Паустовский. Растворивший время - Олег Д. Трушин

один из ведущих персонажей повести «Беспокойная юность», как мы видим, он реальное лицо. Паустовский не изменил его фамилии, да и вряд ли переиначил черты личности. Он был сослуживцем Кости Паустовского по санитарному поезду и отряду, и его образ запечатлён не только в повести «Беспокойная юность», но и в письмах, написанных Паустовским с фронта. Романин – словно «открытая» тайна, яркая составляющая всего антуража, окружающего Паустовского на фронте, через образ которого рисуется картинка фронтовых будней.

Паустовский в повести «Беспокойная юность» указывает, что Романин – студент Московского коммерческого института, и, возможно, на санитарный поезд он попал точно так же, как и Паустовский. Балагур и весельчак, обладавший богатым песенным репертуаром, он, скорее всего, был не только душой компании, но и её центральным звеном. Творчески одарённый, как указывает сам Паустовский, «он рассказывал мне по секрету, что пишет очерки о войне для радикальной вятской газеты». В каком творческом союзе А. Романин состоял с редакцией газеты «Вятская речь», неизвестно, но то, что он публиковался в ней, наглядно подтверждают письма Решетникова и Лиханова. Вероятнее всего, «Письма с войны» были отправлены Паустовским в газету «Вятская речь» «за компанию» с очерком Романина «По местам недавних боёв». Возможно, что «Письма с войны», в которых говорится об отступлении русской армии от польского Люблина на Несвиж, что в Белоруссии, летом 1915 года в своём рабочем варианте назывались «Синие шинели». Это название Паустовский и решил воскресить в повести «Беспокойная юность», подарив ему, таким образом, литературную жизнь, но указав на описание в нём совсем иных событий, нежели были опубликованы в вятской газете.

«Я пробыл на войне три месяца, – напишет Паустовский в письме своему двоюродному брату Сергею Высочанскому в ноябре – декабре 1915 года, – перенёс все тяготы – обстрел и холеру, и голод, и отступление. И уехал оттуда, с фронта, с очень грустным сознанием, что счастлив тот, кто не видел войны, и поэтому даже не можешь представить себе весь её ужас и безобразие. Война – это голод, когда по два-три дня люди грызут чёрствые хлебные корки, это – бесконечные утомительные переходы по непролазной грязи, под дождём, переходы, которые всегда происходят ночью, все колодцы, деревни, избы заражены. Везде холера, сыпной тиф, дизентерия, чёрная оспа. Все озлоблены. На войне ты не услышишь ни разу простой человеческой речи. Всюду – злая брань, и очень часто вместо слов употребляют нагайки. Война – это десятки тысяч беженцев, умирающих от голода и холеры, бесконечные военные обозы. Все дороги, как кладбища. Везде убийства, разбой, поджоги. И как наивно, по-детски думают некоторые, что в войне есть особая геройская, величавая красота. Я видел бой, был часто под обстрелом. Я думал раньше, что во всём этом должно быть что-то увлекательное. На самом деле – всё это со стороны глупо, не нужно и жестоко»60.

Паустовский был освобождён от воинской повинности вследствие врождённой близорукости. Впрочем, даже и без этого он вряд ли бы попал на фронт. Согласно военному уложению – «Уставу о воинской повинности» от 13 января 1874 года, всеобщая воинская повинность для мужского населения, достигшего двадцати одного года, не касалась единственных сыновей у родителей, единственных кормильцев в семье при малолетних детях, духовенства, преподавателей и врачей. К моменту ухода Паустовского в «санитары» оба его старших брата уже были на фронте.

В начале августа 1914 года по инициативе Московской городской думы был создан Всероссийский земский союз городов – общественная организация, целью деятельности которой определялось тыловое обеспечение армии, в том числе и создание специальных санитарных поездов, которые должны были доставлять раненых с театра военных действий в тыловые госпиталя. Каждый санитарный поезд имел свой номер и определённый маршрут передвижения. Именно в одном из таких тыловых санитарных поездов Союза земгородов под № 255 и служил санитаром Костя Паустовский.

Поступая добровольцем на санитарный тыловой поезд, 22-летний Костя Паустовский уже не жил в Киеве. Он перебрался в Москву к матери и сестре и жил в небольшой комнатке в самом центре Москвы в доме по улице Большая Пресня.

Осенью 1914 года он перевёлся на заочное отделение юридического факультета Московского университета, обучение в котором совмещал с работой вожатым, а затем кондуктором в Миусском трамвайном парке. Из кондукторов Паустовского вскоре уволили и, как он сам впоследствии признавался, если, конечно, к этому можно отнестись как к достоверному факту, что он «бесплатно возил раненых солдат».

К этому времени живший в Киеве старший брат Борис поступает добровольцем на службу на правах вольноопределяющегося первого разряда в 12-й пехотный запасной батальон и, окончив Киевскую школу прапорщиков, вскоре отправляется во 2-й Финляндский стрелковый полк61.

В Москве на военную службу собирается и средний брат – Вадим.

Последовав примеру старших братьев, Костя Паустовский потянулся туда, куда подсказывало ему сердце, – на фронт. «В те годы, – напишет Паустовский в «Беспокойной юности», – я впервые ощутил себя русским до последней прожилки. Я как бы растворился в народном разливе, среди солдат, рабочих, крестьян, мастеровых. От этого было очень уверенно на душе. <…> Сидеть в Москве было невмоготу. Всеми мыслями я был на западе, в сырых полях Польши, где решалась судьба России. Я искал возможности быть ближе к войне и вырваться наконец из уныния давно уже развалившейся семьи».

Когда же точно Константин Паустовский поступил на службу в санитарный поезд?

Известно, что Паустовский первый раз приехал в Санкт-Петербург, к тому времени уже переименованный в Петроград, в ноябре 1914 года. Причина приезда конкретно неизвестна, но вероятнее всего, санитарный поезд, сформированный в Москве, на котором служил Паустовский, доставил в город на Неве партию раненых с фронта. Здесь нетрудно провести параллель в событиях, если, конечно, отталкиваться от воспоминаний самого Константина Георгиевича: «…в октябре 1914… поступил санитаром на тыловой военно-санитарный поезд Союза городов». Возможно, это был тот самый рейс, о котором Паустовский откровенно напишет: «Я боялся первого рейса. Я не знал, справлюсь ли с тем, чтобы обслужить сорок человек лежачих раненых. Сестёр на поезде было мало. Поэтому мы, простые санитары, должны были не только обмыть, напоить и накормить всех раненых, но и проследить за их температурой, за состоянием перевязок и вовремя дать всем лекарства».

Возвращаясь к письму Паустовского, написанного Сергею Высочанскому в конце 1915 года, отметим, что он весьма искренне сообщает адресату о сроке своего фактического пребывания на фронте, при этом не берёт во внимание свою службу на тыловом санитарном поезде. Акцент делается лишь на трёх месяцах службы в полевом санитарном отряде, которые пришлись на