Верни мне крылья, любимая (СИ) - Жнец Анна

Обращаясь с книгой бережно, как с редкой драгоценностью, эльф сел на кровать, вытянул ноги и начал читать, то и дело поглядывая на необычную клиентку.

— Вы правда не против?

— Не обращай на меня внимания, — она выдавила из себя улыбку и отошла к окну, думая о Драконе, о том, что он где-то рядом, в одной из комнат второго или третьего этажа. С другой женщиной.

* * *

В «Гостиную встреч» Дьяр спустился к пяти, за час до открытия борделя, и сел на ближайший к двери диван — чтобы уж точно не пропустить приход Арабеллы.

Время шло, просторное помещение постепенно заполнялось мужчинами. Зевая, курто выбирали себе места. Кто у колонны, кто рядом с роялем, кто возле лестницы — в общем, те уголки зала, где можно было на что-то опереться: не шутка — несколько часов провести на ногах.

Выбрав место, продажные мужчины принимали развратные позы, которые выгодно демонстрировали товар: литые мускулы, обнаженные торсы, обтянутые кожаными штанами задницы.

Дракону тоже пришлось встать. Сидеть во время рабочей смены было нельзя, за исключением тех случаев, когда клиентка разрешала составить ей компанию на диване.

Ближе к шести явился приглашенный пианист. Брезгливо взглянув на полуголых курто, он устроился на банкетке перед инструментом, расправил плечи и поднял клап. В очертании его прямой спины явственно читалось чувство превосходства над окружающими шлюхами. Длинные пальцы музыканта пробежались по клавишам, по всей клавиатуре рояля, извлекая из инструмента долгий скользящий звук — плавный переход от высоких нот к низким. А дальше комнату наполнила фривольная мелодия.

Дьяр немигающим взглядом следил за дверью. Сегодня ему опять предстояло отбиваться от клиенток в ожидании истинной.

В полседьмого возлюбленная еще не пришла. В восемь Дьяр заметил, что Лис тоже с интересом посматривает в сторону парадного входа. Хочет включиться в борьбу за Арабеллу? В девять рыжего мерзавца увела в спальню бойкая дама с кудрявой шевелюрой, и Дьяр вздохнул с облегчением, пусть и не признался в этом даже себе. В начале десятого он начал впадать в отчаяние.

«Не придет. Она не придет».

За три часа Дьяр устал бегать от клиенток, прятаться от них по темным углам и отпугивать самых навязчивых страшными рожами. В конце концов, доигравшись, он поймал на себе угрожающий взгляд владелицы борделя. Мадам Пим-глоу подняла толстый указательный палец и едва заметно покачала им в воздухе.

Следующей охотницей за красивым мужским телом была низенькая пухленькая шатенка лет тридцати. Довольно миловидная и отчего-то очень печальная. Она вцепилась в руку Дьяра с таким отчаянным выражением, что он опешил.

Избавиться от пиявки оказалось не просто сложно — невероятно сложно, поэтому он решил действовать по старой, проверенной схеме — подняться с клиенткой наверх и там довести ее до белого каления. Чтобы обиделась и сбежала, забыв о потраченных деньгах.

Однако в спальне Дракона ожидал сюрприз. Пиявка не начала к нему приставать — она… расплакалась. Лишь только дверь закрылась за ее спиной, клиентка сгорбилась, уронила голову на грудь и разразилась безутешными рыданиями, словно долго сдерживалась, но тут плотину прорвало.

Дьяр растерялся. Едва ли не впервые в жизни он не знал, что делать. Все заготовленные колкости мгновенно застряли в горле.

Хотел обидными словечками довести клиентку до слез, а она сама довелась.

— Эй, что с тобой?

Круглые щеки толстушки тряслись, пухлые губы дрожали. Всхлипывая, страдалица тяжело осела на кровать, ее второй подбородок при этом расплющился о шею.

— Он… мой муж…

На следующие несколько часов Дьяр превратился в жилетку для женских слез.

Оказалось, в борделе эта горемыка искала не удовольствие, а свободные уши, случайного собеседника, чтобы излить душу. И она изливала, долго и самозабвенно. Сидела на постели, рыдала и жаловалась. На супруга, которому стала безразлична. На вредную, сующую везде нос свекровь. На тусклую, унылую семейную жизнь и отсутствие душевного тепла.

