Охота на волков - Сергей Соболев

Бушмин проколол черепановскую добычу из шприца-ампулы, заряженной смесью нейролептика тиоридазина (сонапакса) и спирта. В зависимости от особенностей организма, фаза «пассивного» состояния в данном случае должна была составить от шести до восьми часов. В сущности, он перестраховался. Андрей был почти уверен: «языка» после допроса все же отпустят восвояси, а потому вовсе не обязательно этому паршивцу знать, кто его повязал в бункере генерала Исмаилова, и уж вовсе не следовало ему слушать то, о чем переговаривались между собой возвращающиеся с задания спецназовцы.

Вошли в здание, поздоровались с караулившим на входе сотрудником, который гостеприимно распахнул перед ними дверь.

– Нам в подвал, – сказал Шувалов. Затем добавил: – Только ничему не удивляйся.

Бушмин в ответ на эту странную реплику вяло пожал плечами. Вот еще! С чего это вдруг он станет удивляться?

Миновав лестницу и тесный «шлюз», они оказались… в чеченском застенке.

Свидетельством чему служил соответствующий фон: рвущиеся наружу вопли истязаемых людей, перемежаемые грубыми голосами нохчей, глухие или, наоборот, звонкие, с оттягом, удары по беззащитной человеческой плоти, густой мат и ругань по-чеченски; и опять звуки «колотух», стоны, звериные вопли…

Бушмин озадаченно поскреб заросший щетиной подбородок. Ну и ну… Такого поворота он точно не ожидал.

Они заглянули в одну из каменных клетушек. В кресле сидел знакомый с виду сотрудник, его ноги покоились на крышке стола, на голове – наушники, предохраняющие слуховой аппарат, а заодно и мозги от всех этих леденящих душу и кровь звуков; сам он с отсутствующим видом листал какое-то техническое пособие. На столешнице перед ним – включенный на воспроизведение магнитофон; звук, судя по всему, выведен на полную катушку.

Шувалов жестом дал понять сотруднику, что тот может и дальше пребывать в удобной для него позе. Затем, склонившись к самому уху Бушмина, произнес:

– Оригинальная трофейная запись! Эту и еще несколько таких нашли недавно среди вещичек одного убитого боевика, который оказался сотрудником ичкерийской «гэбухи». Убедительно, да?

– Мороз по коже, – кивнул Бушмин. – Впечатляет.

Они нахлобучили на головы шлем-маски: Шувалов надел пятнистый бушлат с эмблемой в виде «ичкерийского волка», Бушмину же досталась потертая кожаная куртка.

– Значит, так, Андрей… Заходим внутрь, садимся на стулья, молчим и наблюдаем. Мои спецы действуют по определенному сценарию, так что нам с тобой уготовлена роль зрителей.

Помещение, в котором они оказались минуту спустя – при наличии некоторой фантазии, а также с учетом весьма специфического фона, – можно было и впрямь принять за камеру пыток.

А двоих звероватого облика мужичков, что устроили себе перекур, можно было вполне признать за нохчей, хотя их лица скрывали полумаски.

Третий же в этой живописной группе, коленопреклоненный, похоже, намеревался вознести молитву Всевышнему, но даже в такой характерной позе он абсолютно не походил на адепта ислама и ревнителя религиозных мусульманских обычаев.

Антон Белицкий – гражданин Российской Федерации, корреспондент американской радиостанции «Либерти», «стрингер» высочайшего международного уровня. Один из тех деятелей, что играют не последнюю роль в информационной войне. Речь даже не о Чечне – нынешние события и Ичкерии лишь отдельный этап этой войны, эпизод, важная, но промежуточная фаза в комплексе подрывных акций, направленных на ослабление, распад и деградацию великой в недавнем прошлом страны.

Сквозь приоткрывшуюся дверь в помещение с удвоенной силой хлынули душераздирающие вопли. Надо полагать, звуки эти затопили душу репортера новой волной страха и смятения; он нервно крутанул головой, пытаясь узреть, кого там еще черти принесли по его душу.

И тут же схлопотал подзатыльник от одного из нохчей.

Бушмин плотно прикрыл за собой дверь. Снаружи по-прежнему доносились жуткие звуки, они были вполне различимы и предельно убедительны, но теперь, при закрытой двери, акустический фон не мог помешать качественному ведению допроса.

Свободных стульев оказалось ровно два, и вновь прибывшие без излишней суеты заняли свои места в «зрительном зале».

Нохчи, казалось, не обратили на них никакого внимания. Они лениво перебрасывались фразами на чеченском наречии. Один из них подпирал могучим плечом стену, другой возвышался над Белицким, задумчиво поигрывая кинжалом огромных размеров. Цементный пол и часть стены были запятнаны и забрызганы жидкостью бурого цвета; крайне сомнительно, чтобы это была имитация «под кровь», потому что еще сутки назад именно здесь допрашивали отловленных при зачистке окраин боевиков.

