал он. - Я и там буду свободен. Свобода не может быть дана человеку человеком, а он может лишь сам освободить себя. И свобода состоит не в том, чтобы делать то, что хочется, а в том, чтобы не делать другим, чего себе не желаешь. И эту свободу духовную... мы ставим выше свободы внешней". Молодой толстовец Сергей Алексеев, между прочим, происходил из большой многодетной семьи, которая была близка с Надеждой Крупской. Но толстовские идеи взяли в нем верх над личными симпатиями к семье Ленина. "Нельзя, - писал в том же письме Сергей, - бороться против зла насилием, зло может уничтожить только противоположная сила - добро... Уничтожением, грубым внешним способом, убийством людей - носителей зла мы не уничтожаем самого зла. Сколько бы буржуев ни уничтожили, этим не уничтожишь духа буржуазности, стремления к наживе, даже в самих тех, кто борется против них" (Сергей Алексеев, как и один из его братьев, поплатился за свое толстовство несколькими годами лагеря. Позднее он был членом толстовской коммуны "Жизнь и Труд" и как будто ныне доживает свои дни в поселке Тальжино в Западной Сибири, где когда-то находилась коммуна. Письмо его в НКВД привожу по кн. Ф.Путинцева "Кабальное братство сектантов", М., 1935.).

Мужественную отповедь толстовца Алексеева своим гонителям привел в антирелигиозной книге пропагандист Ф.Путинцев (с литературными методами его мы уже познакомились выше), который следующим образом прокомментировал ее: "Разные Алексеевы и шахтинские вредите-ли (имеется в виду первый организованный ОГПУ процесс против "вредителей" в г. Шахты в 1928 году М.П.) не интересуются социалистическим строительством и хотя по-разному, но вредят ему. Таких как Алексеевы - меньшинство. Но на то и существует большинство, чтобы заставить меньшинство подчиняться себе..."

Так он и шел, 1928 юбилейный толстовский год, под знаком начавшейся коллективизации и преследования толстовцев. Их изгоняли с работы, высылали, арестовывали. В Москве были схвачены и сосланы в Соловки пятеро молодых толстовцев, которые собирались вместе, чтобы изучать религиозные и философские взгляды Л.Н.Толстого. Об этих пятерых - Иване Баутине, Иване Сорокине, Алексее Григорьеве, Борисе Пескове и Юрии Неаполитанском позднее Борис Мазурин записал: "Попав в Соловки, эти юноши увидели много ужасного, унижающего человеческое достоинство. В знак протеста они отказались от труда, унизительного, подневоль-ного труда. Последовали жестокие репрессии. Холод, голод, болезни свалили их с ног, но не сломили духа. Четверо из них попали в больницу, где поправились, остались до конца срока, помогая больным, признав этот труд для себя приемлемым в лагерях. Но здоровье было подорвано, и незадолго до конца срока Ваня Баутин заболел туберкулезом брюшины и умер" (Б.Мазурин. "О Ване Баутине". Рукопись. 21 декабря 1966 г.).

Но и тем друзьям Толстого, кто не был брошен в лагерь, становилось день ото дня труднее. О преследованиях и репрессиях в "Бюллетене Московского Вегетарианского общества", конечно, не писалось, но из заметок тех лет без труда можно понять, как обстояло дело в действительности. Так, в заметке "О фонде помощи единомышленникам, находящимся в тяжелом положении" (октябрь 1928 года, №13) можно прочитать: "Так как число таковых увеличивается, напоминаем друзьям, обещавшим поддержку, об аккуратной присылке членских взносов и вообще просим всех о поддержке". В другом повременном издании толстовцев "Письма друзей Л. Н. Толстого", под редакцией В.Г.Черткова и И. И. Горбунова-Посадова, в номере от 2 мая 1929 года снова читаем про "Фонд помощи единомышленникам, находящимся в очень тяжелом положении". Организаторы фонда обращались ко всем, сочувствующим целям этого фонда, с просьбой не забывать поддерживать его своими по возможности постоянными взносами" (Число членов Московского Вегетарианского общества - членов-горожан - дошло к этому времени до 150 человек.).