Журнал «Вокруг Света» №02 за 1985 год - Вокруг Света

Сердце Алаида

...Под нами разворачивается светло-стальная чаша Курильского озера, одного из самых больших на Камчатке. Вертолет делает один за другим плавные виражи над береговой линией. Летчик-наблюдатель Остроумов допускает меня до своего открытого иллюминатора и просит пилота снизиться. Его рабочая высота сто метров — самая лучшая видимость. Внезапно взгляд проникает в прозрачную глубину и охватывает сразу тысячи темных силуэтов — вода кипит рыбой...

Только что солнце слепило в иллюминаторы, четко высвечивая под крылом Ан-2 кратеры камчатских вулканов, как вдруг рванул ветер и по склонам ближайшей вершины угрожающе поползли пухлые клочья облаков. Воздушный поток подхватил нашу «аннушку» и понес на скалы. Крылья самолетика, казалось, испуганно напряглись, сопротивляясь напору ветра. Секунду-другую Ан-2 как бы завис в воздухе, потом свернул в сторону от скальных выступов и заскользил вниз, уходя от этой клубящейся серой мглы.

— Все, приехали!

Петропавловск теперь закрыт для посадки. Полетим в Козыревск,— бросил из кабины пилот сквозь открытую дверь в салон, где мы смирно сидели, пристегнув ремни.

Низкое, облачное небо все больше прижимало Ан-2 к земле, и вскоре самолет шел над долиной, по которой толстым удавом пробивалась сквозь заросли река, делая частые петли в низких берегах.

— Камчатка, по-старому Уйкоаль, богатая лососем река,— протянул сидевший рядом Владимир Иванович Семенов, известный в здешних местах краевед. Несмотря на свой почтенный возраст (Владимиру Ивановичу уже за 70), он бодро пришел к самолету с тяжелым рюкзаком и ледорубом довоенной поры.

— Смотрите вниз — прямо по курсу — видите вертолет?

Впереди, среди неподвижного, диковатого простора маленькой зеленой стрекозой плыл вертолет.

— Не иначе Остроумов. Вон как завис над рекой, чуть воду не черпает. Видно, рыбу считает...— добавил Семенов, поглаживая седую щеточку усов.

За недолгое время пребывания в Петропавловске-Камчатском я уже убедился, что Анатолия Георгиевича Остроумова знает немало старожилов: многие годы он делает облеты камчатских нерестилищ лосося; сотрудничает в местном отделении Географического общества СССР; вместе с такими защитниками рыбных богатств, как И. И. Лагунов и И. И. Куренков, тоже ихтиологами, выступает в печати; публикует рассказы о необычных встречах с животными Камчатки.

Убедился я, к сожалению, и в том, что Остроумов — неуловим. Летом в КОТИНРО (Камчатское отделение Тихоокеанского института морского рыбного хозяйства и океанографии) рабочее место его пустует. «Он летает!» — говорили каждый раз, когда я заходил в институт. Я поднимался на второй этаж в лабораторию Куренкова, и мы долго беседовали с Игорем Ивановичем о жизни, о будущем лосося на Камчатке. Мне довелось слушать выступление Куренкова и доклады других ученых-ихтиологов о комплексно-целевой программе «Лосось» на V Всесоюзном совещании «Пути реализации Продовольственной программы на Крайнем Севере», впервые уделившем столько внимания продовольственным ресурсам рек, озер и морей.

...Теперь я смотрю из иллюминатора самолета (говорят, из космоса полуостров похож на горбушу) и вспоминаю недавние беседы в Петропавловске.

Вкус хлеба камчадалы узнали лишь в начале XIX века. Первый исследователь земли камчатской С. П. Крашенинников писал: «Главная их пища, которую должно почесть за ржаной хлеб, есть юкола, которую делают они из рыбы лосося роду». Они и сегодня богаты рыбой, камчатские реки и озера. Опытные ихтиологи говорили, что полуостров — единственный регион в мире, где обитают все шесть видов тихоокеанских лососей. Ученые особо подчеркивали, что Камчатка — уникальный природный район, в водах которого, как в гигантском естественном инкубаторе, молодь лосося проводит первый период своей жизни. Благодаря счастливому сочетанию ряда особенностей рек и озер полуострова промысловая продуктивность их во много раз выше, чем в других естественных водоемах Евразии. Но чтобы увеличивать вылов этой рыбы, нужно оберегать неповторимость полуострова, сохранять в чистоте его воды. На совещании, о котором я упоминал, был поддержан проект о введении для большей части территории области особого природоохранительного статуса.

