Patria o muerte - Герман Иванович Романов

уже одного, и еще семи иностранцев, среди которых был недоучившийся химик поляк, сбежавший после восстания из страны. Талантливый юноша, бомбы мастерил, а обладая пытливым умом и отсутствием «тормозов» приступил к опытам с нитроглицерином. И сильно удивился, когда Алехандро предложил, вернее настоял, обязательно добавлять в него диатомит — кремнезем стабилизировал эту крайне неустойчивую и смертельно опасную взрывчатку, превращая его в относительно безопасный динамит, причем за три года, до получения патента Нобелем. Снаряжать им снаряды нельзя, зато использовать в метательных бомбах вполне, всяко лучше, чем порох. Вот и сам пострадал во время испытаний в условиях близких к боевым — у морпеха взорвалась в руке граната, осколками достало и его самого.

— Талантливый юноша, и пока еще жив, — пробормотал Алехандро, точно зная, что из семи парагвайских минеров погибли все, причем только двое в бою, остальные банально подорвались при своих «дьявольских» разработках. Но прогресс налицо — в «тупики» не заходили, он их направил по «верному пути», что было нетрудно, сам проходил обучение у знающих специалистов, да и химию сдал на «отлично», причем изучал предмет отнюдь не ради оценки. И вот обретенные в жизни и на службе знания в этом времени пригодились — минеры, имея под рукой лаборатории, создание которых стало приоритетной целью, начали давать вполне конкретный и осязаемый результат. Причем не только в военном деле — создали спиртовой раствор нитроглицерина, вот тут уже доктора всплеснули руками от удивления, воочию увидев в ходе экспериментов на пациентах действие препарата.

С медициной в Парагвае обстояло не очень — всего несколько десятков врачей, в основном иностранцы, парагвайцев отправляли в Европу на учебу, больше готовили фельдшеров с азами знаний, распределяя их по батальонам и полкам, пароходам в качестве врачей. Лопесы всячески развивали систему образования, причем начали создавать всевозможные средние и «высшие» учебные заведения. В самом Асунсьоне даже квартал появился с характерным названием Эль-Семинарио. Но теперь, несмотря на войну, «хефе» объявил о создании национального университета, на четверть века раньше — сама страна отчаянно нуждалась в хорошо образованных и подготовленных специалистах. Посланникам уже отправили телеграммы с приказом «вербовки» профессуры, причем упор сделали именно на их лучших учеников, и приглашали в основном немцев — они гармонично вписываются в состав жителей чужой для них страны, становясь через какое-то время для местных «своими». Сам же Алехандро уговорил Лопеса «железной рукой» внедрить для армии противоэпидемические меры — холера выкосила ряды враждующих армий в реальной истории. А это от употребления «сырой» воды, в которой фекалий порой с избытком — такие тут незатейливые нравы. И когда дон Франциско оценил масштабы катастрофы, то взялся за исправление ситуации с чрезвычайной энергией — перечень наказаний мог устрашить любого офицера, не говоря о нерадивых солдатах. И что хорошо — немедленно стали внедрятся в жизнь все установления, причем командному составу детально разъяснялась их настоятельная необходимость.

И вроде сработало, но война свое возьмет — разгильдяев в любой армии хватает, и с избытком. Но сам Мартинес поторопился с внедрением наиболее жестких мер на флотилии — не хватало потерять экипажи от холеры, на корабле это как пожар в сухом лесу будет. Но положение у моряков куда лучше чем в армии — приказы для того и пишутся, чтобы их выполняли…

— А вот в «заречных» провинциях войной с нами явно недовольны — генерал Уркис ее явный противник. Да и другие провинции отнюдь не рвутся на воевать, пишут что парагвайцы братья, а повод к войне выдуманный самим Митре, что жаждет стать диктатором. И это хорошо — с нами будут воевать только уроженцы Буэнос-Айреса, а их не так и много по большому счету. Зато когда начнется конфискация земель у сторонников президента, многие призадумаются, а другие охотно примут участие в дележе — увлекательное занятие. А там может и «полыхнуть костром» — слишком многие недовольны столичными правителями, а под пеплом еще не погасли угли прошлой гражданской войны. Главное победить первыми, выбить бразильскую эскадру, и тогда все у «альянса» посыплется.

Алехандро отложил газету в сторону, подошел к зеркалу — на белых повязках выделялись розовые пятна, на лице будет шрам, тут и гадать не стоит — посекло осколками, хорошо, что на излете. Вроде пока все нормально, гноя нет, а на флешке обнаружилась рецептура нескольких мазей против нагноений. Жаль, что антибиотиков в этом мире нет, но информация имеется, и за годы врачи разберутся, что к чему, нужно только все переписать с флешек на бумагу, а это дело долгое, не один год уйдет. И как бы ему не хотелось покинуть дом Лопесов, где он чувствовал себя «не в своей тарелке», но нельзя, раз есть государственная необходимость. Дело в том, что «хефе» буквально прикрепил к нему «писцами» своих первенцев, и парень с девчонкой трудились усердно, посменно, вполне освоив айфон в качестве фундаментальной библиотеки — такие помощники дорогого стоят, усердия не занимать.

Желание диктатора сохранить все в тайне, доверяя только родным людям, собственным детям, вполне понятно — но тут было одно прискорбное «но». Брат с сестрой работали над испанскими текстами, сам «хефе» и Элиза Линч занимались английскими и французскими материалами, а он русскими и немецкими, такие тоже частенько встречались — история наука увлекательная, а он интересовался многим. Но и кроме «матери всех наук» было много материалов, которые носили не познавательный, а прикладной характер — именно они переписывались в первую очередь.

— Неужели он такое измыслил, привязать меня браком?

Последнее время Алехандро оказался в крайне скверном положении — девчонка потихоньку превратилась за полгода в девушку, и, судя по ее румянцу на щеках и горящих глазах, она в него влюбилась. Но он эту мысль отбрасывал в сторону, ведь ее отец старше его самого только на год, между ними «пропасть» в двадцать два года. Но куда деваться, когда ты с ней в доме под одной крышей постоянно находишься, и что хуже всего — она тебе нравится, но именно это и останавливает.

Ничего, скоро эта каторга для него закончится — бразильский флот вошел в Парану и идет к Коррьентосу. А воевать лучше, чем замирать сердцем от прикосновений той, к которой тянет — влюбился в первый раз в жизни, пропал моряк, ухнул с головой в омут. И нужно молчать намертво, ничего не говоря о своих чувствах — нет ничего хуже, когда ты гость в чужом доме, м связан обязательствами. Тем более Лопес ему полностью доверяет, и это будет подлостью по