— И шуточки его дурацкие! Расплылась, видите ли! Поправилась! А как ту не поправиться? Третьего ребенка родила этой неблагодарной скотине!

За свою недолгую работу шлюхи Дьяр с таким прежде не сталкивался. В какую-то секунду он поймал себя на том, что сидит рядом с клиенткой и гладит ее по вздрагивающей спине в попытке утешить. Кажется, он даже что-то говорил. Нес всякую чушь, откровенно врал, одаривая несчастную комплиментами. Лишь бы успокоилась. Только бы перестала рыдать. Ну не должна женщина плакать. Это неправильно. Неестественно. Против законов природы. Так их учили в храме богини Афлокситы.

Сбитый с толка, обескураженный, Дьяр совершенно потерял счет времени, а когда взглянул на часы, обнаружил, что провел в обществе клиентки полночи. Они провели вместе полночи, но ничего интимного, кроме этой слезливой исповеди, между ними не было. Дьяр просто слушал, изредка вставлял слово или несколько. Потом пышка притихла, вытерла красные, зареванные глаза и уснула, закутавшись в одеяло. Дьяр смотрел на нее и в странном ступоре думал, что нет ничего на свете страшнее женских истерик.

А еще он думал, что, оказывается, не все клиентки одинаковы, не все из них мерзкие, тошнотворные каракатицы — некоторые просто несчастны.

Пока пышка дремала, Дьяр решил заглянуть в «Гостиную встреч» и узнать, не приходила ли Арабелла.

Лучше бы он этого не делал! Лучше бы остался в комнате, в блаженном неведении.

Приходила! Арабелла пришла в «Шипы», не увидела Дьяра и отправилась в спальню с другим мужчиной. С Зайкой. Зачем? Она ведь не такая, как остальные клиентки. С какой целью она купила курто?

Или… Или он ей понравился? Любит блондинов?

Ослепленный ревностью, Дьяр рванул на второй этаж. В ушах гремела кровь. Перед глазами колыхались багровые разводы. Быстрым шагом он пересек длинный коридор и распахнул дверь в спальню выскочки-эльфа.

Взгляд тут же метнулся к кровати.

За время своего стремительного забега Дьяр успел накрутить себя без меры и сейчас буквально кипел от ярости. Ноздри раздувались, как у бешеного быка, кулаки сжимались и разжимались. Брови сошлись над переносицей.

Дьяр ожидал увидеть, что угодно: богатая фантазия распаляла огонь его ревности. Перед внутренним взором мелькали все новые и новые картинки, доводящие до безумия: Арабелла, голая, стонет от удовольствия под другим мужчиной; его истинная, задрав пышные юбки и обнажив стройные ноги в чулках, сладострастно скачет на продажном любовнике.

Но, к огромному облегчению Дьяра, ни голой, ни одетой Арабеллы в постели не оказалось. Там, вытянув ноги и опершись спиной на высокое изголовьем, сидел Зайка и с увлечением читал какую-то книгу. Когда дверь распахнулась, ударив латунной ручкой о стену, эльф дернулся и повернул голову в сторону источника шума.

Сначала Дьяр заметил его, а уже потом свою истинную. Когда услышал голос:

— Ты?

Арабелла, полностью одетая, закованная в броню глухого, длинного платья с многочисленными крючками и пуговицами, которые не так просто было расстегнуть, стояла рядом с окном и взирала на Дьяра с недоумением. И облегчение в душе ревнивца сменилось острым чувством стыда.

Глупец! Болван! Как мог он подумать об этой чистой, целомудренной деве так плохо! Оскорбить ее своими гнусными предположениями, поставить на одну ступень с другими клиентками. Она не такая, как все. Добрая, возвышенная. Его прекрасная лилия. Как можно было об этом забыть?

И она же говорила, что колдуньи хранят себя до замужества, что боятся вместе с невинностью лишиться и магического дара.

Забыл. Ослепленный ревностью, совершенно слетел с катушек. Повел себя, как мальчишка, потерявший голову. Хорошо, что не успел натворить глупостей.

— Что ты здесь делаешь? — пробормотала Арабелла, взволнованно накручивая на палец нитку, вылезшую из рукава платья. — Я думала, ты с клиенткой.

В ее голосе Дьяру почудились сожаление, нотка ревности и капля обиды. Неужели Арабелла тоже к нему что-то испытывает — что-то, помимо жалости и восхищения экзотической красотой? Или он выдает желаемое за действительное?