...Мы летим над рекой Камчаткой, где воспроизводятся стада наиболее ценных видов лососей. По берегам виднеются поселки, стоят у причалов ряды моторных лодок. Здесь живут лесозаготовители и рыбаки. Но по реке Камчатке, ее притокам давно уже пора уменьшить вырубку лесов, прекратить сброс неочищенных вод, заменить сплав леса перевозкой его баржами, чтобы не плыли потерянные бревна, не попадала в воду кора, которой захламлены берега около поселков. Даже сейчас на реке нет-нет да и мелькнет моторка, хотя с июня по октябрь, во время нереста, езда на них запрещена. Проблемы, проблемы...

Тем временем наш Ан-2 делает заход на посадку в Козыревске. Вслед за нами вскоре приземляется и Ми-8. Еще винты его гонят ветер, а из салона уже спрыгивает невысокий плотный человек с чемоданчиком, следом за ним — черноволосый парень с рюкзаком.

— Что я вам говорил? Все те же и долгожданный Остроумов с помощником,— шутливо представляет вновь прибывших Семенов.

Сразу бросилось в глаза, что Остроумов подтянут и аккуратен; пиджак застегнут на все пуговицы, галстук — такая форма одежды не всегда выдерживается при работе в камчатских краях. Чувствуется, что Остроумова совсем не радует перспектива иметь журналиста в попутчиках. Так что из Козыревска я возвращаюсь несолоно хлебавши в Петропавловск, где все же ухитряюсь попасть в облет с Остроумовым. Помог мне в этом его начальник — директор КОТИНРО Михаил Михайлович Селифонов, собравшийся на Курильское озеро.

Когда ранним утром мы прибыли в аэропорт, погода была летная, вовсю светило солнце, но встретивший нас Остроумов был сдержан и немногословен. Пробежав глазами список пассажиров, он обронил единственную фразу: «Один из прибывших, кажется, лишний. Придется поговорить с командиром...»

Вертолет скользит над «Курильской землицей», так именовали в прежние времена казаки южную часть Камчатки. Это название отметил А. С. Пушкин при чтении «Описания земли Камчатки» С. П. Крашенинникова. Поэт сразу почувствовал образ суровой Камчатки, записав: «Страна печальная, гористая, влажная. Ветры почти беспрерывно обвевают ее. Снега не тают на высоких горах».

Этой характеристике точно соответствовала разворачивающаяся под нами картина, запечатлевшая в переплетении хребтов, озер и зеленых долин с горячими источниками бурную геологическую жизнь полуострова на протяжении миллионов лет. Мы уходим от скалистого побережья, на которое набегают белые барашки тихоокеанской волны. Впереди появляется вытянутая черная впадина, окруженная невысоким хребтом. В центре ее виден массив вулкана Горелый, на склонах которого застыли лавовые потоки, из кратеров к вертолету тянутся белые щупальца фумарольных струй. Вертолет огибает южнее Горелого крупный вулкан Асачу с голубым озером, пересекает реку Асачу и летит над рекой Ходуткой, на берегах которой выбиваются струйки горячих источников.

Сколько же рек и ручьев извивается, прячется в долинах Камчатки, впадает в моря и отдает лоно своих плесов для нерестилищ лососей...

Как только вертолет пошел над рекой, Остроумов, облачившийся уже в рабочую одежду, поспешно снял берет и натянул тесноватый старенький кожаный шлем с ларингофоном. Затем шагнул ко второму иллюминатору с левой стороны салона, вынул стекло и, обернувшись, произнес с достоинством:

— Вот это и есть мое рабочее место.

Переодевание преобразило Остроумова. Он уверенно двигался по салону, стремительно переходил от пилотской кабины к своему иллюминатору, время от времени бросая отрывистые фразы в ларингофон — давал указания пилоту. Чувствовалось, что здесь его стихия, что к вертолету он привык как к дому родному. Он даже стал разговорчивее, хотя из-за гула мотора приходилось кричать прямо в ухо собеседника.

— Хорошо летать со знакомым экипажем, когда пилоты понимают с полуслова.— Лицо Анатолия Георгиевича становится удовлетворенным, даже мягким.— Им не надо по два раза повторять, куда лететь, где придержать, когда вернуться,— работаем как единый механизм.

Любопытно наблюдать, как трудится летчик-наблюдатель Остроумов со своим экипажем. Когда пилот выходит на новое нерестилище, Анатолий Георгиевич готов делать заход за заходом, чтобы как можно точнее определить количество лососей. Вертолет то неподвижно зависает над водой, то идет над излучиной реки, закладывая вираж за виражом.

В иллюминаторе кружится земля со скалистыми сопками, просторными лесами каменной березы, озерами с отраженным множеством солнц, синее небо и прозрачные ручьи, в которых ходят косяки рыбы.