Журнал «Вокруг Света» №03 за 1985 год - Вокруг Света

Картину, красочно описанную вчера у костра спелеоразведчиками, Петренко увидел наконец своими глазами. Он приземлился на конус первым из новой группы. Следом за ним встали на грунт геологи Виталий и Елена Михеевы, затем Андрей Березовский с фотоаппаратурой и последней — самая молодая участница экспедиции двадцатилетняя Наташа Мельникова.

По совету археологов начали с тщательного обследования поверхности курганов. Кто-то поднял переметную суму — хурджин, ткань которой почти не поддалась тлению — сквозь пыль проступал яркий восточный орнамент. Возле узорчатого мешка заметили длинный пояс с кисточками, дальше — деревянное, обшитое кожей седло с высокой лукой, металлическое стремя. Нашли широкое деревянное блюдо, еще один металлический предмет, напоминавший серп, непонятного назначения деревянные трубы.

«Через несколько часов работы под землей мы обнаружили халат,— записал впоследствии Леонид Петренко в своем дневнике.— Подняли, осмотрели со всех сторон. Карманов не было. По вороту шла незатейливая кайма».

Петренко внимательно осмотрел мумии людей, лежавших на осыпи,— их он насчитал около двадцати. На затылке «Ужасающегося» спелеолог увидел не замеченную никем ранее рубленую рану. В эту минуту ему и его товарищам казалось, что следы насильственной смерти можно обнаружить на всех раскиданных по пещере мумиях.

Наверху наступила ночь, когда спелеологи сделали в кургане пробный шурф. Еще вчера, при разборе докладов разведчиков, красноярцы были готовы согласиться с вескими доводами археологов, что содержимое «Кунсткамеры» вовсе не «город мертвых», не капище неведомых богов, не место казни или ритуального захоронения, а просто-напросто кладбище жертв, случайно угодивших в природную ловушку. Но то, что было в кургане, как будто опровергало эту гипотезу.

«Уже через тридцать сантиметров,— свидетельствует в своем дневнике Петренко,— мы наткнулись на плотно спрессованный слой костей и мумий. Стало очевидным, что жертв, погребенных внизу, гораздо больше, чем допускалось для пещеры-западни. Если и можно согласиться с тем, что верхние тела и предметы оказались в пещере по воле жестокого рока, то нижние, «спрессованные», скелеты наверняка попали сюда не случайно. В этом районе когда-то хозяйничали разбойничьи шайки, которые грабили торговые караваны, проходившие в Бухару долиной Кугитангдарьи. Подобная пещера — если разбойники изучили расположение провалов — могла служить надежным убежищем или местом дележа добычи».

Одну за другой извлекали спелеологи находки из неглубокого шурфа. Кости вперемешку с черепами, камни, мумия девушки.

После долгих консультаций по телефону с «крышей», где нес вахту Иминджан Масимов, спелеологи отобрали для подъема мумифицированные конечности, рога горных козлов, обернули куском полотна и бережно положили в мешок мумию леопарда. По команде груз медленно поехал вверх— на «крыше» сантиметр за сантиметром выбирали веревку.

Преграждающие дорогу

«...Выехал я из Самарканда в сопровождении классного топографа титулярного советника Петрова, переводчика Федора Лаврентьевича Жукова и трех джигитов. Казачий конвой, обыкновенно сопровождающий в Средней Азии наших путешественников, я не взял, чтобы не стеснять себя в быстрых и значительных переходах» — так начал описание поездки по Кугитангу в 1879 году журналист Н. А. Маев, глубокий знаток обычаев народов Бухарского ханства, член-корреспондент Русского географического общества.

«Местность, по которой я проезжал вторично, еще мало известна,— подчеркивал он далее.— Никто из русских не посещал еще прямой дороги, соединяющей Келиф с Гузаром».

До поездки Маева переход через Кугитанг практически не был известен географам. Вьючные дороги, петляющие по труднопроходимым кугитангским ущельям, были тяжелы и опасны. В любом месте можно было ждать нападения «юлтусаров» — «преграждающих дорогу». Поэтому торговые люди, вынужденные пересекать эти горы, обычно держали при себе сильную охрану.

«Близ страны, в которую мы теперь вступаем,— отмечал, проезжая Кугитанг в 1832 году, путешествовавший под видом торговца лейтенант Ост-Индской компанейской службы Александр Борнс,— живет племя узбеков, называемое лекей, известное своим грабительством. У этих разбойников есть поговорка, которая проклинает всех умирающих в постели, потому что, по их мнению, каждый истинный лекей должен окончить жизнь в набеге. Меня уверяли, что иногда и женщины сопровождают мужей своих в подобных экспедициях».

