Паустовский. Растворивший время - Олег Д. Трушин

что он указывал весьма удивительные факты, перепроверить которые просто невозможно. Так, в биографии 1937 года он напишет о тех годах:

«Пришла революция, газетная работа и новые скитания, вызванные гражданской войной. Киев, Полесье, бои с бандами, Одесса – её пустой порт, её опустевшие улицы, где буйно разрослась акация, работа в газете “Моряк”».

В анкете, датированной 1948 годом и направленной в Комитет по Сталинским премиям в области искусства и литературы при Совете министров СССР (Дело № 27)71, Паустовский в своих «откровениях» пойдёт ещё дальше:

«В гражданской войне был в рядах Красной армии, участвовал в боях с бандами атаманов Зелёного, Струка и “Ангела смерти”».

Но ведь известно, что Паустовский в Гражданской войне не участвовал!

Так ли всё было?

1917 год Паустовский встретил в Москве.

После отъезда матери и сестры Галины в Киев в феврале этого года Паустовский оставил квартиру на Большой Пресне и поселился в двухэтажном доме 2/28 у Никитских ворот, который своим фасадом выходил сразу на три улицы – Тверской бульвар, Большую Никитскую и Леонтьевский переулок, а с четвёртой стороны «он был вплотную прижат к глухой стене – брандмауэру шестиэтажного дома»72. Этим самым шестиэтажным домом, судя по описанию, по всей видимости, был доходный дом Коробковой, который сохранило время. А вот на месте двухэтажного дома, в котором поселился Паустовский, спустя годы будет отстроено здание ТАСС.

Читатель из Москвы Ф. И. Радухин, чья семья с 1927 года проживала в Мерзляковском переулке, обеспокоенный сносом дома 2/28 у Никитских ворот, ратуя за сохранность исторической памяти и выясняя некоторые обстоятельства биографии Константина Георгиевича, писал ему 21 февраля 1966 года:

«В каком месте во дворе к стене Вы были поставлены в критический момент (согласно тексту повести «Начало неведомого века», Паустовский во время боя юнкеров с красногвардейцами у Никитских ворот, оказавшись во дворе дома, где жил, едва не был расстрелян красногвардейцами, которые приняли его за того, кто «стрелял им в спину» из пулемёта из окна дома. – О. Т.) и как была расположена дворницкая, хотелось бы это посмотреть на плане»73.

Причём сам Радухин, хорошо понимая, что дом 2/28 у Никитских ворот будет обязательно снесён в ходе предпринятой в Москве во второй половине 1960-х годов большой реконструкции улиц Никитские Ворота и Арбат, не только составил план всей прилегающей территории дома и его внутреннего двора, но и 14 февраля 1966 года написал письмо в редакцию газеты «Вечерняя Москва» с просьбой оказать содействие в фотографировании дома Паустовского как снаружи, так и внутри, дабы сохранить его облик хотя бы на фотографиях для будущих поколений.

Москва, подхватившая взволнованный революционный дух Петрограда, к концу февраля «обросла» митингами, которые день ото дня вспыхивали всё с новой силой. Война, длившаяся уже более двух лет, разлагала общество, нагнетая атмосферу недовольства к власти. Введение с 1 марта карточек на хлеб и ограничение продажи сахара ещё больше подлило масла в огонь всеобщего недовольства. В конце концов народ в Первопрестольной загудел, как пчелиный улей, и отречение от престола императора Николая II, а затем и великого князя Михаила Александровича, не пожелавшего принять от брата российскую корону, вылилось во всеобщее торжество. Войска Московского округа поддержали народ, отказавшись от противостояния. Ко всему прочему, открылись московские тюрьмы, что было воспринято как завоевание революции.

Февральская революция «обрушила» монархию, дав взамен Временное правительство.

В начале марта Паустовский устроился делопроизводителем в созданную новой властью газету «Ведомости Комиссариата московского градоначальства». За несколько месяцев работы он окажется в водовороте бурлящей жизни, в том числе станет очевидцем приезда Керенского в Москву в марте 1917-го и юнкерских боёв в Москве осенью 1917 года. Впоследствии некоторые из вершившихся в городе событий попадут на страницы третьей книги – «Повести о жизни».

Именно с «Ведомостей Комиссариата московского градоначальства» начинается настоящая журналистская деятельность Константина Паустовского, которая впоследствии приведёт его к главной цели его жизни – занятию литературой.

Впрочем, уже тогда Паустовский не ограничится службой лишь в одной газете. В 1917 году он активно сотрудничает с другими изданиями. Так, за статью об Александре Керенском «Гражданин», опубликованную в московской газете «Война и мир» № 4, он получит свой первый литературный гонорар – 27 рублей. Ещё будут очерки «Поля», тоже в «Войне и мире» (№ 93 от 24 сентября 1917 года), «Лейтенант Шмидт» в «Народном вестнике» за сентябрь и многие другие.

Известный отечественный культуролог Дмитрий Сергеевич Лихачёв, давая оценку писательскому «трамплину», в своё время отмечал: «Литературу захлёстывает журнализм. В литературе у нас очень часто места писателей занимают журналисты. Это нечто прямо противоположное». О Паустовском в этом контексте можно сказать и да и нет. В какой-то степени он пришёл в журналистику благодаря страстному стремлению к писательству и в конечном итоге, оставив её окончательно, вновь вернулся к литературной деятельности. В чём-то его случай уникален – природа писательского мастерства Константина Паустовского родом из журналистики, и первые годы индустриализации страны, в которой Паустовский участвовал литературным словом, наглядный тому пример.

В апреле 1917 года в «Ведомости…» поступит на работу и Екатерина Загорская, перебравшаяся к мужу из Ефремова. Они проживут в Москве до лета 1918 года. Встретят в Первопрестольной события октября 1917-го, став свидетелями уличных боёв, когда, по свидетельству Ивана Бунина, «Москва, целую неделю защищаемая горстью юнкеров, целую неделю горевшая и сотрясавшаяся от канонады, сдалась, смирилась»74. Здесь они мучительно переживут суровую зиму 1917/18 года, голод и эпидемию тифа.

После левоэсеровского мятежа, случившегося в июле 1918-го, Паустовские покинут Москву и уедут в Киев, надолго запомнив то, что им пришлось пережить.

Причину отъезда из Москвы (в официальной версии, изложенной в «Повести о жизни») Паустовский свяжет с письмом сестры Галины, напомнившей ему обещание, данное матери, приехать к ним до весны, а то «если тебя не будет до половины августа, то мы с ней пойдём отсюда в Москву».

И всё же данная, обозначенная в повести причина – всего лишь литературный приём, Москва под знамёнами большевиков не была близка Паустовскому. И покидал он её вовсе не на короткий срок. Бессрочно. Он просто уезжал. Совсем. По сути, это было бегство, ну или сказать более мягко – эмиграция. И пусть эта эмиграция выглядела как-то по-домашнему. Но это была именно она.

Июльский мятеж левых эсеров в Москве был порождением Брестского мира, который была вынуждена подписать молодая Советская республика 3 марта 1918 года.

По условиям «компромиссного» мирного договора, который обеспечивал выход России из войны и