Съемочная площадка - Джун Зингер

— Какая чудесная вещь! Тодд действительно человек редкой души. — Но затем она перешла к теме стирки: — Мы обрызгаем ее фиксирующим раствором и быстренько простирнем в холодной воде, причем в растворе для мойки посуды, а потом повесим в тени.

Я знала, что Сьюэллен — само воплощение положительности — всегда делала то, что надо. И все же она меня тревожила. При всех своих положительных качествах, неужели она всегда умеет исключить романтику из жизни?

Когда я рассказала о своем подарке Клео, она даже прослезилась:

— Как романтично!

Но я подумала, что скорей всего слезы были вызваны тем, что она знала: Лео никогда в жизни не пришла бы в голову такая идея, он никогда бы не стал тратить на это свое драгоценное время.

Затем наступила весна, когда любовь, кажется, просто носилась в воздухе. Я с удивлением замечала, как изменилась Сюзанна. Совершенно неожиданно она бросила всех своих прежних друзей — и богатых, и спортсменов, и деятелей мужской общины — и завязала серьезные, значимые (это словечко Сюзанны) и, как она уверяла, совершенно платонические отношения с очень славным парнем Поли Уайтом, хотя они были знакомы уже давно, чуть ли не с первого дня пребывания в университете. Он был очень высоким и тощим, с каштановыми вьющимися волосами и веснушками, на лице его всегда была широкая открытая улыбка. Как только я узнала, что Сюзанна, бросив всех своих ухажеров, встречается только с Поли, первая мысль, которая пришла мне в голову, была: «Господи, лишь бы она не разбила его сердце!» А затем мне стало стыдно. Ведь Сюзанна была моей подругой, ведь только на прошлой неделе у меня был этот страшенный вирусный грипп, и именно Сюзанна сидела у моей постели и держала мою голову, когда меня рвало почти всю ночь, а потом осторожно меня всю вымыла.

Она впервые встретила его, когда в очередной раз участвовала в каком-то конкурсе. Поли отвечал за колонку «Что у нас происходит» в университетской газете, кроме того, он вел радиопередачу такого же названия по студенческому радио. Вполне естественно, он написал про нее и взял у нее интервью для своей радиопередачи. Сюзанна действительно была известным человеком в университете: «Королева вечера встречи», «Королева мая» и тому подобное. Он сразу же влюбился в нее, причем любовь была связана с его увлечением, поскольку Поли Уайт обожал кино и кинозвезд, особенно кинозвезд прошлого, вроде Греты Гарбо, и Бет Дэвис, и Марлен Дитрих, и для него Сюзанна являлась блестящим воплощением его страстного увлечения. В Сюзанне было нечто, что напоминало ему, по его словам, Риту Хейуорт. Однако не во всем. Хотя у Риты было определенное обаяние, все же ей не хватало классической красоты той же Гарбо или же элегантной чувственности Дитрих, в то время как у Сюзанны было все — и обаяние, и красота, и чувственность.

Сознание, что ее обожают, было, безусловно, приятно Сюзанне и уж конечно полезно. Поли был для нее чем-то вроде персонального представителя по связи с общественностью. Но все же она утверждала, что не может относиться к нему всерьез, то есть романтично. В нем не было тех качеств, которые она считала основными в своих друзьях мужского пола. Он не был богат и не принадлежал к избранному обществу. Внешне он также не был особенно интересен. Правда, ей нравились его глаза — это были преданные собачьи глаза, светло-карие, умные и полные обожания, когда он на нее смотрел. Кроме того, он говорил ей приятные и забавные вещи.

Мне показалось, что Сюзанна стала относиться к нему серьезнее, когда стало ясно, что он закладывает фундамент для своей будущей карьеры. Вдобавок к своей колонке в университетской газете он стал писать рецензии на фильмы, в основном старые, для газеты Колумбуса. Потом он сделался чем-то вроде местной знаменитости, когда получил работу ведущего одной из передач телевидения Колумбуса, которая показывала старые фильмы. Он стал внештатным корреспондентом «Нью-Йорк таймс» — одно тянуло за собой другое потом внештатным корреспондентом многих нью-йоркских журналов. А затем он опубликовал антологию старых фильмов, в которой не обошел вниманием никого — даже перечислил исполнителей эпизодических ролей — и, кроме того, дал блестящие, остроумные рецензии на эти фильмы. Вскоре стали поговаривать о том, чтобы ему подготовить собственную программу для местного телевидения.

Мне кажется, что именно тогда Сюзанна переоценила как свои достоинства, так и достоинства Поли.

Я спросила Сюзанну о ее намерениях относительно него. Другая бы на ее месте рассердилась, но она лишь рассмеялась:

— Баффи Энн, ты ужасно цинична. Неужели тебе не пришло в голову, что я все сильнее и сильнее привязывалась к Поли, учитывая, что мы знакомы уже больше двух лет? Разве не может так случиться, что симпатия, которую я испытывала к Поли все это время, переросла в нечто большее, чем дружеская привязанность?

— Может, но вряд ли, — ответила я. — Я просто думаю, что изменилось твое отношение к некоторым ценностям и это твое новое отношение говорит тебе, что у Поли достаточно хорошие перспективы и что он может оказаться тебе чрезвычайно полезным.

Она наградила меня своей профессиональной улыбкой, которой недавно овладела: у нее обнажились ее коренные зубы, а на щеках появились ямочки.

— Ну что ты так переживаешь? Ты всегда говорила, что я должна общаться с более достойными людьми, вот я так и делаю, так что теперь можешь больше обо мне не беспокоиться.

Я не стала говорить, что беспокоюсь вовсе не о ней. К концу учебного года стало ясно, что все-таки специальной передачи у Поли на местном телевидении не будет. Однако его книга по киноведению имела необыкновенный успех, и ему предложили вести постоянную колонку о старых фильмах в ежедневной нью-йоркской газете. Так что после окончания университета в этом году он отправлялся в Нью-Йорк. И ехал он не один — с ним отправлялась и Сюзанна. Она собиралась стать знаменитой манекенщицей. Поли будет работать над своей колонкой, писать еще одну книгу и помогать Сюзанне, устраивая ей рекламу. Затем, естественно, ими обоими заинтересуется Голливуд.

Я испытывала смешанные чувства. С одной стороны, мне будет ее не хватать. Я знала все ее недостатки, и она частенько меня раздражала, но я любила ее и знала, что несмотря на свой эгоизм она меня тоже любит. Но, с другой, я была рада за нее, потому что чувствовала, что она произведет в Нью-Йорке фурор — она всегда добивалась своего. Ну, а в-третьих, я беспокоилась за Поли.

— Ты его действительно любишь?

— О Господи, Баффи, ну какая любовь! У нас с Поли просто отношения. На какое-то время… В мире сейчас происходит не пойми чего… Все кругом меняется и еще это… — как они там ее называют — культурная революция. Ты просто отстала от времени. Ты живешь в прошлом десятилетии, как любимые кинозвезды Поли. Я согласилась только поехать с ним в Нью-Йорк. Я не давала ему никаких обязательств и обещаний. Он просто хочет помочь мне сделать карьеру и добиться успеха.