Верни мне крылья, любимая (СИ) - Жнец Анна

Она разочарованно покачала головой.

— Ничего у тебя не выйдет, — сказал начальник. — Будет лучше, если ты продашь мне рецепт. Ладно, так уж и быть, я готов предложить за него пять драконов и оставить тебя своей помощницей, даже не смотря на вопиющее нарушение правил с твоей стороны. Соглашайся. Более выгодного предложения ты не получишь.

— Почему же не получит? — раздался рядом низкий, грудной голос, и оба собеседника резко повернулись на его звук. Захваченные спором, и Милтон, и Арабелла забыли, что стоят за прилавком в аптеке, где их могут услышать посетители.

В свое оправдание они могли бы сказать, что днем, когда спор разгорелся, лавка пустовала, а эта женщина, прервавшая их разговор, передвигалась бесшумно, как призрак.

Жгучая брюнетка в плотном бордовом платье с черными кружевами смотрела на Арабеллу и улыбалась.

— Не хочешь покататься по городу и кое-что обсудить? — спросила незнакомка и кивнула в сторону двери, за которой ее дожидался экипаж.

— Простите, госпожа, — вмешался недовольный Милтон, — но у моей помощницы еще не закончилось рабочее время.

Женщина иронично изогнула угольно-черную бровь.

— Сомневаюсь, что после нашего разговора у вас еще будет помощница. Идем? — Она повернулась к Арабелле и поманила ее за собой изящной рукой, затянутой в темную перчатку.

Бросив на Милтона раздраженный взгляд, Арабелла попыталась обогнуть прилавок, но сильные мужские пальцы схватили ее за плечо.

— Ты знаешь, кто это такая? — зашипел ей в ухо начальник. — Какая у этой женщины репутация?

Растерянная Арабелла скосила взгляд в сторону таинственной брюнетки. Та наблюдала за их с Милтоном перепалкой и насмешливо улыбалась.

— Подожду снаружи, — бросила она и медленно, покачивая юбкой направилась к выходу.

Чувствуя, что вот он — тот самый счастливый шанс, и боясь выпустить удачу из рук, Арабелла отцепила от себя клешню Милтона и бросилась за незнакомкой. Вместе они вышли на улицу. Извозчик слез с козел и помог каждой из дам забраться в легкую повозку с откидным верхом. Сама карета была черная, а единственное сидение — ярко-алое, кожаное.

— Трогай! — кинула брюнетка кучеру, когда обе пассажирки устроились на диванчике.

И колеса заскрипели, копыта лошади зацокали по брусчатке.

— Вы хотите мне что-то предложить? — осторожно спросила Арабелла после недолгого молчания.

Брюнетка чуть повернула голову в ее сторону. На вид женщине было лет сорок, максимум сорок пять, но время лишь слегка притупило сияние ее яркой, хищной красоты.

— Уже который вечер в женских салонах говорят только об одном. О новом чудесном зелье, облегчающим жизнь колдуний. Никогда эту тему не обсуждали, поднимать ее было непринято, а тут словно платину прорвало. Оказывается, можно не терпеть. Не на все воля богов, верно?

Арабелла не знала, что на это ответить.

Брюнетка протянула ей ладонь для рукопожатия. Мужской жест. Женщины так не делали, но Арабелла ответила. Легко сжала чужие пальцы и почти сразу же отпустила.

— Можешь называть меня Цисси.

— Госпожа Ци…

— Просто Цисси, — женщина подмигнула ей так, словно у них была одна тайна на двоих.

— Вы хотите сделать большой заказ?

— Я хочу предложить тебе долю в большом деле, — она подвинулась ближе и фамильярно приобняла Арабеллу за плечи. — Мои деньги — твои навыки. Мы откроем собственную зелейную лавку. Наймем проворную молодую девушку, которая станет в ней торговать. Женщину, к которой другие женщины не будут стесняться обращаться за помощью. А ты будешь поставлять в эту лавку товар. Не только то зелье, что превратило Нортем в гудящее улье, — разные. У женщин много проблем, о которых молчат.

— Не уверена, что…

— Справишься. Я вижу в тебе огромный потенциал. И поверь, у меня нюх на талантливых людей и успешные проекты.

Карета остановилась на перекрестке, зажатом четырьмя зданиями. Госпожа, просившая называть ее Цисси, спрыгнула на дорогу и коснулась руки Арабеллы, привлекая внимание девушки к одному из серых домов. Точнее, к пыльной витрине, за стеклом которой угадывалось пустое помещение, требующее ремонта.

