Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена - В. Носков

Обыкновенно наказания для человеков возникают из самого нарушения ими закона Божия, из самого заблуждения их. (Игнатий, 3)

Постоянная греховная жизнь есть постоянное отречение от Христа, если б оно и не произносилось языком и устами. (Игнатий, 3)

А для меня предовольно, если я познаю, что я грешник. Довольно мне будет этого знания! оно, прикасаясь – как жезл Моисея к камню – к моему ожесточенному сердцу, будет изводить живую струю слез. Плач мой пред Господом моим предпочитаю всей земной мудрости, – и «грех мой предо мною есть выну!» Грех мой – первенствующий предмет моего духовного созерцания!.. (Игнатий, 7, 3)

Мы к тому стремимся, чтобы узреть наши грехи и омыть их слезами покаяния прежде того времени, времени страшного, когда покаяние будет только мучить, а не исцелять. (Игнатий, 7, 4)

В слезных каплях да светится молитва, как в каплях дождя разноцветная радуга, этот образ, или правильнее символ мира между Богом и человеками. (Игнатий, 7, 14)

А всякое попечение о Небе, если оно не одушевлено покаянием, – мертво, не искренно.

(Игнатий, 7, 33)

…Если случится пасть, победиться, увлечься, обмануться, согрешить пред Богом – не предавайся унынию, малодушию… Будь снисходителен к себе, не засуждай себя. При побеждениях прибегай к Богу с раскаянием, – и простится тебе побеждение твое; а ты снова за меч и на сечу.

Не советовал бы я вам входить в подробное и тонкое разбирательство греховных качеств ваших. Соберите их все в один сосуд покаяния и ввергните в бездну милосердия Божия. Тонкое разбирательство грехов своих нейдет человеку, ведущему светскую жизнь; оно будет только ввергать его в уныние, недоумение, смущение. (Игнатий, 8, 158)

Покаяние восполняет собою недостаток добродетелей человеческих, присваивает человеку добродетели Искупителя! Бог дал нам покаяние в помощь нашей немощи. (Игнатий, 8, 176)

…Раскаяние выводит все пятна на душе. (А. И. Герцен, 1, 2, 5)

Но когда человек с глубоким сознанием своей вины, с полным раскаянием и отречением от прошедшего просит, чтоб его избили, казнили, он не возмутится никаким приговором, он вынесет все, смиренно склоняя голову, он надеется, что ему будет легче по ту сторону наказания, жертвы, что казнь примирит, замкнет прошедшее. Только сила карающая должна на том остановиться; если она будет продолжать кару, если она будет поминать старое, человек возмутится и сам начнет реабилитировать себя… Что же в самом деле он может прибавить к своему искреннему раскаянию? Чем ему еще примириться? Дело человеческое состоит в том, чтоб, оплакавши вместе с виновным его падение, указать ему, что он все еще обладает силами восстановления. Человек, которого уверяют, что он сделал смертный грех, должен или зарезаться, или еще глубже пасть, чтоб забыться, – иного выхода ему нет. (А. И. Герцен, 9, 4, 28)

Легко сказать, что он виноват в своей судьбе; но как оценить и взвесить долю, падающую на человека, и ту, которая падает на среду? (А. И. Герцен, 9, Русские тени, 1)

Вглядываясь с участием в их покаяния, в их психические самобичевания, доходившие до клеветы на себя, я наконец убедился потом, что все это – одна из форм того же самолюбия. Стоило вместо возраженья и состраданья согласиться с кающимся, чтоб увидеть, как легко уязвляемы и как беспощадно мстительны эти Магдалины обоих полов. Вы перед ними, как христианский священник перед сильными мира сего, имеете только право торжественно отпускать грехи и молчать. (А. И. Герцен, 9, Русские тени, 2)

…Нам легче себе вообразить кошку, повешенную за мышегубство, и собаку, награжденную почетным ошейником за оказанное усердие при поимке укрывшегося зайца, чем ребенка, не наказанного за детскую шалость, не говоря уже о преступнике. Примириться с тем, что мстить всем обществом преступнику мерзко и глупо, что целым собором делать безопасно и хладнокровно столько же злодейств над преступником, сколько он сделал, подвергаясь опасности и под влиянием страсти, отвратительно и бесполезно, – ужасно трудно, не по нашим жабрам! (А. И. Герцен, 9, 6, 9, 2)

ЛЮБОВЬ ЗЕМНАЯ И НЕБЕСНАЯ

Любися в младости, доколе сердце страстно:

Как младость пролетит, ты будешь уж не ты.

