«Если», 1993 № 04 - Дорис Писерчиа

Не совсем человек! Лицо неподвижное — слишком неподвижное, а движения чересчур сумбурные. Им не хватало беспечной легкости, но, возможно, это со временем придет. По крайней мере, он сможет носить одежду и не бросаться в глаза.

Настал день, когда он сказал:

— Я собираюсь снова приступить к работе.

— Это значит, что ты в полном порядке, — рассмеялся Пол. — И чем же ты хочешь заняться? Написать новую книгу?

— Нет, — серьезно ответил Эндрю. — Я живу слишком долго и не могу позволить какой-либо одной профессии схватить меня за горло. Было время, когда я выступал в роли художника. И было время, когда я стал историком. Но сейчас я хочу быть робобиологом.

— Робопсихологом, ты хочешь сказать?

— Это подразумевает изучение позитронного мозга, а у меня пока нет желания внедряться в эту проблему. Робобиолог, как мне кажется, будет исследовать работу тела, присоединенного к мозгу робота.

— А разве это не роботехника?

— Роботехник работает с металлическим телом. Я же стану изучать органическое гуманоидное тело, которым сейчас обладаю лишь один, насколько мне известно.

— Ты способен на большее, — задумчиво произнес Пол. — Как художник ты был волен выбирать любую форму, как историк ты занимался в основном роботами, став же робобиологом, ты сможешь изучать лишь самого себя.

Эндрю кивнул.

— Видимо, так.

Ему пришлось начать с азов, потому что он ничего не знал об обычной биологии и почти ничего о роботехнике. Он стал завсегдатаем библиотек, где целыми часами просиживал за электронными каталогами. В одежде он выглядел совершенно естественно. И те немногие, кто знал, что он робот, никак с ним не общались. Он пристроил к дому комнату для лаборатории, а его библиотека постоянно росла.

Прошли годы, и однажды Пол пришел к нему и сказал:

— Жаль, что ты больше не работаешь над историей роботов. Как я понял, «Ю.С. Роботе» начинает проводить совершенно новую политику.

Пол постарел, и его изношенные глаза заменили фотооптические ячейки. В этом смысле он стал ближе к Эндрю.

— И что же они задумали? — спросил Эндрю.

— Они изготовили центральные компьютеры — в действительности гигантские позитронные мозги, которые по микроволновой связи управляют роботами, от дюжины до тысяч сразу. У самих роботов мозга нет вообще. Они стали придатками огромного компьютера, и теперь обе части фактически разделены.

— Это более эффективно?

— Корпорация утверждает, что да. Но замечу: новое направление разработал незадолго до смерти Смайве-Робертсон, и по-моему, это реакция на твое существование. «Ю.С.Роботс» решила, что больше не стоит изготовлять роботов, которые в состоянии причинить ей беспокойство, поэтому они разделили мозг и тело. У мозга не будет тела, которое он хочет заменить; у тела не будет мозга, чтобы желать хоть что-нибудь.

— Просто поразительно, Эндрю, — продолжил Пол, — то влияние, которое ты оказал на историю роботов. Твои художественные способности побудили Корпорацию сделать роботов более точными и специализированными. Твоя свобода привела к принятию закона о правах роботов, а твоя настойчивость в получении андроидного тела заставила Корпорацию переключиться на выработку новой стратегии.

— Мне кажется, — сказал Эндрю, — что Корпорация закончит тем, что создаст один гигантский мозг, контролирующий несколько миллиардов тел. Все яйца окажутся в одной корзине.

— Думаю, что ты прав, — сказал Пол, — но по- моему, на это потребуется не менее столетия, а я так долго не проживу. Собственно говоря, я вряд ли дотяну до следующего года.

— Лол! — с тревогой воскликнул Эндрю.

Пол пожал плечами.

— Люди смертны, Эндрю. Мы не такие, как ты. Это не так уж важно, но достаточно, чтобы заверить тебя вот в чем. Я последний из рода Чарни. Есть дальние родственники по линии сестры моей бабушки. Но они не в счет. Все мои сбережения я завещаю тебе, чтобы ты хотя бы экономически был свободен.

— В этом нет необходимости, — с трудом произнес Эндрю. Прожив столько лет, он до сих пор не мог примириться со смертью.

— Давай не будем спорить, — сказал Пол. — Над чем ты сейчас работаешь?

— Я разрабатываю систему, позволяющую андроиду, то есть, мне, получать энергию не от атомных батарей, а от сжигания углеводов.

Пол удивленно приподнял брови.

— То есть, за счет кислорода и пищи?

— Да.

— И давно ты трудишься над этой проблемой?

— Довольно долго. Мне удалось придумать подходящую камеру сгорания, в которой расщепление идет за счет катализаторов.

— Но зачем, Эндрю? Ведь атомные батареи несравненно лучше!

— В некоторых отношениях, возможно, — но ведь вы ими не пользуетесь.

15

Времени потребовалось много, но время у Эндрю было.

Со смертью пра-правнука Сэра Эндрю почувствовал себя еще более одиноким и потому с еще большей решительностью двинулся по избранному пути.

Все же он не был совсем одинок. Пусть человек умер, но фирма «Фейнголд и Чарни» продолжала существовать, потому что Корпорации смертны не более, чем роботы. Фирма получила указания и невозмутимо им следовала. Став, согласно завещанию, совладельцем юридической фирмы, Эндрю оказался богачом. А в обмен на вносимую ежегодно солидную сумму «Фейнголд и Чарни» согласилась заниматься правовыми аспектами новой камеры сгорания.

Когда настало время нанести визит в «Ю.С.Роботе», Эндрю пошел один. Когда-то он ходил сюда с Сэром, в другой раз с Полом. В третий раз он пошел один, имея внешность человека.

«Ю.С.Роботе» изменилась. Заводы компании переместились на большие орбитальные станции, повторив судьбу отраслей промышленности. Вместе с ними на орбиту переместилось и множество роботов. Земля стала все больше напоминать парк, ее население стабилизировалось, а из равного людям числа оставшихся на Земле роботов, возможно, не более тридцати процентов имело мозг. :

Научным директором Корпорации оказался на этот раз Элвин Макдескью. Темнокожий, с черными волосами и остроконечной бородкой. Выше пояса на его теле не было никакой одежды, кроме полоски ткани на груди, как того требовала мода. Сам Эндрю облачился в костюм, бывший в моде несколько десятилетий назад.

— Конечно же, я вас знаю, — сказал Макдескью, — и весьма рад видеть. Вы наше самое знаменитое произведение, и жаль, что старый Смайве-Робертсон был настроен против вас. Мы могли бы столько сделать вместе.

— Это не поздно и сейчас, — заметил Эндрю.

— По-моему, уже нет. Время ушло. Роботы жили на Земле более ста лет, но теперь все изменилось. Им придется существовать в космосе. А те, что останутся, не будут обладать независимым мозгом.