— Центр города. Недалеко парк. Днем, после обеда, там любят прогуливаться скучающие аристократки. Вечером они ходят вон в тот ресторанчик на углу, — она кивнула в сторону деревянной вывески в форме бочонка вина. — В этом здании модное ателье. В том — шляпная Северины Каррингтон. А тут, — Цисси снова указала на грязную витрину, — будет наша зелейная лавка. Деньги рекой польются, уж поверь. Это не место, а золотая жила.

Затаив дыхание, Арабелла слушала свою новую знакомую, и внутри у нее ширилось и росло необыкновенное чувство — ощущение праздника, предвкушение чуда.

— Ну так что, согласна? Поделим прибыль тридцать на семьдесят.

— Пополам, — возразила Арабелла.

— Ах ты ж, хитрая лиса, — засмеялась Цисси. — Сорок на шестьдесят. И я сдам тебе квартирку в одном из этих домов. За десять мышей в месяц.

Арендная плата, озвученная госпожой Цисси, была не просто низкой — она была символической. За свою холодную коморку над аптекой Милтон сдирал с Арабеллы половину грифона, а здесь элитный район, престижный дом и не одна комната, а целая квартира.

— Согласна, — выдохнула Арабелла с легким сердцем, и новоиспеченные компаньонки ударили по рукам.

Глава 10

Арабелла пришла, когда Дьяр уже отчаялся ее увидеть. В этот раз после комнаты боли он восстанавливался особенно долго — так долго, что мадам Пим-глоу устроила Лаире разнос за ее зверства.

У него руки не двигались, язык во рту не ворочался, стоило кандалам расстегнуться, и Дьяр тяжелым кулем рухнул к ногам смотрительницы, да так и не сумел подняться. Лежал на полу, что-то мыча, и боролся с тошнотой.

Лаира испугалась. Дьяр слышал, как она окликает его снова и снова, как голос ее становится все более встревоженным и визгливым. А потом ощутил удары. В панике и отчаянии, пытаясь привести пленника в чувства, глупая каракатица принялась его бить. Ногой, обутой в остроносую туфлю, по ребрам, по почкам — куда придется. От страха и бессилия Лаира обезумила.

«Да очнись же ты! Вставай! Вставай! Вставай!»

Если бы Дьяр мог.

Кажется, под градом ударов он потерял сознание. Да, так и было — его сознание уплыло в густые глубины мрака, погрузилось в плотную, вязкую темноту, а потом эта темнота начала бледнеть, расползаясь в стороны клочьями дыма, и слуха коснулись приглушенные голоса:

— Ты рехнулась? Смотри, что наделала? Чуть не убила!

— Я не хотела, я…

— Пим с тебя шкуру сдерет, если испортишь товар. Он же денег стоит, а ты с ним так обращаешься. Совсем меры не знаешь.

— Да как иначе его научить слушаться? Одни жалобы. Зря мадам его вообще купила.

— Не твоего ума дело — зря или не зря. У тебя есть работа — вот и выполняй ее. А не справляешься — гуляй на все четыре стороны.

Ненадолго повисло молчание.

Чьи-то руки касались Дьяра. Кто-то наклонялся над ним, обдавая ароматами трав и кислым запахом старости. Влажные пальцы смазывали синяки, аккуратно прощупывали поврежденные ребра.

Ведьма. Это наверняка была она. Дряхлая знахарка на службе владелицы «Шипов», отрастившая Дьяру и Лису зубы, выбитые во время драки.

— Ты ведь не скажешь ей? — тихо, умоляюще произнесла Лаира. — Не скажешь? — повторила она после продолжительной тишины, уже не умоляюще, а настойчиво, даже с угрозой.

Геральдина не ответила.

Она-таки пожаловалась мадам Пим-глоу, потому что после той ночи никто из курто больше не видел Лаиру в «Шипах».

Прогнали. Вышвырнули на улицу, как нашкодившую собаку. Так ей и надо. Не будет больше таскать провинившихся мужчин в комнату боли и наслаждаться чужими криками.

Четыре дня Дьяр провел в постели, собирая себя по кусочкам. Четыре дня не пил, не ел, а только валялся в кровати, забывшись мутным, нездоровым сном, да принимал зелья, которые исправно передавала ему ведьма Геральдина.