Во тьме - Максим Шаттам

— Вот черт!

— О чем ты? — забеспокоилась Аннабель.

— У всех троих похожие татуировки.

Детективы бросились изучать фотографии остальных шестидесяти четырех жертв, пытаясь отыскать у них на коже тот же повторяющийся странный рисунок.

Менее чем за пять минут они нашли на фотографиях еще шестнадцать человек с похожими тату. Потом их стало двадцать.

— Не может быть, у всех татуировки! — ошеломленно прошептал Кахилл.

Аннабель взяла блокнот и попыталась нарисовать постоянно повторяющийся символ. Она прикрепила кнопками свой рисунок на доске над фотографиями.

— Штрих-код, — произнесла женщина.

— Полное безумие! Зачем им понадобилось наносить своим жертвам штрих-коды? — возмутился Кахилл.

Аннабель указала на фотографии трех жертв Спенсера:

— Мы знаем, что так поступал Спенсер Линч. Он пользовался иглой и черными чернилами. Он писал только цифры, он просто подражал своим учителям, может быть, речь идет о каком-то шифре. Но мне эта символика кажется очевидной: они воспринимали свои жертвы как простой продукт потребления.

Джек Тэйер схватил рисунок Аннабель:

— Для начала я немедленно отправлю это во все полицейские участки нашего штата и участки соседних штатов, а также по всему восточному побережью. Аннабель, мы можем быстро засунуть это в фэбээровский VICAP?[15]

— Полагаю, да, нужно с ними созвониться.

Они стали немедленно рассылать изображения татуировки в отделения полиции, уточняя, не встречалось ли нечто подобное на телах убитых или в других местах. Остальные члены группы — Эттвел, Коллинз и два новых детектива — были оповещены о сделанном открытии.

В конце дня люди в «стакане» уже выбились из сил; в это же самое время Аннабель передали, что ее спрашивает Джошуа Бролен. Женщина незамедлительно спустилась вниз, оставив своего напарника наедине с Кахиллом.

— Не могу в это поверить… — произнес последний, едва выдерживая на себе шестьдесят семь умоляющих взглядов.

Тэйер положил руку ему на плечо:

— Никто не может.

— Нет, посмотрите на этих детей! Эти уроды похищали детей! Алиша Дональд, десять лет; Филип Чэпуизет, одиннадцать лет; Карли Марлоу, восемь лет! Этой девочке всего восемь!

Стальными пальцами Тэйер сжал плечо молодого детектива, ожидая, когда Кахилл успокоится. Он не мог это выразить; он просто думал об этих детях, надеясь, что сейчас они в лучшем мире; после такой несправедливости, которая с ними случилась, это был бы наименее мучительный из вариантов. Так Джек обычно справлялся с эмоциями.

Алиша, Филип, Карли и остальные.

17

Когда Карли Марлоу засыпала, ей было только восемь. Когда она проснулась, возраста у нее уже не было. В одну ночь мир полностью изменился, непроницаемый кокон целомудрия превратился в совершенную мерзость. Новая действительность заставила девочку утратить всякий вкус к жизни.

Она открыла для себя существование без надежды, без желания. Расставшись с желаниями, она выиграла немного времени, однако какой ценой! Здесь не было ни дня, ни ночи. Пламя свечи заменяло солнце, а звездами девочке служили влажные капли, сверкавшие на потолке. На этом темном небе, ставшем ее небом.

Истерика, тревога, стискивавшая грудь, остались в прошлом, она больше не могла даже плакать, а для девочки ее возраста не плакать недели, месяцы, сколько еще… невыносимо.

В самом начале был настоящий ужас, такой густой и вязкий, что, казалось, в нем можно задохнуться, он был похож на болото, в которое словно провалилось ее тело. Карли кричала что было сил, звала мать. Когда появился Монстр, она завопила, призывая на помощь отца. Это был действительно монстр — не такой, какими их показывают в фильмах, нет, этот был реальнее и потому страшнее. Ничего человеческого.

Кроме того, здесь была женщина. Как и у Карли, у женщины отняли жизнь, и она находилась тут же, в аду. Карли не знала, что именно та сделала плохого, чтобы попасть в преисподнюю, но ее присутствие здесь было замечательным и прекрасным, и подлинным доказательством этому служили поступки Монстра. Женщина говорила с ней издалека, ее голос вдруг возникал во влажном воздухе каменного помещения. У нее не было лица, только голос, простое эхо. Она утешала девочку, и благодаря ей Карли частенько переставала плакать. Понемногу девочка обнаружила, что слова способны превращаться в ласку, она могла почти чувствовать их прикосновения к своим волосам и даже засыпать в такие мгновения. Когда приходил Монстр, женщина оскорбляла его, кричала, чтобы он оставил Карли в покое.

А потом, однажды, слова утешения закончились.

Женщина исчезла.

Как и все остальное.

