Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

Агриппина прежде всего позаботилась о двух вещах: во-первых, о том, чтобы Нерон вернулся в ее дом, а во-вторых, отправилась на поиски нового мужа. Избранника, по всей видимости, не пришлось долго упрашивать. Источники неоднократно восхваляют красоту Агриппины, а также ее благородное происхождение и несметные богатства. На тот момент ей было немногим более 20 лет, и в Риме тех лет не сыскать партии лучше, чем она.

Так считал выдающийся ритор и сенатор Гай Саллюстий Крисп Пассиен, потомок знаменитого историка Саллюстия. Пассиен развелся со своей женой Домицией, сестрой временной приемной матери Нерона Домиции Лепиды, и в начале 40-х годов женился на Агриппине, которая, в свою очередь, была невесткой его бывшей жены[297]. О том, что развод и новый брак взаимосвязаны, свидетельствует устойчивая вражда между двумя женщинами, отмеченная Тацитом еще в 50-х годах[298]. Пассиен уже 10 лет как умер. Из-за отсутствия источников отчим Нерона остается для нас фигурой неизвестной. Те немногие остроты, которые дошли до нас как следствие его ораторского мастерства, свидетельствуют об определенном оппортунизме. Пассиен следовал за Калигулой по пятам при каждой возможности, пишет Светоний[299]. И похоже, никогда не попадал в серьезные неприятности даже при Клавдии. Когда он умер, на Агриппину упала тень подозрения в причастности к этому, ведь он, по словам Светония, оставил значительное состояние своей вдове и малолетнему Нерону[300]. Брак Пассиена и Агриппины продлился всего лишь несколько лет. Для Агриппины связь с сенатором, имеющим навыки выживания при дворе, означала прежде всего определенную защиту. После многих лет изгнания, несмотря на их восстановленную репутацию, не все отдали свои сердца дочерям Германика.

Взгляд бдительной жены

Молодая жена Клавдия Валерия Мессалина, в частности, внимательно следила за действиями Агриппины и Ливиллы после их возвращения из ссылки. Мессалина вышла замуж за Клавдия еще во времена правления Калигулы, когда ей было около 18 лет. Звезды сошлись таким образом, что она и ее муж, который был более чем на 30 лет старше нее, стали императорской четой. Мессалина происходила из хорошей семьи. Дочь Домиции Лепиды, временной приемной матери Нерона, и сенатора Марка Валерия Мессалы Барбата, она была правнучкой сестры Августа Октавии Младшей[301]. Эта родословная предопределила в худшем случае (а на лучший рассчитывать не приходилось) роль во втором ряду императорской семьи, где все еще находился Клавдий на момент их брака. Семейная жизнь шла своим чередом: в марте 40 года Мессалина родила дочь Октавию, в феврале 41-го на свет появился Тиберий Клавдий Цезарь Германик, позже Британник. Это произошло через несколько недель после того, как ее супруг был возведен на престол[302]. Теперь Клавдий стоял уже не во втором ряду. И он знал, что императорская династия поддерживает свой авторитет как в глазах населения, так и в глазах сената в первую очередь благодаря связи с Августом. Выдающаяся auctoritas первого принцепса даже сейчас, спустя целое поколение после его смерти, сумела затмить досадные погрешности, подобные Калигуле, и классифицировать их как недоразумения. В случае с Клавдием имел место еще и тот факт, что он стал императором исключительно благодаря заинтересованному энтузиазму преторианцев. Сенат, безусловно, не одобрил бы его кандидатуру в качестве нового принцепса. Соответственно, большинство сенаторов держались на почтительном расстоянии от человека, в облике которого не было ничего императорского. Таким образом, в официальной пропаганде правления Клавдия систематическое обращение к образу Августа играло куда более значимую роль, чем при его предшественниках. Это обеспечило ему легитимность и авторитет[303].

Мессалина тоже это понимала, и теперь две женщины брачного возраста и невероятной красоты, кровно связанные с Августом, захватывали общественную жизнь Рима прямо у нее под носом. Казалось, это только вопрос времени, когда Клавдий осознает и воспользуется преимуществом брака с одной из правнучек Августа, Агриппиной или Ливиллой. Мессалина не желала, чтобы до этого дошло. Она вступила в сговор с вольноотпущенником Нарциссом, главой императорской канцелярии, и вскоре представила правдоподобную историю о прелюбодеянии Ливиллы с 40-летним сенатором, который впоследствии стал одной из знаковых фигур для молодого Нерона и, кроме того, получил мировую известность благодаря своим литературным и философским произведениям: это был Луций Анней Сенека. На самом деле Сенека, Ливилла и Агриппина уже в конце 30-х годов поддерживали дружбу, которая теперь стала для них роковой. Сказанное удовлетворило сенат, хотя, как пишет Светоний, доказательства были весьма неубедительны[304]. Ливиллу вновь приговорили к ссылке на Понтийские острова за прелюбодеяние, всего через несколько месяцев после возвращения оттуда. На этот раз навсегда. Младшая дочь Германика вскоре умерла при невыясненных обстоятельствах, возможно, по словам Кассия Диона, она была убита по наущению Мессалины, которая также хотела покарать смертью и Сенеку[305]. Приговор был отменен Клавдием, проявившим милосердие, и Сенека отправился в ссылку на Корсику.

Клавдий, величайший из всех императоров?

Если верить античным авторам, это был практически единственный раз, когда Клавдий принял решение, идя наперекор своей жене. Светоний, Тацит и Кассий Дион акцентировали свое внимание на темных сторонах характера каждого из императоров династии Юлиев-Клавдиев, и все они проявились в истории рецепции. То, что в случае с Тиберием было судебными процессами об оскорблении величия, а в случае с Калигулой – явным безумием, в случае Клавдия проявилось в женском обличье. Если Светоний рассказывает о чрезмерном либидо императора, то Кассий Дион прямо пишет, что Клавдий находился под пятой у женщин[306]. Такое представление сохранялось как communis opinio на протяжении веков, чему способствовало и откровенно уничижительное освещение личности Мессалины у античных авторов.

В первую очередь и с особым пристрастием римские писатели вспоминали супругу императора как ненасытную нимфоманку, которая не отказывала себе даже в самых извращенных сексуальных похотях. Со светлым париком на черных волосах meretrix Augusta, «августейшая блудница», как ее называет сатирик Ювенал, якобы предлагала себя в публичных домах и даже в императорском дворце[307]. Более 25 мужчин за одну ночь, что не удавалось даже самой востребованной проститутке Рима[308], с которой, по словам Плиния Старшего, Мессалина вступила в своего рода соревнование[309].

Похоже, что ничего не подозревающий Клавдий закрывал глаза и уши на слухи о супруге. По-видимому, такой портрет исторической Мессалины правдив лишь отчасти. Однако образ блудницы возобладал уже достаточно рано. Трагедия «Октавия», созданная в 60-х годах, описывает императрицу как ужасную мать, которая бросает собственных детей из-за необузданных страстей[310]. Тем не менее как минимум в первые годы принципата Клавдия на монетах, геммах и в надписях яркие образы Мессалины встречаются куда реже. В первую очередь это связано с ее плодовитостью во имя продолжения династии: когда весной 41 года родился будущий Британник,