Что интересно, это высказывание не выглядит, по мнению этнографов, преувеличением. Между Гиссарским и Кугитангским хребтами действительно обитало племя, весьма склонное к «алламанам» — набегам с целью грабежа.

Из заметок того же автора можно реально представить, как происходило нападение на караван:

«Достигнув вершины, мы увидели шайку разбойников, переходивших через горы. Крик «Алламан! Алламан! — Разбойники! Разбойники!» вскоре распространился между нами: мы выслали отряд, чтобы встретить их и, если возможно, отразить. Заметив наши приготовления, они отложили намерение напасть на нас... Мы немедленно продолжили путь, а разбойники заняли ущелье, как скоро мы оставили его. Вся добыча их состояла из двух навьюченных верблюдов, отставших от каравана. Их схватили на наших глазах вместе с погонщиками, которые с этой минуты сделались невольниками на всю жизнь: если бы мы не наняли конвоя, то, видно, подверглись бы одинаковой участи и на другой день пасли бы в горах стада. Вся шайка имела хороших лошадей и состояла из людей отчаянных: раздосадованные ускользнувшей от них добычей, они напали ночью на деревню, где мы вначале намеревались остановиться».

Таким был Кугитанг в прошлом веке — диким, неприступным, опасным. И лишь Маев смотрел в будущее оптимистично:

«Дорога пролегает по равнине, и лишь небольшой ее участок пролегает через горы,— сообщал он в Географическое общество.— Эта вьючная тропа может быстро быть превращена в колесную».

Непрочитанная страница истории

Мы стояли у плоского камня и смотрели, как археологи укладывали в ящик мумию леопарда.

— Отправляем леопарда в зоологический музей,— сказал палеозоолог Геннадий Барышников.

В стороне археологи разбирали найденные в пещере предметы. Тулеген осторожно приподнял за край большой кусок полуистлевшего войлока.

— Кечё-кошма,— задумчиво проговорил он,— ее используют для покрытия пола в юрте. А эти уукбавы не простые веревки из верблюжьей шерсти: ими связывают жерди, составляющие каркас жилища кочевников. И еще одна деталь юрты — чангарак — она служит для крепления верха дымохода.

— Большой деревянный круг — это узбекское блюдо — табак,— добавил Ахмед-ака.— А деревянные трубы — предмет вовсе не загадочный. Это куби — вполне исправная маслобойка для приготовления масла из овечьего молока. Такую утварь и сегодня можно найти на летовках кугитангских чабанов.

— Значит, все это попало в пещеру не так уж давно?

— Трудно сказать... Быт горных пастухов не менялся столетиями. Только сейчас мы зажили по-другому.

Петренко достал из мешка новые предметы.

— Смотрите, кийгич,— удивленно воскликнул Тулеген, рассматривая небольшой кусок материи.— Такую шапочку носили под салла — головным убором в виде тюрбана — женщины племени конграт. И узор на старом хурджине тоже конгратский...

Конграты пришли в Среднюю Азию еще с Чингисханом и частично осели в Кугитанге, вытеснив или растворив в себе более давних обитателей этих мест — таджиков и полуоседлое тюркское племя карлуков. Позднее вокруг первоначального монгольского ядра конгратов объединились различные тюркские племена, стремившиеся примкнуть к этому крупному и могущественному кочевому союзу.

В начале XVI века при завоевании державы Тимуридов объединенными узбекскими племенами во главе с Шейбани-ханом конграты составляли основную ударную силу кочевников. Видимо, тогда вожди племени и потребовали от Шейбани-хана окончательно утвердить за конгратами обширную территорию между Гиссарским хребтом и Аму-дарьей, включавшую в себя Байсунские и Кугитангские горы. Трудно сказать, сколь мирно складывались их отношения с соседями: многовековой процесс взаимовлияния и взаимопроникновения ираноязычного оседлого населения и тюркоязычного кочевого не мог проходить в те времена только мирным путем, без периодических феодальных усобиц, без отдельных вспышек племенной и общинной вражды. Вся история Средней Азии с XVII века и до присоединения ее к России в 60-х годах XIX века — это почти беспрерывные войны. Как говорили старики, «жизнь человеческая тогда ничего не стоила».