Маленькая черноволосая Карли должна была теперь встречаться с ним один на один. Когда она перестала есть, он заставил ее проглотить отвратительный на вкус бульон. Иногда он приносил таз с теплой водой и мыло и приказывал ей мыться. Она не слушалась. Монстр забирал все и уходил, однажды он выплеснул воду ей в лицо, но только однажды.

Приближался конец января, снаружи падал снег, но Карли ничего об этом не знала, здесь не было ни календаря, ни проникающего снаружи света.

Вдруг в коридоре раздался какой-то звук. Лежавшая под тремя одеялами, которые он принес ей, Карли даже не пошевелилась. Уже давно она не реагировала на звуки. Обычно там, снаружи, гудел ветер или подавало голос какое-то животное — конечно же, демон, думала она, — еще один Монстр.

Прошло немного времени, и он впервые ей улыбнулся. Сказал, что скоро все закончится.

Но, лежа в глубине каменного мешка, Карли прекрасно понимала, что это неправда. С тех пор, как она оказалась здесь, она много думала о словах матери, которые та произнесла, когда умер дедушка. Теперь Карли стал понятен их смысл… Она мертва, она в аду, и ад не имеет конца.

Нельзя умереть дважды — это она тоже хорошо знала.

18

Когда Аннабель увидела Бролена, у него на плечах лежал снег, таял в волосах и на бровях. Частный детектив одиноко стоял в холле, несмотря на то что вокруг было множество любопытных. Группа молодых полицейских разговаривала с дежурным офицером, но, явно заинтересованные присутствием Бролена, они держались от него на расстоянии. Казалось, фигура детектива излучает странный магнетизм, при этом она словно сигнализировала окружающим: приближаться не стоит. Талый снег примял его волосы, лишь одна-единственная, похожая на коготь прядь спускалась со лба по щеке. На властном лице Бролена не отражалось ни малейшего намека на волнение, Аннабель нашла его почти устрашающе красивым. Когда он заметил ее, в его взгляде мелькнула искра, потом губы Бролена чуть дрогнули. Аннабель приняла эту дрожь за улыбку, ей захотелось сказать ему что-то очень личное.

— У меня кое-что есть для вас, — произнес Бролен.

— Нашли в церкви?

Он не удивился, что она угадала. Он показал ей кусочек скотча, отлепленного от скамейки в храме Святого Эдварда, и отдал ей пластиковый пакетик.

— Мои поздравления, мы бы обнаружили это только через несколько дней, а время дорого, — поблагодарила его Аннабель. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Думаю, нам есть, что рассказать друг другу.

Они перешли улицу и вошли к Таннеру; в этот раз их приход не сопровождался молчанием и пристальными взглядами. Аннабель теперь служила для Бролена своеобразным гарантом. Они заказали безалкогольное пиво, и Бролен рассказал, как он нашел улику под скамьей в церкви.

— Вы не заметили, не ремонтировали ли там витражи? — спросила детектива Аннабель.

— Возле тех скамеек, где я нашел это, стоят леса.

Это объясняло присутствие на поверхности открытки стеклянной пыли. Аннабель решила, что пора раскрыть карты: придя к ней, он заслужил ее доверие; женщина рассказала Бролену о результатах проведенного лабораторией ФБР исследования и показала ему их заключение.

— Бролен, есть кое-что еще. — Тревога мелькнула в синих глазах Аннабель, она крепко сжала бокал обеими руками. — Я обязана вам. — Она ждала, что он возразит, хотя бы для вида, но он молчал. — Слушайте, я сейчас вам кое-что расскажу, это свежая информация, но все-таки еще раз договоримся: никакой утечки, я рискую своим местом, о'кей?

Бролен кивнул.

Девочка моя, ты больна, ты думаешь, что знаешь его, но нет же, он тебе неизвестен, до вчерашнего утра ты никогда его не видела.

— Прежде всего, фотографии, найденные нами у Спенсера Линча… Как вы догадываетесь, их больше, чем те восемь, что попали в «Нью-Йорк Пост». На самом деле их шестьдесят семь.

Бролен по-прежнему молчал, однако от услышанного выражение его лица стало иным.

— Мы установили личности половины этих людей, все они исчезли, не оставив никаких следов. Мы думаем, речь идет о подобии оккультной секты, глава которой — некий Боб, хотя последний факт требует тщательной проверки. Совсем недавно мы обнаружили на телах всех жертв татуировки. Мотивы, цели — все это пока нам неизвестно. Мы со вчерашнего вечера обсуждаем имеющуюся информацию, однако, боюсь, ничего нового в голову нам не придет. — Сделав большой глоток пива, она продолжила: — В качестве улики у нас есть текст, подобие псалма или ритуальной молитвы. Мы нашли ее на стене в доме Линча, она написана человеческой кровью. Вот она:«Caliban Dominus noster, In nobis vita, Quia caro in tenebris lucet». Весь текст на латыни.