В ожидании счастья - Терри Макмиллан

— Джон ее бросил.

— Повтори.

— Джон ее бросил.

— Я ж тебе говорила, что он подонок!

— Ушел к белой.

— Ты врешь! — выдохнула Робин.

— И не думаю. Джозеф сказал, что встретил ее в прошлое воскресенье на шоссе. Она была настолько не в себе, что ему пришлось везти ее домой. Но с тех пор с ней никто не разговаривал. Хоть бы знать фамилию ее матери — она живет где-то в Сан-Сити. Я два раза звонила, но не застала ее дома.

— Ну ладно, постараюсь ей дозвониться. Когда что-нибудь узнаю, сообщу. Постой, разве отец Тарика не сегодня приезжает?

— Скоро приедет, наверное, но где сам мой сыночек, неизвестно.

— Хорошо, звони мне, когда Дэвид уедет.

— Надеюсь, что он останется.

— Вы только послушайте эту мисс Скромницу! Все равно, если с Берни что-то случилось, придется вас потревожить. Ты сто лет ждала этой встречи, еще пара минут ничего не решит.

— Помолчи, Робин. Только бы у Берни все было в порядке!

— Да, конечно. Ну пока!

Повесив трубку, Глория выглянула из дому — не возвращается ли Тарик. Его не было. В доме звякнул таймер духовки, и Глория поймала себя на том, что бездумно смотрит на растения в палисаднике: юкку, кактусы, мексиканскую сосну, колючую грушу, лиловую и розовую вербену, мескитовые деревья. Когда-то ей казалось, что растения в пустыне не могут быть красивыми, но ее палисадник был сейчас цветущим оазисом.

Глория вернулась в дом, поставила на плиту кастрюлю с водой для спагетти и начала резать салат. Когда телефон зазвонил снова, она намазывала маслом французскую булку. Неужели Бернадин?..

— Мам, можно я останусь ночевать у Брайана?

— Не глупи. Сейчас приедет папа, так что бегом домой! Сию же минуту, слышишь, Тарик?

— Не хочу его видеть.

— Что-что?

— Не хочу его видеть, вот что.

— Тарик, ты только себе сделаешь хуже. Не заставляй меня туда приезжать. Позови мать Брайана к телефону.

— Ее нет дома. А пока ты приедешь, я уже уйду.

— Зачем ты это делаешь, Тарик? Что ты хочешь доказать?

— Доказать? Только то, что он никогда в жизни для меня ничего не значил, так зачем ему продолжать ездить ко мне и думать, что я от его визитов в восторге? Чего ему от меня надо? Вот что я хочу знать. Не знаю его и не хочу знать. — Он умолк, потом добавил: — И на ночь ему незачем оставаться.

Вот оно что. Глория поняла, почему он так вел себя всю неделю.

— Послушай, Тарик, я не хочу тебя заставлять с ним встречаться, но ты и сам мог бы ему сказать…

— Я не могу, мам.

Она вздохнула.

— Ладно, оставайся у Брайана. Я найду, что сказать папе. А завтра? Он же хотел куда-то с тобой пойти?

— Пусть сам идет или… пусть отправляется на съемки „Больших братьев Америки". Им там как раз нужны дублеры.

— Думай, что говоришь, Тарик!

— Извини, мам. Спасибо, что ты меня поняла. Можно тебя попросить?

— О чем?

— Не слишком расслабляйся вечером.

Он повесил трубку прежде, чем Глория успела ответить. Снова это только ее вина. Она-то ведь хотела, чтобы мальчик знал, кто его отец. Но лишь теперь ей стало ясно, что это приносит больше зла, чем добра. Что же она теперь скажет Дэвиду?

Глория помешивала соус для спагетти, когда услышала шум подъезжающей машины. Она отбежала от раковины и кинула вороватый взгляд сквозь жалюзи, чтобы увидеть, как он вылезает из машины. „Он все еще красив", — подумала она. Тарик — вылитый он. Мускулистый, сильный. Глория не хотела, чтобы он ее заметил, и отступила от окна. Звякнул звонок, но прежде чем идти открывать, она сосчитала до трех. Глубоко вздохнув, не спеша открыла дверь.

— Привет, Дэвид.

— Здравствуй, Глория. — Он легонько прижал ее к себе, прошел в комнату и уселся в кресло. — Как дела?

— Прекрасно, — кивнула она.

— У тебя просто цветущий вид.

Он имел в виду ее толщину, но она тем не менее поблагодарила.

Дэвид был одет в темно-синий костюм и бледно-розовую рубашку; на нем были шелковый галстук и туфли из настоящей змеиной кожи. Сейчас он был чисто выбрит — прежде Глория никогда не видела его без усов — и походил на щеголя с обложки журнала.

— Здесь очень живописные окрестности, — сказал он, положив ногу на ногу. Затем опять сел прямо. Говорил как чужой, впрочем, дело было не в этом. Просто говорил он как белый.

— Спасибо, — сказала Глория.

— Так, — он забарабанил пальцами по подлокотникам кресла, — а где же Тарик?

— Его нет дома.

— Это я вижу. А когда он придет?

— Не знаю.

— Ты сообщила ему, в какое время я приеду?

— Да.

— Тогда в чем дело, Глория?

— Понимаешь, он чувствует себя с тобой неловко.

— Я и сам чувствую себя неловко. Не вполне понимаю, зачем я продолжаю видеться с ним. Я совсем не знаю его, к тому же он уже почти взрослый.

Дэвид явно чувствовал себя не в своей тарелке, его щеки подергивались, словно он изо всех сил стискивал зубы.

— Если ты голоден, я могу предложить тебе спагетти. — Она заговорила сейчас совсем как он.

— Нет, благодарю. Я не голоден. — Его голос прозвучал резко, он был раздражен, но Глория не винила его.

— Может быть, немного вина?

— Прекрасная мысль. Скажи, пожалуйста, когда точно он придет?

— Завтра, — ответила Глория, убегая на кухню.

— Постой, Глория. Завтра?

— Да.

— Тогда не надо вина. — Дэвид поднялся.

Глория обернулась. Она была расстроена.

— Ты уже уходишь?

— Да, — кивнул он.

— Но ты мог бы остаться у меня.

— Здесь?

— Ну, я просто подумала, что, может быть, как в прошлый раз… ну, может, ты бы остался?

— Глория, послушай. Я хочу быть с тобой честным.

— Ты о чем?

— О себе.

— А что с тобой?

— Помнишь, что было, когда я приезжал в прошлый раз?

— Конечно.

— Помнишь, мне не очень хотелось это делать?

— Ну… да.

— Ты не задумываешься — почему?

— Я решила, что слишком располнела.

— Это не главное, — сказал Дэвид.

— Тогда что же главное?

— В течение нескольких лет, — невозмутимо заявил он, — я был бисексуалом.

— Кем?

— Ты не ослышалась. Но теперь я не бисексуал. Я гомосексуалист.

— Что? — Глория была потрясена.

— Пожалуйста, не делай вид, что это так тебя поразило. Ты последняя, кому я должен был обо всем сказать; теперь с этим покончено.

— Дэвид, не надо наговаривать на себя только из-за того, что ты не хочешь со мной спать. Я и так все понимаю.

— Я не хочу лгать, Глория. Я слишком долго лгал, но я думаю, что ты должна была узнать. — Он поднялся и пошел к двери. — Кстати, я остановился в „Билтморе". Когда Тарик придет, сообщи ему это. Я буду ждать его там до полудня, а затем расплачусь, и с этим покончено. Я хочу сказать — вообще. Если он захочет когда-нибудь со мной встретиться, первый шаг придется сделать ему.