Вассал и господин - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хотел спросить, может, я тороплюсь, но очень хочу знать, дозволите ли вы нам охотиться на ваших землях?
— А вы что, любитель охоты? — все еще из чувства такта интересовался Волков.
— Страстный, — заверил Бертье. — Мой старший брат выгнал меня из поместья за то, что я охотился. Он мне воспрещал, он и сам был любитель, но я удержаться не мог. Как-то убил хорошего оленя, а егерь каналья донес на меня, брат меня и просил уехать в тот же день.
— А тут-то вы на кого собираетесь охотиться? — спросил кавалер. — Уж, не на щеглов ли? Кто тут может водиться?
— Да полноте! — воскликнул Бертье. — Вы что ж, слепой? Разве вы не видите, что кабаний помет вокруг, следы дорогу пересекали раз десть. Они тут повсюду, такая земля, — он обвел рукой, — самая кабаном любимая. А еще волков тут много. Много.
— Да, волками этот край славится, — согласился с ним Куртц. — Поэтому местные мужики скотину и не держат. Говорят, от нее глаз нельзя отвести, тут же волки ею полакомятся.
Кавалер никаких следов не замечал, охотник он был так себе, охота — дело господское, а не солдатское. Но слова о местных волках он уже слышал не первый раз, поэтому и сказал Бертье:
— Охотьтесь, конечно, Бертье, но за одного убитого кабана, я хочу получить две волчьих головы. Или на волков вы не охотитесь?
— Отчего же, конечно охочусь, только вот… — он замялся. Поморщился.
Кавалер кожей почувствовал, что будет он сейчас деньги просить. Так и вышло:
— На волков охотиться я тоже не против, своя забава и в них есть, но вот без собак охотиться невозможно, особенно на волков. Да и шкуры их неплохи, в зиму очень даже неплохи шубы из них.
Вот и началось. Волкова теперь интересовало, сколько денег он попросит. Бертье и сказал:
— Денег вот только у меня нет, но вот если бы вы дали мне семь талеров, то, как раз на малую свору и хватило бы.
— Судя по деньгам, то не такая уж и малая ваша малая свора, — произнес кавалер невесело.
— Друг мой, так сразу видно, что не знаете вы цен на собак! — воскликнул Бертье горячо. — Семь талеров самая малая сумма, что возможна. Две суки за пять, да два кобеля по монете, и то будут самые плохие собаки. Щенки будут необученные.
— Зачем же брать плохих? — не понимал Волков.
— Так хорошие суки от десяти талеров идут. Да и не хорошие то, а средние. Хорошие, молодые трехлетки двадцать стоят. А кабели, у которых нюх выставлен и выучка есть, так тоже не меньше десяти. А если еще и порода, стать с экстерьером добрые, то их на расплод берут, такие суки и все тридцать тянут, сорок бывает. То, что я прошу, так то за щенков.
Очень не хотелось кавалеру деньги давать на такую блажь, и он еще раз уточнил:
— Так точно тут волки есть?
— Есть, много, — сказал Куртц. — Иной раз едешь, а они на холм взойдут и сверху смотрят на тебя, стаями ходят.
— Неужто вы не видите следов? Они же повсюду, — горячо воскликнул Бертье. Он обвел рукой окрестности.
Ничего Волков не видел. Не до следов ему было всю дорогу. Любовался он пустыней, дикостью да скудостью земли, что лежала вокруг. Но, кажется, дать денег на собак придется. Если и в правду тут волки резвятся, коровники ставить нет смысла. А без коров и сыроварне тут делать нечего. А без сыроварни и Брюнхвальд уедет отсюда.
Почему-то, Волков уже не сомневался, что Бертье, Рене и их люди уйдут, как только осмотрятся и поймут, куда он их привел. Так пусть хоть Брюнхвальд останется.
— Я дам денег на собак.
— Отлично, — обрадовался Бертье, — и не пожалеет, окупятся собачки, поначалу кабанятиной и шкурами волчьим, а затем и приплодом своим. Уж вы, друг мой, не волнуйтесь, будет у вас псарня не хуже, чем у других, я сам этим займусь, — говорил он, как бы успокаивая Волкова. — Я собак люблю даже больше, чем лошадей.
Он глядел на кавалера улыбаясь и в ожидании:
— Ну?
— Что? — спросил тот.
— Давайте деньги, раз решились.
— Вы сейчас хотите? — удивился Волков.
— А что тянуть, мне ж обратно в город за ними ехать! — пояснил Бертье.
Волков вздохнул и достал их кошеля семь монет, вложил их в руку ротмистра.
— Телегу из обоза возьму и одного человека, — уже поворачивая коня, крикнул тот.
И ускакал тут же. По дороге что-то крикнул своему старшему приятелю и поехал на север.
Взрослый и разумный Рене, который, как и положено офицеру, всю дорогу ехал пред своим людьми, поглядел ему вслед и решил догнать кавалера, а догнав, спросил у него:
— Кавалер, дело к обеду идет, люди мои на ногах с рассвета, не угодно ли вам будет дать им отдохнуть и сделать привал?
Не успел Волков ответить, его опередил Куртц:
— В том нет нужды, господа, — он поднял руку, указывая вперед, — вон за той лощиной уже Эшбахт будет. Там и остановимся.
— Прекрасно, — сказал Рене и повернул к своим людям.
— Прекрасно, — мрачно повторил Волков, глядя вперед.
Глава 13
Смотрел он и не верил своим глазам. Эшбахт! Звучит как! Городские стены, башни. Ну, как минимум большое село с кирхой и замком на горизонте. На слух Эшбахт — так это город целый, а тут…
Он уставился на землемера, не перепутал ли он чего, а тот сидел и сидел понурый, словно пойманный его на лжи. Словно он больного коня за доброго выдавал, а ложь раскрылась.
— Вы говорили, что двадцать дворов тут? — наконец произнес Волков, разглядывая покосившиеся и сгнившие от влаги лачуги.
— Так то до чумы было, — отвечал землемер, стараясь не смотреть на кавалера.
— А дома, дома тоже чума унесла? — не понимал Волков. — Домов-то всего восемь.
— Не могу знать, куда дома делись, раньше больше было, — отвечал землемер.
Пришел Максимилиан и сказал:
— Мужики почти все в поле, бабы да дети в домах. Я велел за старостой послать, мальчишка побежал уже.
— Значит, есть у них пашни? — с едкостью произнес Волков.
— Да есть, есть, я ж вам говорил и показывал на карте, — сказал Куртц. — И немало их у вас есть!
Хотел ему Волков сказать, что он ему и про двадцать дворов говорил, да не стал. Спросил про другое:
— Думаю, что замка тут нет, ну так хоть дом тут есть? Где господа
