Съемочная площадка - Джун Зингер

Наконец, в страхе и нерешительности, Кэсси наклонилась и постаралась взять в рот эту красную штуку, но это было не так-то легко. Казалось, что она больше ее рта, и вкус у нее был ужасный… соленый… противный… Этот дядька попытался силой воткнуть ее, проталкивая обеими руками, но тут Кэсси услышала позади себя крик мисс Макдональд.

— Кэсси! О Господи! Что ты делаешь?

Она почувствовала, как ее с силой дернули за руку, потом мисс Макдональд потащила ее к школьному зданию. Зайдя в приемную директора, мисс Макдональд крикнула мисс Малкахи, секретарю школы:

— Вызовите полицию, здесь ходит какой-то извращенец, и у него… это самое… ну, вы понимаете… снаружи! — Она понизила свой голос до шепота: — И Кэсси сосала его…

Кэсси всхлипнула.

Затем из своего кабинета вышла мисс Дейси.

— Ну-ка тихо, идиотка вы этакая! — закричала она на учительницу.

Кэсси зарыдала еще громче. Она понимала, что сделала что-то невероятно ужасное, если все так рассержены и кричат друг на друга.

— Ну-ка обе пройдите в мой кабинет, — приказала мисс Дейси учительнице и секретарше. — А ты, Кэсси, перестань реветь! Сиди здесь и не двигайся!

Кэсси сидела, замирая от страха, и слушала, как в соседней комнате женщины кричат друг на друга.

— Как вы могли позволить Кэсси Хэммонд пойти одной на школьный двор? — возмущалась мисс Дейси. — Дура ненормальная!

— Но я не позволяла…

— Молчать! Если мы вызовем полицию, то нам придется рассказать им, а также Кассандре Блэкстоун Хэммонд о том, что произошло. А когда это случится, я могу просто запереть двери этой школы. Я буду выкинута на улицу в тот же самый день. Вы это понимаете? И вы обе — и вы, Макдональд, и вы, Малкахи, — тоже потеряете работу… И хорошую характеристику вам тоже никто не даст. Если только хоть кто-нибудь узнает, что здесь произошло, никого из наших сотрудников больше никуда не возьмут! Вы это можете понять своими тупыми башками?

— Но Кэсси…

— Предоставьте Кэсси мне. Завтра мы пригласим сюда службу безопасности. Вообще-то это совершенно случайный эпизод. Никто не пострадал, просто мы боимся, как бы что-нибудь не случилось. Возможно, даже похищение. Но уж если мы наймем охрану, ничего подобного никогда не случится в нашей школе. А теперь возвращайтесь к своим обязанностям и пришлите сюда Кэсси. И никому ни слова!

— Ты поступила очень плохо, когда сделала это этому плохому дяде.

Кэсси потерла кулачками покрасневшие глаза.

— Я только хотела помочь ему. Он сказал, что его петушок болит…

— «Петушок» — плохое слово, Кэсси! Никогда больше не говори его!

— Хорошо, мадам. Но он сам так назвал свою штуку…

— Хорошие девочки не говорят таких слов! Они никогда не говорят о таких вещах и, уж конечно, не делают таких ужасных вещей, и не берут в рот эту гадость!

Кэсси завопила и опять разразилась рыданиями.

Мисс Дейси хотелось как можно быстрее закончить этот неприятный разговор.

— Значит, ты понимаешь, Кэсси, что сделала ужасную вещь? Гадкую, отвратительную, ужасную вещь, и твоя мама будет очень тобой недовольна, она очень рассердится, очень рассердится!

— Да, да, очень! — Сердце ее колотилось.

— Мне очень жаль тебя, Кэсси. Я не думаю, что ты хотела сделать что-то плохое. Поэтому я не скажу твоей маме, что случилось!

Когда до Кэсси дошли слова директрисы, она просто не могла поверить такой удаче.

— Спасибо, мисс Дейси, спасибо большое. — Вне себя от счастья она схватила руку директрисы, чтобы поцеловать ее.

Мисс Дейси в ужасе отдернула руку:

— Не смей этого делать! — И добавила ласковым тоном: — Это будет нашим секретом. Нашим и еще мисс Макдональд и мисс Малкахи. И больше никто никогда об этом не вспомнит. Я не скажу об этом твоей маме, и ты тоже не говори. Только больше никогда, слышишь, никогда не подходи к незнакомым мужчинам!

— Нет, нет, мисс Дейси, не буду! Обещаю, честное слово! Если я когда-нибудь увижу дядьку, у которого торчит эта штука, я просто убегу. Я всегда буду хорошей девочкой!

Директриса тяжело вздохнула. У бедняжки теперь наверняка разовьется комплекс, но ничего нельзя было сделать.

— Кэсси, ты поступила плохо, но ты же не знала, что это плохо. Ты в этом не виновата. Это был очень плохой человек, и он заставил тебя плохо поступить. Виновата не ты, а он.

— Но отчего же он такой плохой? Зачем он заставил меня так плохо поступить?

— Просто есть такие люди, Кэсси… Нехорошие люди. Мы живем в большом городе Лос-Анджелесе, здесь живет очень много народа. А там, где живет много людей, всегда есть много и плохих, злых. Нужно только держаться от них подальше. А теперь постарайся обо всем забыть. И никому об этом не рассказывай. А сейчас я отведу тебя в медкабинет. Там сестра промоет твой рот и прополощет антисептиком, так что он у тебя опять станет чистым. Ты немного полежишь там, отдохнешь, а потом пойдешь домой.

Лежа на кушетке в медицинском кабинете, Кэсси сильно зажмурила глаза. Она была счастлива, что мама не узнает о том, что сделала ее дочь, но в то же время ей было очень страшно. Нехорошие люди, говорила мисс Дейси. Лос-Анджелес — это нехороший город, где много плохих людей.

— О Боже, как бы я хотела учиться в КУЛА[1]! Не сомневаюсь, что, если бы красивая девушка стала заниматься там на театральном факультете — девушка со всеми необходимыми качествами — то ее бы сразу заметили и взяли сниматься в кино, — с завистью произнесла Сюзанна.

Я, честно говоря, не могла себе представить, как Сюзанна смогла бы учиться на театральном факультете — она была для этого слишком занята своей персоной. Однако Кэсси, очевидно, сама об этом подумывала, потом что как-то сказала:

— Сомневаюсь, чтобы мама позволила мне заниматься на театральном факультете Калифорнийского университета Лос-Анджелеса. Мне кажется, меньше всего на свете она бы желала именно этого.

— О Боже, ну почему бы тебе не восстать против нее? — возмутилась Сюзанна. — Я знаю, что моя мать не очень-то меня жаловала, но тем не менее, стоило мне хоть немного показать зубки, как она пугалась до смерти. Поразительно, как люди сникают, когда проявляешь хоть немного характера. Нужно научиться управлять людьми. Только так и можно жить. Управлять ими!

Примерно в начале июля я получила письмо от Кэсси. Она работала санитаркой в больнице при КУЛА (ее мама была членом правления). Осенью она начнет учебу в КУЛА, а жить будет дома, поскольку это всего в десяти минутах езды. Она будет специализироваться на истории искусств, поскольку ее мать хочет, чтобы она потом работала в музее Блэкстоун. Она также надеялась, что, если получится, сможет ходить и на отдельные занятия на театральном факультете. «Думаю, это было бы здорово», — писала она.