Орловский и ВЧК - Владимир Черкасов-Георгиевский

этом кабинете утомился складывать «маузерные» оды и сонеты. Еще бы, на поясе у него висел один маузер, другой лежал на столе. Рассказывали, что Петерс любил допрашивать в стиле Дзержинского: водил заряженным маузером около головы арестанта.

Яков Христофорович гостеприимно улыбался, спрашивая:

— Вас, Бронислав Иванович, не удивило, что товарищ Дзержинский на этот раз адресовал вас ко мне?

— Думаю, что Феликсу Эдмундовичу виднее, и он как председатель Чрезвычайной комиссии, наверное, самый занятой человек на Лубянке. Ему не до того, чтобы лично заниматься с каким-то петроградцем, — с мнимой сердечностью отвечал Орловский.

Петерс недовольно передернул в гимнастерке узкими плечами, с которыми под копной шевелюры казался рахитиком.

— Поверьте, что вы не «какой-то»! Мы очень ценим ваши контрразведывательные действия против немцев в Петрограде. Так что там наш господин Бартелс?

Орловский стал рассказывать, выкладывая на стол бумаги со сводками, а Петерс внимательно слушал, вставляя замечания. Доложил гость и о своей текущей работе в Комиссариате юстиции, деле попрыгунчиков.

Здесь Петерс оживленно прервал его вопросом:

— По этому следствию у вас проходит гражданка Мария Бенкендорф?

— Да. Она свидетельница одного из налетов охтинской шайки. — Орловский замялся, демонстрируя следовательскую скромность, и добавил: — Поэтому мне пришлось помогать Марии Ипполитовне и в ее сложных отношениях с ПетроЧеКой.

— Вот как?

Изложил Орловский историю задержания графини и ее вызволение с Гороховой, умолчав, конечно, что провожал ее до комнаты с оттоманкой.

Петерс слушал, широко улыбаясь, потом снова спросил:

— Не правда ли, она могучая женщина?

Резидент притворился не очень понятливым:

— О да, у нее прекрасная фигура.

— Бронислав Иванович, я не о формах графини говорю, а об ее характере, темпераменте.

Последнее слово можно было истолковать и в игривом отношении, Орловский парировал недвусмысленно:

— С характером дамочка, а о темпераменте точно знает лишь господин Локкарт.

Петерс рассмеялся, подмигнул дружески.

— Не только Локкарт, у Муры Бенкендорф всегда бывал и есть широкий круг поклонников. Вам и в теперешнем Петрограде нетрудно убедиться самому в этом. Но, знаете, — он сделал паузу, — человек измеряется не с ног до головы, а с головы до неба.

Такой афоризм сделал бы честь и православному! Однако опытный агентурщик в первую очередь насторожился, в этих стенах в устах такого лица высказывание больше отдавало провокацией.

Он равнодушно взглянул на собеседника и полюбопытствовал самым скучным голосом:

— Яков Христофорович, когда прикажете приступить к изучению текущей информации по германосоветским отношениям?

— Завтра же и начинайте. Был рад с вами познакомиться, — сразу же официально завершил разговор Петерс, но, прощаясь, глядел на Орловского крайне заинтересованно.

Впрочем, на самой Лубянке в обществе чекиста № 2 советской республики белому резиденту такое могло и почудиться.

* * *

Ночевал Орловский в шикарном номере гостиницы «Националь», предназначенном не кому иному, как товарищу Дзержинскому. Но тот при их первой же московской встрече весной пригласил Орловского всегда останавливаться в этих апартаментах, потому что сам постоянно ночевал на Лубянке в собственном кабинете.

На следующий день, ближе к обеду Орловский, отоспавшись и стряхнув с себя груз напряженной встречи с Петерсом, бодро пошагал на Лубянку, в бывшее здание страхового общества «Якорь», в котором расположилась ВЧК. Он собирался заняться делами по своему усмотрению, радуясь, что пока избавился от фальшиво-радушного, чересчур «поэтического» взгляда Петерса из-под навеса бровей. Однако на проходной ВЧК ему сообщили, чтобы он прежде всего снова зашел к Якову Христофоровичу.