Хотя Бушмин не врубился, о чем переговариваются между собой дознаватели, он смог распознать по голосам, кто в данную минуту перед ним находится. Тот, что балуется «ножичком», – старый знакомый Иса Дангулов. В роли «доброго следователя» – некий Хаджиев. Оба – верные мюриды «подполковника Сергеева».

Что касается Белицкого, то это был плюгавый малосимпатичный субъект лет тридцати с небольшим, с жидкой неопрятной бородкой, одетый в потертые джинсы и теплый свитер с «исландским» рисунком.

– Ты уже выучил наш язык? – Псевдочеченец Дангулов перешел на русский: – Знаешь, сколько из-за тебя людей погибло этой ночью, тварь ты фээсбэшная?! Я сейчас р-рэзать тебя буду!!

Остро заточенная сталь опасно приблизилась к горлу Белицкого.

– Па-адажди, Ахмет, – процедил другой потрошитель. – Нам поручили р-разобраться с этим предателем… Не горячись! Он еще не все сказал.

Надо заметить, что нохчи, особенно те, чей бизнес завязан на России, довольно прилично говорят по-русски, практически без акцента, – вот как эти двое дознавателей.

– Ладно, начнем по новой, – нехотя сказал Дангулов. – Ты нам не кунак больше, Антон. Ты навел на нас русскую авиацию! Из-за тебя погибли люди! Пролилась кровь! Ты знаешь, мы живем по адату, это законы наших предков. За кровь наших людей надо мстить, таков обычай! Тебя все ненавидят, пр-редатель чеченского народа! Мы поймали тебя за руку! Никто теперь тебя из наших не станет защищать! Твои евреи тебе не помогут…

– У него появились новые друзья, – заметил Хаджиев. – На Лубянке!

Дангулов сунул тесак в ножны. Затем, чтобы допрашиваемый не расслаблялся, треснул его легонько по затылку.

– Па-аслушай, Ахмет, какой расклад получается, – продолжил вещать Хаджиев. – Наш бывший кунак Антон – как тот теленок, что хочет сосать сразу двух маток…

– Он сейчас у меня отсосет, – мрачно изрек Дангулов.

– Ты хорошо устроился, Белицкий! – сверкнул волчьими глазами из-под маски дознаватель Хаджиев. – Ты снимаешь бабки за свои репортажи и с нас, и с западников, и в Москве, с «независимых»… Ты уже давно завязан на ЦРУ, и у тебя есть какие-то дела с британской разведкой. А теперь выясняется, что ты вдобавок работаешь на Лубянку… Ты установил шпионскую аппаратуру и занимался прослушиванием конфиденциальных переговоров. Ты связался по спутниковому телефону с федералами и навел на площадь Минутка российские штурмовики! Отвечай, шакал, сколько денег тебе пообещали чекисты за преданных тобою вайнахов?!

После очередной затрещины Белицкий наконец вышел из ступора и выдал нечто членораздельное:

– Это какая-то ошибка… Я не работаю на Лубянку. Н-не понимаю… Зачем все это? П-почему я здесь? Не знаю…

– Вот и я не знаю, – помрачнел Хаджиев. – Не знаю, Белицкий, что нам с тобой делать… На тебе кровь, понимаешь?!

Уловив кивок одного из зрителей (пора, мол, переходить к самому важному), Хаджиев слез со стола. Они с Дангуловым подхватили свою жертву под локотки. Затем припечатали Белицкого физиономией к столешнице, но не зверствуя, а так, чтобы тот не утратил способности делиться информацией. И теперь уже Хаджиев вооружился тесаком. Белицкий же пронзительно завизжал – как кабан, над которым мясник уже занес свой инструмент.

– Я сейчас тебе отр-рэжу палец! – посулил Хаджиев. – Заткни пасть, а то башку снесу… Вот так… Какой палец тебе отрезать? На какой руке? На левой? Правой? Выбирай! Ты же не хочешь говорить нам всю правду?! Ну что? Резать? Или будешь отвечать на вопросы?

– Н-не надо! Буду… Буду отвечать!

– Ответишь. Ты у нас за все ответишь! Может, и обменяем… За тебя большие деньги заплатят, да?

Хаджиев выдвинул из-за стола стул и поставил его в центре помещения. Затем они усадили на него Белицкого, так, чтобы тот оказался лицом к зрителям.

– У нас есть против тебя все улики, Антон, – приступил к делу Хаджиев. – При обыске у тебя нашли микрокассету. Ты прятал ее в потайном карманчике. Собирался передать кассету федералам? Или своим цэрэушникам?

Бушмин с удивлением покосился на сидевшего рядышком Шувалова. Что еще за микрокассета? Они с Черепом на скорую руку обыскали Белицкого, но, кроме комплекта документов, среди которых был «вездеход» с подписями президента Ичкерии и еще восьми наиболее влиятельных полевых командиров, ничего стоящего не обнаружили. Впрочем – неудивительно, ведь думали-то тогда о другом, так что досмотр был произведен поверхностно.