(А. П. Сумароков, 7)

По разным природным склонностям и путь жития разный. Однако всем один конец – честность, мир и любовь. (Г. С. Сковорода, 2, 6)

Лучше у одного разумного и добродушного быть в любви и почтении, нежели у тысячи дураков. (Г. С. Сковорода, 2, 14)

Любил он, так и пел; стал счастлив – замолчал. (И. И. Дмитриев, 8)

Обычай не клетка, не переставишь, а душа с душой слюбится, что склеится. (Ф. Н. Глинка, 5, 2, Благоденствие прибрежных волжских крестьян)

Любовь часто стучится в калитку сердечную, но благоразумие не всегда отпирает ее. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Любовь к ближнему есть стезя, ведущая в любовь к Богу, потому что Христос благоволил таинственно облечься в каждого ближнего нашего, а во Христе – Бог.

Не подумай, возлюбленнейший брат, чтоб заповедь любви к ближнему была так близка к нашему падшему сердцу: заповедь духовна, а нашим сердцем овладели плоть и кровь; заповедь – новая, а сердце наше – ветхое.

Естественная любовь доставляет любимому своему одно земное; о небесном она не думает.

Она враждует против Неба и Духа Святого, потому что Дух требует распятия плоти. Она враждует против Неба и Духа Святого потому, что находится под управлением лукавого, духа нечистого и погибшего.

Свое Бог дает человеку: и делаются человеку человеки своими, на время по плоти, навеки по духу, когда Бог благоволит дать этот дар человеку. (Игнатий, 1, О любви к ближнему)

Воздавай почтение ближнему как образу Божию, – почтение в душе твоей, невидимое для других, явное лишь для совести твоей. Деятельность твоя да будет сообразна твоему душевному настроению.

Воздавай почтение ближнему, не различая возраста, пола, сословия, – и постепенно будет являться в сердце твоем святая любовь. Причина этой любви – не плоть и кровь, не влечение чувств, – Бог.

Лишенные славы христианства не лишены другой славы, полученной при создании: они – образ Божий.

Если образ Божий будет ввергнут в пламя страшное ада, и там я должен почитать его.

Свойственно любящему с точностью исполнять волю любимого. (Игнатий, 1, О любви к Богу)

Иные находят, что уединение – ближайшее средство к духовному успеху; а другие говорят, что приводит в духовный успех – любовь к ближнему. Моему сердцу более нравится последнее; потому что любовь к ближнему – непременный долг каждого; а к безмолвию – способны немногие. (Игнатий, 7, 2)

Заключенные в темницу преступники не могут принимать на себя ходатайства о других преступниках. Господь есть Любовь, и столько желает спасения всех, что мы и постичь не можем. Предоставим этой Любви спасение наше – и всех, а с своей стороны постараемся о том, что зависит от нас – о очищении себя. (Игнатий, 7, 5)

Мое сердце согласно быть милосердым по движению крови; но быть милосердым по заповеди Христовой для него – распятие. (Игнатий, 7, 33)

Умрем для естественной любви к ближнему и оживем новою любовию к нему, любовию в Боге. (Игнатий, 7, 86)

Мы все немощны. Исполнение закона Христова и состоит в том, чтоб сносить великодушно, любовно и смиренно тяготы друг друга. (Игнатий, 7, 88)

Мне сегодня пришло в голову, что самоотверженнейшая любовь – высочайший эгоизм, что высочайшее смирение, что кротость – страшная гордость, скрытая жестокость… (А. И. Герцен, 1, 2, 5)

Человек, который ничему не может распахнуть груди своей, жалок; ему не одна наука закрывает свою храмину; он не может быть ни глубоко религиозным, ни истинным художником, ни доблестным гражданином; ему не встретить ни глубокой симпатии друга, ни пламенного взгляда взаимной любви. Любовь и дружба – взаимное эхо: они дают столько, сколько берут. (А. И. Герцен, 6, 4)

Слово эгоизм , как слово любовь , слишком общи: может быть гнусная любовь, может быть высокий эгоизм и обратно. Эгоизм развитого, мыслящего человека благороден, он-то и есть его любовь к науке, к искусству, к ближнему, к широкой жизни, к неприкосновенности и проч.; любовь ограниченного дикаря, даже любовь Отелло – высший эгоизм. Вырвать у человека из груди его эгоизм – значит вырвать живое начало его, закваску, соль его личности; по счастию, это невозможно… (А. И. Герцен, 7, 3, 3)

Справедливость в человеке, не увлеченном страстью, ничего не значит, довольно безразличное свойство лица, подтверждающего, что днем день, а ночью ночь. В основе всех отвлеченных, безличных суждений наших (математических, химических, физических) лежит справедливость; но в основе всего личного, любви, дружбы, лежит пристрастие. Брак основан на пристрастном предпочтении одной женщины всем остальным, одного мужчины – всем прочим. Предпочтение, которое мать оказывает своему ребенку, – вопиющее пристрастие; мать, которая была бы только справедлива к детям, могла бы служить образцом сухого и бездушного существа. Семейная любовь – такое же пристрастие, не выдерживающее критики, как любовь к отечеству. Строго справедлив космополит. (А. И. Герцен, 7, 3, 4)