Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена - В. Носков

…Часто мы, отчаявшись собственными своими силами защитить высокое о себе мнение, чужую славу и честь стараемся себе похитить и на оных воздвигнуть храм своему высокомерию. (Д. С. Аничков, 2)

Умей презреть и ты златую,

Злословну, площадную чернь.

(Г. Р. Державин, 18)

Я сам того мнения, что слабости человеческие сожаления достойны, однако ж не похвал… Многие слабой совести люди никогда не упоминают имя порока, не прибавив к оному человеколюбия. Они говорят, что слабости человеческие обыкновенны и что должно оные прикрывать человеколюбием; следовательно, они порокам сшили из человеколюбия кафтан; но таких людей человеколюбие приличнее назвать пороколюбием. (Н. И. Новиков, 1, 26 мая 1769 г.)

Весьма униженную на свете добродетель возвести паки на ее величественный престол, а порок яко гнусное и человеческой природе противоречащее вещество представить свету во всей его наготе, таковых трудов и одно намерение уже достойно похвалы, хотя б душевные силы и не в состоянии оных поддерживать. (Н. И. Новиков, 4)

Гордый все окрест себя презирает и хочет единый имети все, что имя чести носит. Но благородная гордость думает о себе возвышенно, присвояет себе честь, соразмерную своему существу, а притом и о других думает высоко и от всего сердца готова им такую же честь, или еще и большую, приписывать, когда того истина требует. (Н. И. Новиков, 5)

Бедное достоинство, которое людей равняло б со свиньями, проедающими все время жизни своей и в сластолюбии валяющимися в грязи и которые уже после смерти становятся средством. Истинные человеки не должны тако проводити жизнь. Если они хотят быть властителями мира и достойными почтения, то да будут подобны достопочтенным монархам, которые себя отцами отечества своим сочеловекам оказывают и которые то думают, что чем важнее и достойнее почтения сан в общежитии, тем более особа, облеченная в оный, долженствует отечеству служить и быть полезною. (Н. И. Новиков, 5)

…Как люди порочны ни были б, но умы их никогда столько не испорчены, сколько их сердца, и мы видим, что те самые, кои меньше всего привязаны к добродетели, бывают часто величайшие знатоки в добродетелях… Быть узнану есть наказание лицемера и истинная награда честного человека. (Д. И. Фонвизин, 3)

В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь. (Д. И. Фонвизин, 5, 4, 8)

Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о себе хорошего мнения не имеет. Все его стремления к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть станет. (Д. И. Фонвизин, 5, 5, 1)

Пороков строгою ты казнью не исправишь, —

Надзором их убавишь.

Но легче во сто раз

Сыскать хорошую дубину,

Французску даже гильотину,

Чем пару беспристрастных глаз.

(В. В. Капнист, 6)

«…Ты каялся в грехах и плакал, как ребенок,

Но видно, что в тебе глас совести умолк!» —

«Так что ж? – вскричал злодей. – В болезни я ягненок;

Когда здоров, я волк».

(В. Л. Пушкин, 8)

И самый низкий хлебопашец, исполняющий рачительно должности своего состояния, более заслуживает быть назван честным человеком, нежели гордый вельможа и несмысленный судья. (И. А. Крылов, 1, 24)

…Чтоб сделаться мудрым и добродетельным, наилучший способ есть тот, чтоб размышлять о глупостях и о странных нравах людей. Рассматривая прилежно непостоянство разума человеческого, непременно будешь остерегаться, чтоб самому не впасть в такие же пороки, какие в других осуждаешь. (И. А. Крылов, 1, 28)

Во всех народах можно видеть одинакие пороки, совсем противные хорошим чувствам и здравому рассудку. (И. А. Крылов, 1, 28)

Желательно бы было, чтоб все народы подражали англичанам в оказании почтения и уважения великим людям, родившимся у них, которых природа одарила отличными дарованиями. (И. А. Крылов, 1, 28)

…Всякий обыкновенно гораздо строже судит поступки других, нежели свои собственные, и часто случается, что в тех же самых пороках, которые в других осуждает и почитает нимало неизвинительными, себя самого прощает и для оправдания своего находит разные извинения. (И. А. Крылов, 1, 28)

…Время, употребляемое на примечание различных склонностей человеческих, сколь ни были бы оные порочны, всегда употребляется с пользою; ибо чрез то можно научить ненавидеть порок, рассматривая всю его гнусность. (И. А. Крылов, 1, 37)

И в нынешний так называемый просвещенный век люди так же безумны, ветрены, непостоянны, сварливы, скупы, горды и тщеславны; каким бы высоким разумом они одарены ни были, никогда не могут себя защитить от многих пороков. (И. А. Крылов, 1, 40)

Чем нравом кто дурней,

Тем более кричит и ропщет на людей:

Не видит добрых он, куда ни обернется,

А первый сам ни с кем не уживется.

