«Если», 1993 № 04 - Дорис Писерчиа

— Это не поздно и сейчас, — заметил Эндрю.

— По-моему, уже нет. Время ушло. Роботы жили на Земле более ста лет, но теперь все изменилось. Им придется существовать в космосе. А те, что останутся, не будут обладать независимым мозгом.

— Но есть я. А я остаюсь на Земле.

— Верно. Но, кажется, в вас не очень-то много осталось от робота. С какой просьбой вы пришли на этот раз?

— Я хочу стать еще менее роботом. Поскольку я в основном состою из органики, то желаю иметь органический источник энергии. У меня с собой чертежи.

Макдескью внимательно посмотрел их. Возможно, поначалу он и не собирался этого делать, но потом стал серьезным. В одном месте он произнес:

— Великолепная разработка. Кто это придумал?

— Я, — ответил Эндрю.

Макдескью быстро взглянул на него и произнес:

— Это приведет к полной перестройке вашего тела, к тому же операция будет экспериментальной, потому что подобные никогда раньше не делались. Я вам не советую. Ограничьтесь тем, что вы уже имеете.

Лицо Эндрю осталось бесстрастным, но в голосе появилось раздражение.

— Доктор Макдескью, вы не поняли главного. У вас нет другого выхода, кроме как выполнить мою просьбу. Если подобные устройства могут быть вмонтированы в мое тело, то с тем же успехом они могут быть имплантированы и в тело человека. Уже сейчас человеческую жизнь пытаются продлить путем замены органов на искусственные. А устройств, превосходящих те, что я создал, просто не существует.

Я контролирую патенты через фирму «Фейнголд и Чарни». Мы вполне способны сами заняться этим бизнесом и разработать такие типы протезов, что в конечном итоге человек будет обладать возможностями роботов. В этом случае серьезно пострадает ваша Корпорация.

Если, однако, вы прооперируете меня сейчас и согласитесь делать это в будущем, то получите разрешение на использование патентов и станете контролировать как роботехнологию, так и протезирование людей. Разумеется, разрешение вы не получите до тех пор, пока первая операция не будет успешно проведена и не пройдет достаточно времени для подтверждения того, что она действительно оказалась успешной. — Эндрю почти не чувствовал запретительных импульсов первого закона в ответ на те жесткие условия, в которые он ставил человека. Он научился понимать: то, что похоже на жестокость, со временем может обернуться добротой.

Макдескью был ошеломлен.

— Я не могу сам решать подобные вопросы, — сказал он. — Ваши условия необходимо обсудить с руководством, а на это потребуется время.

— Я могу подождать, — сказал Эндрю, — но не очень долго. — И он с удовлетворением подумал, что сам Пол не провел бы дела лучше.

16

Обсуждение потребовало не очень много времени, и операция оказалась успешной.

— Я возражал против операции, Эндрю, — сказал

Макдескью, — но не по тем причинам, что могли прийти тебе в голову. Я не против, если бы ее проводили на ком-то другом. Мне было страшно рисковать твоим позитронным мозгом.

Теперь, когда твои позитронные схемы взаимодействуют с искусственными нервами, может оказаться трудным делом спасти твой мозг, если с телом что-то случится.

— Я полностью доверяю персоналу «Ю.С.Роботе», — ответил Эндрю. — И теперь я могу есть.

— Да, ты можешь пить оливковое масло. Как мы тебе объясняли, им ты будешь очищать камеру сгорания. По-моему, достаточно неприятная процедура.

— Возможно. Если бы я не собирался пойти еще дальше. Вполне осуществима и самоочистка. Я уже работаю над устройством, которое будет перерабатывать твердую пищу, содержащую несгораемые фракции — неперевариваемые, если можно так сказать, и которые будет необходимо удалять.

— Тогда тебе придется предусмотреть анус.

— Да, его эквивалент.

— И что же еще, Эндрю?

— Все остальное.

— И половые органы?

— Только если потребуется. Мое тело — это холст, на котором я намерен нарисовать…

Макдескью ждал окончания предложения, и когда ему показалось, что его не будет, закончил:

— Человека?

— Посмотрим, — сказал Эндрю.

— Все это мелкие амбиции, Эндрю, — сказал Макдескью. — Ты лучше, чем человек. Ты пошел вниз с того момента, как выбрал органику.

— Мой мозг не пострадал.

— Нет. В этом я могу тебя заверить. Но послушай, Эндрю, весь прорыв в производстве протезных устройств связан в сознании людей с твоим именем. Ты признанный изобретатель, которому человечество благодарно. Для чего же продолжать игру со своим телом?

Эндрю промолчал.

Дошла очередь и до почестей. Он стал членом нескольких научных обществ, включая и то, что было посвящено основанной им науке, названной робобиологией (позднее она была переименована в протезологию).

В стопятидесятилетний юбилей в честь Эндрю был устроен обед в в здании «Ю.С. Роботе». И если Эндрю усмотрел парадокс, то умолчал об этом.

Пенсионер Элвин Макдескью специально приехал, чтобы занять кресло председателя. Ему стукнуло девяносто четыре года, и он был жив лишь потому, что имел протезы, заменявшие, кроме всего прочего, печень и почки. Венцом обеда стал момент, когда Макдескью после короткой и эмоциональной речи поднял бокал и провозгласил тост «За 150-летнего робота».

К этому времени мускулы на лице Эндрю были переделаны так, что он уже был способен выражать определенные эмоции, но в течение всей церемонии он просидел в мрачной неподвижности. Ему не нравилось быть стопятидесятилетним роботом.

17

Пришло время, когда протезология вынудила Эндрю улететь с Земли. За десятилетия, прошедшие после его юбилея, Луна стала миром, во всех отношениях, кроме силы тяжести, более похожим на Землю, чем сама Земля, а ее подземные города оказались плотно заселены.

Протезы работали здесь при меньшей гравитации, и Эндрю провел на Луне пять лет, сотрудничая с местными протезологами. В свободное от работы время он бродил среди роботов, каждый из которых относился к нему с тем же подобострастием, что и к людям.

Он вернулся на Землю, тихую и скучную по сравнению с Луной, и посетил контору «Фейнголд и Чарни», чтобы сообщить о своем возвращении.

Нынешний глава фирмы Саймон де Лонг был удивлен.

— Нас информировали, — сказал он, — что ты возвращаешься, Эндрю (он едва не назвал его «мистер Мартин»), но мы не ждали тебя раньше следующей недели.

— Я стал раздражительным, — резко произнес Эндрю. Ему не терпелось высказаться. — На Луне, Саймон, я возглавлял исследовательскую группу из двадцати ученых. Людей, разумеется. Я отдавал распоряжения, с которыми никто не спорил. Роботы на Луне реагировали на меня как на человека. Почему же в таком случае я не человек?