На этот раз Петерс встретил его сосредоточенным и прямо приступил к делу:

— Не судьба вам, товарищ Орлинский, пока браться за контрразведку. Только что мне сообщили о появлении шайки, как это? — прыгунчиков, о которой вы мне рассказывали, в Москве около Ваганьковского кладбища.

Вы уверены, что это петроградские налетчики?

Петерс внимательно посмотрел на него, очевидно, желая сообщить что-то веское, но почему-то передумал и проговорил небрежно:

Они самые, есть безусловные свидетельства.

Вы имеете в виду замороженные трупы?

Все более хмурился Петерс, отвечал еще более туманно:

— Да, есть переохлажденные тела погибших и все, что положено, и, так сказать, не положено этим бандитам… Вы можете немедленно взяться за это дело?

— Яков Христофорович, я за него еще в Питере взялся и готов продолжать, — с неподдельным энтузиазмом заверил Орловский.

Чекист медленным движением руки взъерошил гриву волос, произнес начальнически:

— Надо в кратчайшие сроки схватить или хотя бы отпугнуть из столицы эту сволочь! Привлекайте себе в помощь кого хотите. У вас по петроградскому опыту данного сыска имеются уже какие-то соображения?

— Непременно. Агентурно мне удалось даже подобраться к попрыгунчикам, но как раз перед моим отъездом в Москву налетчики куда-то исчезли из Петрограда. Теперь понятно, что они решили перенести свои операции в столицу.

— А почему? — взгляд бывшего грабителя банков и «маузерного» поэта был пронизывающ.

— Пока не знаю. Петроградские осведомители из лиговских уголовников сообщали, что попрыгунчики что-то почуяли. В этом деле вообще много, видимо, надуманной мистики, ибо налетчики предпочитают нападать под видом так называемых полевиков — нечистой силы на крестьянских полях. А помогает шайке некая девица вроде полудницы, то есть ведьмы, действующей в поверьях вместе с полевиками, — подробно объяснял Орловский этому чекисту, очевидно, больше сведущему в латышских и английских демонах.

Лицо Петерса передернулось презрительной ухмылкой:

— О сегодняшнем происшествии на Ваганьково начинают говорить тоже так. Это вам наши сотрудники доложат в подробностях. Как вы думаете, насколько прыгунчики, — снова ошибся он в произношении, — могут вызвать панику в Москве? Есть ли в их действиях политическая подкладка?

— Определенный психоз обывателей возможен из-за систематичности ритуала в нападениях этой шайки. Есть и политический привкус, ежели иметь в виду, что начинали попрыгунчики раздевать свои жертвы напротив Петросовета в Смольном через Неву. А потом ими стали и некоторые советские начальники, хотя это, я думаю, все же случайность.

— Как ни верти, Бронислав Иванович, а непростые они гастролеры. Поэтому я весьма рад, что вы у нас тут оказались. Вы можете вести сыск, применяя опыт как политически грамотного контрразведчика, так и опытного уголовного следователя.

Они раскланялись.

В соседнем кабинете двое чекистов стали вводить Орловского в курс дела, больше говорил подвижный украинец Самойленко:

— Форменная контра эти притули усе в белом, як от Деникина прибыли ж. Порешили да обобрали они двоих: мужчину и дамочку. Гражданина нашли в одних кальсонках, бабу — в панталонках да корсете. Валялись трупаки у дальней же ограды Ваганькова.

Орловский уточнил главное:

— Откуда знаете, что они «прыгули» и были «все в белом»?

Чекисты замялись, второй, русский с опухшим то ли от пьянства, то ли от недосыпания лицом, неопределенно кинул:

— Видел их кое-кто из наших… Лучше б не видел ни за