(И. А. Крылов, 17)

Ты смерть и гибель пьешь, народ,

Из чаши золотой порока!

Замолкнет скоро глас Пророка,

Падет на битвах твой оплот!

(Ф. Н. Глинка, 4)

Но торжество порока при всех превратностях мнений людских никогда не сравнится с торжеством добродетели, никакой блеск, никакое могущество не могут защитить первого от тайной ненависти людей, никакое злополучие не может лишить последней ее достоинства и уважения благородных душ. (Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Силезии, 13 мая)

Порок увертлив и гибок, как змей, его должно преследовать до самой глубины его нор. (Ф. Н. Глинка, 5, 2, К другу моему)

Когда есть светлые знаки отличий, почему ж не быть и черным пятнам позора ? Первые возвышают добродетель, а другие должны уничижать порок. (Ф. Н. Глинка, 6, 1, 4)

Зависть и благородное соревнование , как два человека, сходные лицом, голосом, поступью – словом, всеми наружными приметами; но совершенно различные свойствами сердца. В шуму светском и во мраке страстей часто принимают одну за другое . Что ж открывает между ними разницу? – Действие их. Соревнование , видя достоинство , восходящее по лестнице , им самим сооруженной, старается устроить подобную и себе, чтоб достигнуть той же высоты. Зависть , напротив, ползет и подгрызает ступени, по которым всходит достоинство. «Пусть я и никогда не возвышусь, – говорит всегда зависть , – да лишь бы оно упало!» (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Пороки имеют какую-то клейкость; оттого порочные вечно один к другому липнут. Они всегда вместе, заодно. Подойди близко к толпе их, пристанет, и не скоро отклеишься. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Вздорный человек, как колючий репейник при дороге: идешь мимо и не увидишь, как прицепится!.. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Насмешник похож на ежа: он колет даже и тогда, когда его ласкают. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Чем больше на кого ополчается зависть и клевета, тем больше должно предполагать в нем достоинства. Это такая неоспоримая истина, что вместо того, чтоб спрашивать: имеет ли он истинные дарования, – довольно спросить: имеет ли он завистников? (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Есть добродетели, уму принадлежащие, другие – сердцу; благодарность, лучшая из наших добродетелей, или, вернее, отголосок многих душевных качеств, принадлежит сердцу. (К. Н. Батюшков, 14)

…Начнем искать погрешностей и в нашем поэте, хотя для того, чтобы потешить людей, которые дорожат чужою ошибкою, думая, что мгновенное затмение дарования придает блеск их постоянной ничтожности. Стараться угождать всем – есть правило, которое в нравственном последствии может завести далеко; но зачем отказывать в угождении невинном, когда оно предписывается нам и общежитием и вежливостью? (П. А. Вяземский, 31)

Есть кой-какие очень приятные грехи, для которых стоит потаскать тело на своих костях известное число годов… (О. И. Сенковский, 5)

…Лучше смотреть на траур добродетели, чем на веселие порока. (О. И. Сенковский, 6)

Он был человек добрый и честный, но его ум был дурак. Если б ум его был умен, то сидел бы смирно, не вмешиваясь ни во что, не обнаруживая даже того, что он живет на свете, и отвечая на все: «Мое дело сторона!». (О. И. Сенковский, 7)

Если святые обличали согрешающих и нечестивых, то обличали по велению Божию, по обязанности своей, по внушению Святаго Духа, а не по внушению страстей своих и демонов. Кто же решится самопроизвольно обличать брата или сделать ему замечание, тот ясно обнаруживает и доказывает, что он счел себя благоразумнее и добродетельнее обличаемого им, что он действует по увлечению страсти и по обольщению демонскими помыслами. (Игнатий, 1, О ревности душевной и духовной)

Лучше сознаться в неведении, нежели выказать ведение душевредное. (Игнатий, 1, О жительстве по совету)