Развод. В клетке со зверем - Милана Усманова

был под кроватью. Я схватила его, добавила ещё немного наличных, которые прятала под подкладкой старой сумки, и самые важные документы. Оглядела комнату с мыслями о том, что ещё могло понадобиться? Тёплая одежда для Ильи, его любимая книга, мой скетчбук с последними рисунками.

На письменном столе я заметила телефон. Мой телефон, который Роман забрал. Странно, что он оставил его здесь. Я взяла аппарат, проверила - разблокирован, полная зарядка. Как будто специально оставлен для меня.

Внезапно меня охватило беспокойство. Что-то было не так. Почему Роман и его люди не слышали, как я разбивала замок? Почему телефон лежал на столе, словно ждал меня?

Я посмотрела на экран и похолодела. На нём было открыто приложение «Камеры» - то самое, через которое Роман мог наблюдать за всем домом. И сейчас я видела пустую кладовую. Пустую.

Ильи там не было.

Я бросилась вниз по лестнице, чувствуя, как сердце вот-вот выскочит из груди. Распахнула дверь кладовой.

Пусто. Только рюкзак Ильи лежал на полу, брошенный.

- Илья! - мой крик эхом разнёсся по дому. - Илья!

Тишина.

Я метнулась к входной двери, распахнула её. На подъездной дорожке стояла чёрная машина с затемнёнными стёклами, а рядом - Роман, держащий Илью за руку. Рядом с ними - двое крепких мужчин, похожих на охранников.

- Вот и мама проснулась, - сказал Роман, увидев меня. - Как раз вовремя, чтобы попрощаться.

- Отпусти его, - мой голос звучал хрипло, но твёрдо.

- Боюсь, это невозможно, - Роман улыбнулся своей холодной улыбкой. - Мы с Ильей отправляемся в небольшое путешествие. Ему нужно отдохнуть от твоего... нестабильного поведения.

Илья смотрел на меня испуганными глазами, безмолвно прося о помощи.

- Ты не можешь просто забрать его, - я сделала шаг вперёд. - Он мой сын.

- Оннашсын, - поправил Роман. - И суд решит, с кем ему лучше остаться. А пока я забочусь о его безопасности. Тебе нужна помощь, Лея. Профессиональная помощь.

Я поняла, что он делает. Выставляет меня неуравновешенной, опасной. Действовал на опережение, зная, что я собираюсь уйти.

- Мама! - вдруг крикнул Илья, пытаясь вырваться из хватки Романа. - Я не хочу ехать с ним! Мама!

- Тише, сынок, - Роман крепче сжал его руку. - Всё будет хорошо. Мама заболела. Ей нужно лечение.

- Ты лжёшь! - Илья продолжал вырываться, и я с удивлением видела, как мой обычно спокойный сын превращается в маленького бойца. - Это ты делаешь больно! Я видел! Все видели!

Роман наклонился к нему, что-то тихо говоря, и Илья вдруг застыл, его лицо побледнело.

Я сделала ещё один шаг вперёд:

- Что ты ему сказал?

- Правду, - Роман выпрямился. - Что некоторые решения взрослых детям не понять. И что иногда приходится делать то, чего не хочешь, ради блага семьи.

Один из мужчин открыл дверь машины, и Роман подтолкнул Илью внутрь.

- Нет! - я бросилась вперёд, но второй мужчина преградил мне путь.

- Не усложняйте, Лея Анатольевна, - сказал он официальным тоном. - Роман Викторович действует в интересах ребёнка.

- Он похищает моего сына! - закричала я, пытаясь обойти его. - Это незаконно!

- У него есть все права, - спокойно ответил мужчина. - Он отец.

Роман уже садился в машину. Илья прижался к окну, его маленькая ладонь оставляла следы на стекле, когда он беззвучно звал меня.

В этот момент в кармане зазвонил телефон. Я не обращала внимания, не отрывая взгляда от машины, которая медленно начинала движение. Но звонок не прекращался, и я машинально взглянула на экран.

Неизвестный номер.

Я ответила, всё ещё глядя вслед машине:

- Алло?

- Лея? - голос Софии был напряжённым. - Слушайте внимательно. Сейчас к вашему дому подъедет полиция и служба защиты детей. Я подала заявление о домашнем насилии и угрозе для ребёнка. У меня есть доказательства - видеозапись из вашего дома, где Роман угрожает вам. Камеры были не только для него, но и для вас.

Я замерла, пытаясь осмыслить её слова:

- Но Роман уже увозит Илью. Они только что уехали.

- Опишите машину и направление, - быстро сказала София.

Я передала ей информацию, и она отключилась, пообещав перезвонить.

Я стояла на подъездной дорожке, чувствуя себя опустошённой и бессильной. Эти секунды расставания с сыном казались вечностью. Неужели я опоздала? Неужели все мои усилия были напрасны?

Вдалеке послышался вой сирен. Сначала еле различимый, но постепенно нарастающий. Охранник, всё ещё стоявший рядом со мной, напрягся.

- Что происходит? - спросил он, прикасаясь к наушнику в ухе.

Я выпрямилась, чувствуя прилив новой решимости:

- Правосудие.

Полицейские машины появились на подъездной дорожке через минуту. Одновременно с заднего входа дома вышла Вера, держа в руках сумку. Увидев полицию, она попыталась скрыться, но было поздно.

События следующего часа слились для меня в хаотичный калейдоскоп. Полицейские опрашивали меня и охранников, представитель службы защиты детей настаивал на немедленных мерах по возвращению Ильи. София приехала лично, с папкой документов и решительным выражением лица.

Я сидела на ступеньках дома, когда зазвонил телефон. София.

- Машину остановили на выезде из города, - сообщила она. - Илья в порядке. Его везут обратно к вам.

Слёзы, которые я сдерживала весь день, наконец прорвались.

- А Роман?

- Задержан, - коротко ответила она. - У полиции достаточно оснований. Видео с камер, ваши показания, следы насилия, попытка вывезти ребёнка без вашего согласия. Это всё серьёзные обвинения.

Я закрыла глаза, чувствуя, как волна облегчения смывает страх и напряжение последних дней.

- Как вы узнали? - спросила я. - О камерах, о том, что он планирует?

- Техник, установивший камеры, обратился к нам, - пояснила София. - Ему стало не по себе от того, что он увидел. Он решил, что это крик о помощи, и оказался прав.

- И что теперь? - спросила я.

- Теперь начинается долгий процесс, - честно ответила София. - Но первый, самый важный шаг, сделан. Вы и Илья в безопасности. Роман не сможет приблизиться к вам, я подам заявление на ограничительный приказ сегодня же.

Я кивнула, всё ещё не до конца веря, что кошмар заканчивается.

Когда полицейская машина привезла Илью, я бросилась к нему, и он обнял меня с такой силой, что я почувствовала боль в рёбрах. Но это была хорошая боль - боль от объятий, от близости, от понимания, что мой сын снова