Золотой удар - Валерий Георгиевич Шарапов

– Кого там черти принесли?

– Открывай, нам Хрящ нужен! Я знаю, он здесь! Скажи ему, что гости к нему пожаловали…

– Какие еще гости?

– От Миши Анжуйца…

Юлька тут же открыла дверь.

– Да погоди ты… – выкрикнул было Антоша, но было поздно.

Юлька обернулась:

– Ты же сам говорил…

Дверь распахнулась, и в квартиру вошли двое: первый – вихрастый парень в кепке и потертой куртке; второй – постарше, в сером костюме и юфтевых сапогах. Парень тут же оттолкнул Юльку, преграждавшую ему дорогу, и ввалился в комнату.

– Уйди, шмара! Не путайся под ногами!

– Ах ты, сволота! – Юлька выпятила грудь. – Ты кого шмарой назвал?

Юлька рванулась было вслед, но второй визитер резко схватил ее за руку и развернул к себе.

– Цыц, лярва! Хрящ где?

Почувствовав у своего горла холодную сталь, Юлька захрипела.

– Там он.

Второй визитер тут же отпустил Юльку и тоже вошел в комнату.

Антоша, белый как мел, все так же в майке и в трусах, теперь стоял у кровати, словно молодой солдат после побудки, и глуповато улыбался. Вихрастый уже сидел на табурете и противно скалился.

– Ну, здравствуй, корешок! Давненько не виделись, – парень повернулся к приятелю. – Познакомься, Дуплет, это мой старый дружок Антоша Ананьев. Вижу, он меня узнал и, судя по глазам, обрадовался дорогому гостю. Так, что ли, Хрящ? Как поживаешь?

– Не жалуюсь, Птаха, а ты как? Какими судьбами в наших краях?

– Да есть дела-делишки, скрывать не стану. Нас с дружком к тебе Миша прислал, помнит он тебя, а потому с просьбой мы к тебе…

– Просьба, ко мне? От кого? От Миши?

– От него, а я что, как-то по-другому сказал?

– Нет-нет! Именно так и сказал! Раз Анжуец обо мне помнит, это для меня честь! Говори, Птаха, чем я таким Мише могу помочь?

– Ищем мы кое-кого. Ищем человечка, и нужно, чтобы ты по своим каналам его тоже поискал, – продолжал нараспев Птаха.

– Поискал?.. Человечка?.. А кого будем искать?

– Искать будем нашего общего знакомого. Помнишь паренька, с которым мы с тобой в Карлаге срок мотали и которого после расправы с «баркасовцами» Анжуец к нам в барак подтянул? Подтянул и к себе приблизил? Давай уже, не трясись, а вспоминай.

– После расправы с «баркасовцами»? Анжуец подтянул? Так, кажется, понял я, о ком речь. Мы его, помнится, Гошей называли…

– Точно! Вспомнил? Это хорошо.

– Конечно, вспомнил. И что теперь?

– Ты что-то совсем, Хрящ, отупел, говорю же, нужно этого Гошу найти…

– Так где ж я его найду?

– Здесь, дурья башка! Здесь! Гоша, о котором речь идет, недавно в Псков приехал. – Птаха встал, подошел к кровати, взял на руки Юлькину кошку, стал чесать ее за ухом.

Хрящ сглотнул, посмотрел сначала на Юльку, потом на кошку, которая стала громко мурчать.

– То есть Гоша в Псков приехал? А я должен поспрашивать у своих, где он мог остановиться… Так, что ли?

– Ну видишь, Дуплет, – обратился Птаха к своему приятелю. – Наш друг, кажется, немного пришел в себя. Я уверен, что теперь он нас выручит и поможет найти нашего Гошу.

– Поможет! Куда он денется! – сухо заявил тот, кого назвали Дуплетом.

– Ну вот и славненько. Итак, Хрящ, ты все понял, а значит, берись за дело. Миша, как ты сам знаешь, ждать не любит, так что ноги в руки и на поиски. Ну а мы пока тут расположимся. Я думаю, что твоя подружка не станет возражать и примет нас с Дуплетом как дорогих гостей…

– То есть как здесь… – попробовала возразить Юлька, но тут же осеклась, потому что Птаха спустил на пол кошку, достал из кармана армейский «вальтер» и положил его на стол. – Ты давай не ерзай, цыпа. Организуй нам что-нибудь пожевать и занимайся своими делами, а ты, Хрящ, одевайся и за дело, и не бойся, мы твою бабу не тронем.

– Если она сама этого не попросит, – сипло прохрипел Дуплет и заржал.

* * *

Когда Петя закончил рассказ, Зверев покачал головой:

– Если я тебя правильно понял, Петюня, эти самые Птаха и Дуплет нарядили Хряща найти этого самого Гошу, а Хрящ подключил к поискам тебя?

– Поручил и сроки поставил – два дня, а если не найду, то мне кирдык… – Петя сделал соответствующий жест, чиркнув ногтем большого пальца по горлу.

– Наверняка к поискам он подключил не только тебя? – рассуждал Зверев.

– Ясное дело! Но только кто для него стараться станет? Это он только на словах авторитетный вор, а так, как я уже говорил, сявка. Сам он будет по городу рыскать, со всякой шушерой встречаться да выпытывать. Найдет или нет, не знаю, а вот мне этого Гошу искать вовсе не с руки.

– Понимаю, что не с руки, но придется. – Зверев поднялся. – Ищи этого Гошу, а как найдешь, отсемафорь. Что-то мне подсказывает, что эта личность мне также будет весьма интересна. Гоша, Гоша… что еще за Гоша такой?

Майор достал из кармана «записнушку» и огрызок карандаша. Вырвав из записной книжки листок, он вручил его Пете.

– Черкни-ка мне адресок твоей бывшей подружки…

– Юльки?

– А у тебя другие были?

– А как же.

Зверев беззвучно рассмеялся.

– Давай пока ограничимся Юлькой.

Желудь поспешно написал адрес и вручил листок Звереву.

– Вот и славно, а теперь ступай и действуй, ну а я уж подумаю, что за всем этим стоит, заодно и подумаю, как тебя от твоих напастей избавить.

Зверев похлопал Петю по плечу, после этого они расстались.

Глава вторая

Тимофей Савельевич Глиняный, известный в криминальном мире города Пскова как Тимоха Горшок, проснувшись этим утром в своей коммунальной квартире, чувствовал себя довольно неуютно. И причиной тому был отнюдь не непродолжительный приступ удушья, вызванный болезнью – Тимофей являлся хроническим астматиком, – а некоторые события, произошедшие накануне.

Первым событием, так взволновавшим Тимофея этим утром, стало то, что накануне в летнем парке у фонтана, когда он возвращался с барахолки с так и не проданной парой юфтевых сапог, его обогнал, задев плечом, высокий крепкий мужчина. Тимоша тут же обматерил едва не сбившего его с ног прохожего, но сразу же умолк, потому что Тимофей узнал в своем обидчике начальника оперативного отдела псковской милиции Зверева. Майор, не останавливаясь, одарил Тимофея своим «звериным» оскалом и жестом поманил того за собой.

Тимофей работал ночным сторожем в Собесе, не причислял себя к блатному миру и по отдельным меркам мог бы считаться вполне законопослушным представителем социалистического общества, если бы не одно «но». Регулярно в свободное от